Газета Завтра - Газета Завтра 823 (87 2009)

В самом деле: даже сегодня почти любая попытка начать модернизацию России вызовет жёсткий ответ со стороны наших потенциальных конкурентов на Западе - как в виде мощнейшего информационного удара, так и в виде возможного выяснения источников происхождения зарубежных активов российской клептократии.

Обострение же внутренних проблем Запада по мере развития экономического кризиса порождает в том числе и угрозу политической дестабилизации. Ведь размывание "среднего класса" не только выбивает табуретку из-под ног пресловутой западной демократии, превращая её в постдемократию, но и требует качественно новых инструментов обеспечения общественного порядка, несовместимых с самосознанием современных западных обществ. Соответственно, миру будет "не до России", и мы впервые с конца 80-х годов получим возможность вполне самостоятельных действий.

Клептократия полностью игнорирует эту возможность - и не только из страха рассердить держателей своих активов, но прежде всего из-за своей мотивации. Ведь ей, заточенной исключительно под личное обогащение и личное потребление, в принципе неинтересны возможности развития страны, которую, насколько можно понять, уже высосала и списала со счетов как "среднесрочный проект". Уход же её даст возможность народу России самому стать хозяином своей судьбы.

Уход клептократии представляется неизбежным потому, что единственным способом не то что выхода, но даже простого выживания в экономической депрессии, которую переживает весь мир, заключается в замещении государственным спросом сжимающегося (из-за груза накопленных диспропорций) коммерческого спроса. Понятно, что увеличение государственного спроса требует усиления контроля за государственными деньгами - иначе спрос будет увеличиваться не на хлеб и автомобили в своей стране, а на замки в какой-нибудь Швейцарии и на суперяхты.

Однако реальное усиление контроля за государственными деньгами в современной России представляется невозможным, так как оно неминуемо приведёт к ограничению коррупции. А такое ограничение с экономической точки зрения будет означать подрыв благосостояния правящего класса (клептократии), а с юридической, по всей видимости, - вообще подрыв основ государственного строя, столь заботливо созданного в 2000-е годы.

Отсутствие же контроля за вынужденно растущим государственным спросом (не только бюджетным) приведет к тому, что средства государства, как это было в начале 90-х, перед дефолтом и прошлой осенью, пойдут на валютный рынок, размывая международные резервы. Когда они кончатся (как в августе 1998-го кончились средства федерального бюджета), произойдёт обвальная девальвация, которая породит системный кризис (и, в частности, обрушит современное государство, существующее ради обогащения клептократов).

Понятно, что дорогая нефть и согласие внутри нашей "тандемократии" несколько отсрочат, а дешевая нефть и обострение внутри- и межклановых разборок - наоборот, приблизят реализацию этого сценария, но в принципе это - неизбежность.

"Точка бифуркации" наступает потом: если Россия сумеет возродить относительно вменяемое государство, ответственное перед ней и её народом (хотя и не "по-хорошему" - из-за демократии, которой неоткуда взяться и не от кого родиться, а "по-плохому" - из-за страха перед повторением системного кризиса), её развитие возобновится. Генетическая же склонность к совести и нестяжательству, отмечаемая даже Чубайсом, теоретически может позволить нам вновь стать примером и путеводной звездой для всего человечества. Вероятность этого пути оценивается (хотя, понятно, и очень неточно) примерно в 70%.

Если же в ходе системного кризиса не удастся воссоздать ответственное государство (или оно окажется ответственным, но некомпетентным), Россия не просто территориально распадётся - она исчезнет как цивилизация, как культура.

Вероятность этого сценария оценивается в 30%, и вопрос, стоящий перед нашим обществом и каждым из нас, заключается в том, как пойти первым путём и избежать второго.

ПРОГРАММЫ: МИНИМУМ И МАКСИМУМ

Программа-минимум понятна и давно уже сложилась (с действительно небольшими вариациями) в сознании почти каждого таксиста. Она состоит из пяти основных элементов.

Прежде всего это ограничение коррупции. Помимо личной воли руководства страны и обеспечения действенного контроля государства за своим имуществом, для этого необходимо освобождать от ответственности взяткодателей, сотрудничающих со следствием, как сделано в Италии и США. Необходима также конфискация членов организованных преступных группировок (включая всех коррупционеров), не сотрудничающих со следствием, активов, при помощи которых можно оказывать влияние на общество (то есть, грубо говоря, не квартиры и брюк, а замков и заводов). Кроме того, необходимы тщательное судебное расследование российских реформ (своего рода новый Нюрнбергский трибунал) и отчет всех политиков и чиновников, занимавших с 1987 года должности старше заместителя начальника департамента федерального министерства, об источниках имущества своих семей. Не сумевшие отчитаться должны быть пожизненно лишены права занимать государственные и выборные должности, а также вести юридическую деятельность в любом качестве.

Второй элемент - ограничение произвола монополий. Для этого нужно обеспечить прозрачность структуры цен всех монополистов и дать антимонопольному органу право (существующее, например, в Германии) при подозрительных колебаниях цен сначала возвращать их на место, а потом уже проводить расследование (поскольку за время его проведения ущерб, нанесенный монополистом экономике, может стать необратимым).

Третий элемент необходимой политики - разумный протекционизм, хотя бы на уровне ЕС сегодня. Ведь всё, что производит Россия, Китай делает дешевле, а примерно в половине случаев - ещё и лучше. Если мы хотим восстановить свою промышленность и вновь научиться что-то производить, мы должны отгородиться от непосильной для нас внешней конкуренции. Разумеется, это должно быть дополнено принуждением производителей к технологическому прогрессу (как введением стандартов, так и более прямым образом), без которого протекционизм будет способствовать не развитию, но монополистическому загниванию, как это случилось с автомобилестроением.

Описанные три элемента политики возрождения России создают предпосылки развития, минимально необходимые для него "правила игры".

Для самого развития необходим рост внутреннего спроса. А для этого гражданам России должно быть гарантировано экономическое выражение права на жизнь - доходы в размере прожиточного минимума. Разумеется, этот минимум должен быть реальным (пока он хуже пайка немецких пленных в советских лагерях в сентябре 1941 года) и дифференцироваться по регионам в зависимости не только от уровня цен, но и от климата (так как в холодных районах людям нужно больше мяса и тепла). При наличии детей гарантируемый минимум должен быть социальным, позволяющим воспитать подрастающее поколение полноценными членами общества, а не озлобленной шпаной.

Для поддержания нормального положения рабочих, а значит, спроса с их стороны, избираемые ими представители должны входить в Советы директоров акционерных обществ в качестве независимых директоров с числом голосов, позволяющих им накладывать вето на проект любого решения.

Наконец, финансовая помощь регионам должна быть ориентирована прежде всего на обеспечение их жителям гарантированного минимума, а не на приближение их "бюджетной обеспеченности" к абстрактному среднероссийскому уровню.

Пятым элементом политики возрождения должна стать технологическая модернизация инфраструктуры, в первую очередь ЖКХ, автомобильных дорог и электроэнергетики. Это обеспечит рост внутреннего спроса, а значит - оздоровление инвестиционного и в целом делового климата. Ограничение же государства преимущественно рамками естественных монополий сведет к минимуму риск его недобросовестной конкуренции с бизнесом, сковывающей полезную для общества часть предпринимательской инициативы.

Однако существование национального консенсуса вокруг этой программы-минимум не имеет никакого смысла, так как нет государства, которому можно было бы её предложить. Ибо при всем различии отношений уважаемых коллег Кургиняна и Белковского к личностям друг друга и Майкла Кентского, их отношение к сегодняшней правящей клептократии практически идентично и полностью заслуженно. В наиболее емком виде его можно сформулировать как "Маньяки долго не живут".

А это значит, что техническую по своему характеру программу-минимум сможет воплотить в жизнь лишь тот, кто сначала воплотит в жизнь политическую программу-максимум. Её суть - взятие власти в условиях системного кризиса или хотя бы действенное принуждение государства к ответственности и компетентности в его ходе.