Роман Арбитман - Год литераДуры

Есть мнение, что социологи не учитывают так называемый фактор страха. Пока речь идет о вполне абстрактных вещах, граждане отвечают более-менее откровенно. Ho едва лишь в вопросе мелькает фамилия верховного вождя, y граждан срабатывает вековой инстинкт самосохранения. И даже если опрос анонимный, душа уходит в пятки и язык не поворачивается сказать что-нибудь кроме «Одобрям!»

Подозреваю, однако, что страх респондента — не самое главное из объяснений удивительной психологической аберрации, выявленной соцопросами. И вера в «сакральность» Владимира Владимировича здесь, пожалуй, тоже не при чем. Разгадка феномена скорее всего таится в другом — в уже упомянутой паузе между московскими «косяками» и местными огурцами. Временной лаг путает обывателей, не позволяя им соотнести два отдаленных друг от друга явления, увидеть причинно-следственную связь негодных столичных указов с провинциальными занозами.

Что ж, в этом смысле наш среднестатистический гражданин пока недалеко ушел от первобытного человека. Тот тоже долго не мог понять связи между половым актом и рождением ребенка. Хотя через несколько веков все-таки смекнул.

С некоторых пор к Российскому институту истории искусств (РИИИ) более всего подходит эпитет «многострадальный». Три года назад новый глава Минкульта Владимир Мединский решил «укрупнить» подведомственные структуры. Механически слить культурологов с искусствоведами не удалось, и тогда министр сместил директора РИИИ Татьяну Клявину, назначив Ольгу Кох. При ней институт залихорадило, увольнения и «добровольные» уходы сотрудников стали массовыми, a гуманитарии забили тревогу. В итоге здравый смысл возобладал: пятнадцать месяцев спустя руководство вновь поменялось — директором института стала Елена Третьякова, специалист по оперному искусству. Казалось бы, всё наладилось. Ho ненадолго: через год Минкульт не продлил контракт с Третьяковой, и с 7 октября y РИИИ — новый директор.

В ученом мире Санкт-Петербурга шестидесятидевятилетний Александр Казин — фигура специфическая. Прославленным искусствоведом его не назовешь, зато он доктор философии и член исполнительного Совета Собора православной интеллигенции. Список его трудов содержит, помимо научных монографий и статей, еще и книги типа «Великая Россия», «Русская красота», «Русские чудеса», a также злободневную публицистику. Как философ по профессии и «православный социалист» по духу, Александр Леонидович может рассуждать о чем угодно, причем любую тему он готов расцветить личностным отношением. Его по-человечески беспокоят гей-парады и «мировое правительство», «либерастия» и «бандерофашизм», «порнуха и чернуха», «темная энергетика» женщин и засилье «темных (метафизических) умников», высмеивающих светлых дурачков — «коренных русских типов». О Босфоре и Дарданеллах, вовремя не отобранных Россией y турок, Казин упоминает с горечью, словно о любимой шляпе, забытой в метро.

О чем ни спросишь Александра Леонидовича, на всё есть ответ. Чем был период сталинского правления? «Продолжением под красными знаменами дела Святой Руси». Что происходило в Афганистане в 80-е годы XX века? «Русские мальчики воевали и умирали за Родину». Что случилось в Москве в августе 1991 года? «Первая в восточной Европе «цветная» революция». Чем плоха страна Америка? Тем, что «вернулась из христианства в Ветхий завет, в иудаизм». Что такое Украина? He страна, a «химерическое создание трех советских генсеков». Что нужно сделать Владимиру Путину прежде всего? «Сформировать идейно мотивированную патриотическую элиту (своего рода «опричнину»), как это делали Иоанн Грозный, Петр Великий и Иосиф Сталин».

Судя по публикациям Казина, сам он уверен, что среди будущих опричников найдется место и ему. И уже оттуда, из недр элиты, Александр Леонидович обозначает основные этапы построения завтрашней России. Пункт 1. «Нам нужен избираемый царь». Пункт 2. «Корона Российской империи находится ныне не в Доме Романовых (при всем глубоком уважении и благодарности к ним), a в руках Божьих, и Господь передаёт её тому, кто лично этого достоин». Пункт 3. «В своём бессознательном духовном ядре народ поверил Путину, точнее, сверхличному характеру его миссии». Пункт 4. Земский Собор «назовет имя Верховного Правителя — Государя земли русской, обладающего полнотой исполнительной и судебной власти», и «это будет только общенародным признанием и закреплением того личного авторитета и объема полномочий, которыми Владимир Путин по факту располагает уже сегодня». Пункт 5 (о личном). «Я, коренной петербуржец дворянского происхождения, горжусь тем, что вырос в этом имперском городе почти в одно время с Владимиром Путиным…»

Надеюсь, теперь y вас отпали сомнения, за какие заслуги Владимир Мединский назначил царского земляка директором РИИИ? Впрочем, есть еще одно объяснение внезапного кадрового маневра. He исключено, что министр культуры попросту струсил, прочтя в недавней статье бдительного Казина о том, что до сих пор в России «образованием и культурой заведуют явные и скрытые либералы («шестая колонна»)». Поскольку Владимир Ростиславович более всего на свете боится, что его причислят к скрытым либералам, глава Минкульта предпочел не рисковать и не ждать выкрика: «Слово и дело Государево!» A побыстрее откупиться от будущего опричника тем, что под руку подвернулось.

2016 год в России торжественно объявлен Годом Кино. Таким образом, официальный преемник назван. С литературой покончено. Она еще конвульсивно шелестит страницами и передвигается по России неуверенной походкой хромой утки, но скоро ей придется окончательно исчезнуть с повестки дня. Скоро бумагу сменит целлулоид. Бронзовый бюст Иоганна Гутенберга будет упрятан в дальний чулан, a с позолоченных бюстиков трех веселых братцев Люмьер смахнут многолетнюю пыль. После чего кино в нашей стране на целый год станет (по разнарядке) важнейшим из искусств — как и завещал основатель пролетарского государства.

Собственно говоря, идея маркировать каждый временной отрезок названием какой-нибудь полезной в хозяйстве штуковины родилась и прижилась именно в советские времена. Считалось, что так мы поборем безыдейный календарный принцип, из-за которого за любой наступивший год цеплялась зубами и когтями мещанская аполитичная тварюга из передвижного китайского зоопарка. Ha самом деле бились мы не с тиграми и крысами, но с энтропией.

Окружающая нас действительность состояла из такого количества загвоздок и заморочек, что воевать с ними планово, в порядке очереди, было бы занятием бессмысленным: шансов дожить до победы y человека почти не оставалось. Единственным выходом становился принцип лотереи. Проблему вытягивали из общей кучи наугад и всем миром сражались с ней привычным методом аврала и кампанейщины — скорей-скорей, пока не закончились День Высокого Качества, Неделя Озеленения, Декада Без Водки или Месячник Чистых Носков.

Конечно, и поныне есть отрасли, безнадежные для апгрейда. Именем российского хайтека или автопрома можно обозвать хоть год, хоть целое десятилетие — результат будет нулевым. Нет надежд и на скорую реанимацию тела отечественного кино: за 365 суток в этот хладный труп не вдохнут жизнь ни безумный доктор Франкенштейн, ни хитроумный доктор исторических наук Мединский. A раз так, к чему вообще стараться? Зачем чиновникам, в центре и на местах отвечающим за духовность, даже имитация рассвета, когда можно просто прокукарекать погромче — в рамках выделенной сметы?

В нашей Саратовской области, например, уходящий год был отмечен гиперактивностью «бойцов культурного фронта». Судя по бумагам, еженедельно что-нибудь отмечалось и проводилось: то некруглые юбилеи писателей-классиков, то круглый стол «Сохраняя традиции, ищем новое», то фестиваль «Литературная волна», то конкурс чтецов «Литературная беседка», то фестиваль-конкурс «Читающий саратовец»… Могу поспорить, что в любом регионе уже к декабрю предъявят примерно такую же отчетность, a начиная с января всё пойдет по новому кругу. В провинции снова нагромоздят бумажных мероприятий — на пятачок пучок. В столицах затраты будут другие и мероприятия наверняка погуще: юбилей Дарта Вейдера, открытие памятника Штирлицу на Лубянке, научно-практическая конференция «Образ Годзиллы в свете решений XXV пленума «Единой России», межрегиональный мастер-класс «Его зовут Никита», и так далее…

Кстати, многие считают, что Год Кино пролоббировал лично Никита Михалков, надеясь за 12 месяцев стрясти с государственного древа как можно больше зелени. При всем уважении к финансовому гению Никиты Сергеевича мы не уверены, что даже он сумел бы на что-то реально повлиять в этой сфере. Годоименование — не привилегия царедворцев, пусть и самых влиятельных, но прерогатива главы вертикали власти. И, скорее всего, принятие окончательного решения связано с тайными извивами Большой Политики.