Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Вечерняя Москва»

Послушаем мнения простых защитников Белого дома, настоящих советских патриотов.

ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК (с красной гвоздикой). Я в девяносто первом как услышал, что ГКЧП заявление сделал, — ну, думаю, наконец-то! Ну правильно! То есть каждое слово правильно! Какое-то прямо лебединое озеро растеклось в душе! Я сразу побежал к Белому дому, встал тут — думаю, надо же приветствовать! Стоим все, приветствуем! Когда танки поехали, женщины так даже броню целовали! Родная, кричат, армия, освободительница, дави ты этих кооператоров! Три дня плясали. Я каждый год теперь на парад хожу. Жена говорит — на дачу, на дачу, огурки, помидорки… Да ну тебя, говорю, с твоими помидорками! Засунь, говорю, свои огурки! У народа такой праздник! И на будущий год пойду!

МОЛОДАЯ ПАРА (юноша и девушка, перебивая друг друга). Мы тогда совсем маленькие были…

— Но молодежь тоже празднует!

— Говорят, пиво дадут…

— Молчи, дура! Я хочу сказать, мы горячо поддерживаем! Мне осенью в армию, я очень рад…

— Ваня, ты что?!

— Заткнись, дура, это же с телевидения! Да, так вот, я очень хочу в армию, а сюда мы с Машей пришли потому, что горячо одобряем политику комитета…

— И пиво…

— И лично я как секретарь комсомольской организации школы номер двадцать пять Пресненского района… Потому что нам теперь все дороги открыты, понимаете? Вот пока я буду в армии, Маша, например, планирует поехать на БАМ…

— Ваня!!!

— (шепотом). Пойми, дура, если тебя сейчас по телевизору покажут, тебе, может, с сентября паек дадут! (в камеру). Мы, советская молодежь, от души приветствуем ГКЧП и желаем ему долгих лет жизни!

ИНТЕЛЛИГЕНТ (заикаясь). Я очень благодарен… советскому правительству, и партии, конечно… Потому что сначала я, так сказать, не сориентировался. Сейчас вот три года, как я на свободе… Я вышел тогда, по амнистии 2001 года… ну, к десятилетию… И вот за те десять лет, что я провел на стройках социализма, — так волшебно изменилась страна! Я до сих пор не привык, если честно. Мне особенно приятно потому, что именно сегодня, в третью годовщину возвращения, у меня истекает срок поражения в правах… и я могу теперь получить работу, о которой давно мечтал… я освоил на стройках профессию каменщика и получил теперь разрешение возводить новостройки столицы. До этого у меня было минус десять, понимаете… минус десять крупных городов… А теперь я опять в родной Москве, с пайком двенадцатой категории, спасибо большое. Потому что каждый же может ошибиться, но наша партия не брезгует никем. Она подбирает, отчищает, и вот я… я очень счастлив (рыдает).

ДИКТОР. Сегодня авторитетная медицинская комиссия под предводительством министра внутренних дел СССР Владимира Крючкова провела ежегодное медицинское освидетельствование президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева в его постоянной резиденции — в Форосе.

Состояние здоровья Михаила Сергеевича удовлетворительное. Возможно, через несколько лет он сможет вновь приступить к работе. Михаил Сергеевич тепло приветствовал навестивших его товарищей.

КРЮЧКОВ (на фоне моря): Состояние стабильное, рукопожатие крепкое. Михаил Сергеевич одобрил наши мероприятия, поздравил каждого с годовщиной чрезвычайного положения, сказал, что его немного беспокоят боли в пояснице, и горячо одобрил курс нашей страны.

ГОРБАЧЕВ (в кресле). Вот-вот… Да-да…

ДИКТОР. Поступило предложение трудящихся Форосского района Севастопольской области переименовать постоянную резиденцию президента СССР в Горки Горбачевские.

Михаил Сергеевич не возражает против инициативы своих новых земляков.

ВЕСТИ ИЗ-ЗА РУБЕЖА. Ограниченный контингент советских войск в Ираке, введенный туда по просьбе представителей братского иракского народа во главе с его отважным руководителем товарищем Саддамом Хусейном, продолжает поддержание конституционного порядка в стране.

Американская военщина тянулась к иракским нефтяным запасам, но Советская Армия опередила заокеанских хищников. После стремительной операции «Дружба в пустыне» трудолюбивый иракский народ оказался под надежной защитой советского брата. Иосиф Кобзон и Александр Розенбаум по случаю тринадцатой годовщины Дня независимости СССР выступили перед солдатами с концертом.

(В кадре: Кобзон исполняет песню «Братья по крови, братья по нефти». Розенбаум с гитарой поднимает тост за высший командный состав. Аплодисменты).

ДИКТОР. Достойно встретили тринадцатую годовщину нашей независимости воинские части Сибирского военного округа, окружившие в районе Западной Сибири партизанскую группировку межрегионалов.

После своего позорного бегства в сибирские леса Борис Ельцин, продажная антисоветская пресса и воротилы-кооператоры попытались организовать партизанское движение, но вот уже тринадцать лет систематически терпят крах.

Очередной отряд рыночников, пытавшийся наладить в тайге кооператив по заготовке кедровых орехов, был окружен и уничтожен нашими бдительными защитниками. На партизан указал мальчик, Андрей Пулин, которому уже вручена медаль «За бдительность».

МАЛЬЧИК (в кадре). Я иду, вижу — дымок. Почему, думаю, дымок? Подхожу, гляжу — вроде чужие. А зачем, думаю, чужие? Я говорю: дяденька, дайте хлебушка! А они говорят: пошел вон, мальчик, пусть тебя ГКЧП кормит.

В Америке подростки твоего возраста давно сами на жизнь зарабатывают. Поди вон лучше что-нибудь продай. Ну, я сразу смекнул, что они монетаристы! Побежал к председателю, он позвонил в район, тут же на вертолетах прилетели! Правда, говорят, Гайдар опять ушел… ДИКТОР. Согласно данным разведки, Егор Гайдар со своей террористической группой окопался в труднодоступных районах сибирской тайги и ведет сепаратные переговоры с китайской стороной о захвате Сибири Китаем с последующей ее либерализацией.

Нет сомнений, что следующую годовщину победы ГКЧП наши доблестные солдаты встретят окружением группы Гайдара, а еще год спустя, к пятнадцатилетнему юбилею августовских торжеств, смогут отдать на справедливый суд народа и банду Бориса Ельцина.

(В кадре: толпы сибирских крестьян неуверенно скандируют — «Банду Ельцина под суд!»).

ДИКТОР. О спорте. Вчера в Москве торжественно открылись двенадцатые «Игры доброй воли». Советские спортсмены бойкотируют вот уже третью летнюю олимпиаду подряд в знак протеста против разнузданной американской военщины. Так называемое олимпийское движение давно превратилось в прикрытие для западного милитаризма, стало вульгарным развлечением для тех, кто живет в мире чистогана. Шестизначные гонорары олимпийских «звезд», беспрерывные скандалы вокруг допингов, жестокий травматизм — все это давно уже стало неизменным спутником буржуазных олимпиад.

Зато в СССР уже двенадцать лет подряд проводятся Международные игры доброй воли для спортсменов социалистического лагеря — Кубы, Северной Кореи и Сербии. В этом году особенно много гостей из развивающихся стран — Анголы, Эритреи, Гонолулу.

На наши игры прибыли также делегации дружественных нам спортсменов из США, Великобритании, Германии, Франции и Италии. Это те, кто не одобряет агрессивную политику блока НАТО и хочет соревноваться в мирных видах спорта — беге на месте, прыжках в мешках и метанию голубя мира.

19 августа 2004 года,

№ 154(23952)

Столетие Николая Островского пока мало кем замечается: не самая актуальная фигура для нашего времени, что поделать. То есть актуальная, конечно, до предела, но вот признаваться себе в такой актуальности мы не желаем никак. Фанатизм — не самая почитаемая в наше время добродетель.

На моей памяти состоялись по меньшей мере три попытки реанимировать Островского как героя массового сознания. Первая — фильм Николая Мащенко «Как закалялась сталь» 1973 года; сегодня о той картине помнят главным образом, что там дебютировал Владимир Конкин, да еще песня была хорошая на стихи Роберта Рождественского — «Ты только не взорвись на полдороге, товарищ Сердце»… На самом деле песня восходит к опыту святого Франциска Ассизского, который даже собственное тело называл «братец-тело», а уж к волку и подавно обращался «братец-волк»; жизнь и смерть он называл своими сестрицами. Корчагин в трактовке Мащенко и Конкина был как бы таким святым, только советским, — так что вместо обращения «братец» у него было «товарищ»: товарищ тело, товарищ песня, товарищ жизнь. Это вполне соответствовало агиографической стилистике фильма: Корчагин был сделан героем-мучеником, героем-жертвой, все его боевые и трудовые подвиги обрели поэтический ореол в лучших традициях студии Довженко. Не было и речи о том, чтобы такому Корчагину подражать. На него можно было только молиться.