Марк Элиот - Джек Николсон. Биография

После 1974 года, за одним или двумя исключениями, он уже не играл чисто романтических персонажей. В реальной жизни, в то время как женщины оставались для Джека источником наслаждения и боли, истинная любовь являлась для него чувством, которое он никогда не мог всецело принять и в которое не решался поверить. Только Анжелику Хьюстон Джек подпустил к себе максимально близко. Их семнадцатилетний роман представлял собой череду встреч и прощаний, вспышек гнева, разочарований, измен с обеих сторон. В результате оба остались в одиночестве.

Здесь вы прочтете историю Джека Николсона – кинозвезды и Джека Николсона – человека. Джек-киноактер снялся в шестидесяти двух фильмах. И каждый раз Джек-человек исполнял одну и ту же роль, с ней всю жизнь пытался примириться и хотел довести до совершенства.

Он играл самого себя.

Джек Николсон вырос в Нептун-Сити, маленьком городке в округе Монмут, штат Нью-Джерси. Он расположен примерно в пятидесяти милях к югу от Манхэттена, на океанском побережье Нью-Джерси, вблизи Асбери-Парк – красочного мира карнавалов и дешевых распродаж – радости ребятишек из рабочих семей. Асбери-Парк не нуждается в дополнительном сгущении волшебной атмосферы, в нем уже достаточно людей обрели счастье и добились исполнения желаний. Самые примечательные из них, не считая Джека, – это Брюс Спрингстин и Дэнни Де Вито, а если заглянуть в далекое прошлое – популярнейший комедийный дуэт своего времени, классическая бурлескная пара из «правильного» худыша и очаровательного толстенького дурачка, Бада Эббота и Лу Костелло[6].

В доме Этель Мэй вечно толпились женщины: они приходили сделать стрижку и приводили с собой детей, чтобы сэкономить на услугах няньки. Маленькому Джеку с трудом удавалось найти спокойный уголок посреди всего этого шума, запаха химикатов, суеты, беготни и женских сплетен. Как он говорил позже, «удивительно, что я не стал геем, с таким-то количеством эстрогена вокруг». Иногда ему удавалось ускользнуть из дома и побродить по пляжу с его дешевыми, кричащими развлечениями.

Еще два удовольствия были ему доступны – чтение комиксов и коллекционирование бейсбольных карточек. Джек жил мечтами о супергероях. Бегство от реальности смягчало боль одиночества – в доме мальчика окружало множество людей, но бо́льшую часть времени он проводил один. В результате часто закатывал истерики – такие мольбы о внимании. По словам его сестры Лорейн, когда Джеку что-то не удавалось, «весь дом дрожал, как во время землетрясения». Однажды под Рождество мальчик взял пилу и отпилил ножку у кухонного стола. За это Этель Мэй вручила малышу уголек вместо рождественского подарка. Джек вопил и плакал, пока не получил настоящий подарок, лишь тогда успокоился. В другой раз, когда мать разговаривала по телефону, он бросился на пол и стал извиваться и рыдать, требовать, чтобы Этель Мэй повесила трубку. «Я рано понял, что был не нужен, – вспоминал Джек. – В детстве я представлял для семьи проблему. Родители разошлись незадолго до моего рождения… матери наверняка приходилось очень тяжело». Понадобились десятилетия, чтобы сын понял, откуда эти чувства.

Как и большинство сверстников, Джек боготворил бейсболиста Джо Ди Маджо. Он собирал все его фото. Однажды Джека послали в магазин за хлебом и молоком, но он потратил деньги на последние выпуски «Подводника», «Человека-факела», «Капитана Марвела» и «Бэтмена». Больше всего мальчик любил Бэтмена – за вполне человеческие качества, а не за сверхъестественные способности. И ему нравился Джокер. Когда мальчик вернулся домой, Этель Мэй отшлепала его и отняла комиксы.

А еще с самых ранних лет Джек задумывался о сексе: «Я был просто озабоченный. С детства, еще раньше восьми лет, в ванной я, по крайней мере, мысленно представлял некоторые ситуации. То есть мне уже многого хотелось».

Он любил кино. Маленький Джек почти каждый субботний вечер проводил в местном кинотеатре под названием «Пэлас» и с восторгом смотрел мультики и многосерийные фильмы. Каждая серия заканчивалась в самый острый момент, казалось, герою было невозможно выжить. Это гарантировало, что все дети в следующую субботу вернутся ради очередной порции приключений, содовой, попкорна и чудес.

Семья переживала финансовые трудности, но Джек никогда не чувствовал себя бедным.

«В Нептун-Сити был один район чуть попроще, там жили менее обеспеченные представители среднего класса, и другой получше. Этель Мэй Николсон оказалась достаточно ловкой, чтобы перетащить нас в район попрестижнее».

Ее бизнес процветал, и в 1950 году, когда Джеку исполнилось тринадцать, мать перевезла всю семью на целые две мили к югу, в Спринг-Лейк, неплохой район по другую сторону железной дороги, его иногда называли Ирландской ривьерой. Она открыла салон на Мерсер-авеню, а Джек поступил в школу Манаскван, одно из самых серьезных учебных заведений на юге Нью-Джерси.

Для всех, кроме Джека, важной вехой стало появление телевизора – первого в квартале, черно-белого, такого ящика на ножках. Джек предпочитал кинотеатр по субботам, а не размытое, мигающее, шипящее изображение на крохотном экране. Его совершенно не впечатлили «Приключения супермена» и «Одинокий рейнджер». С точки зрения мальчика, в комиксах – и в собственном воображении – герои были куда красивее, чем по телевизору. Когда соседские ребятишки набивались в гостиную, чтобы увидеть чудо – говорящую картинку, – Джек ничуть не радовался.

У него еще не началось мужское созревание; Джек по-прежнему ростом был ниже большинства сверстников и имел мягкий детский животик. Подростком он похудел, но так и не обзавелся желанной мускулатурой и не вырос настолько, чтобы заняться баскетболом – своим любимым спортом. Пухлого и низкорослого Джека школьники презрительно дразнили Толстяком. К тому же он страдал от невероятного количества прыщей. Пятна превращались в рубцы и ря́бины на лице, плечах, груди, так что и во время съемок Джек не мог показаться с обнаженным торсом, разве что при очень удачном освещении и искусно нанесенном гриме.

В Манаскване он хорошо учился, выказывал ум, рассудительность и склонность к анализу, но ему недоставало для баскетбола главного – роста и физической силы. Он попытался заняться футболом, но и здесь его сочли маленьким и полным. Вместо беготни на поле мальчику пришлось довольствоваться ролью завхоза в бейсбольной команде. Иными словами, Джек подносил игрокам биты, мячи и перчатки. «Он хотел стать спортсменом и страшно расстраивался из-за небольшого роста, ширины плеч и, может быть, еще пары лет. Он всегда оказывался младшим в команде», – вспоминал одноклассник Джека. Тогда Джек стал писать о спорте и обнаружил, что у него с легкостью получается сочинять. Он любил описательную прозу и сам рассказывал о происходящем так, как будто принимал участие в игре. Удачная фраза – словно точный бросок мяча в корзину с прыжка. Ну, почти.

В 1953 году, в предпоследнем классе, шестнадцатилетний Джек – симпатичный, невзирая на прыщи, темноволосый ирландец наконец-то похудел и обзавелся кое-какой мускулатурой. Остроумный и скорый на язык парень из объекта школьных насмешек стал одним из самых популярных учеников. Впервые на него стали обращать внимание девушки. Он уже имел прозвище не Толстяк, а Ник (сокращенно от Николсона) и притягивал все взгляды широкой улыбкой, никогда не сходившей с лица. Хотя учителя, уязвленные юношеским высокомерием Джека, и подозревали его вечно в каких-то каверзах, ни в чем серьезнее курения он не был замешан. Джек выкуривал по две пачки в день, и так и не избавился от этой привычки. Взрослые предупреждали: он не вырастет высоким, если продолжит курить. Джек смеялся над ними – но действительно вырос только до 174 сантиметров. Ниже Стива Маккуина, Пола Ньюмана, Роберта Редфорда, но выше Аль Пачино и Боба Дилана, одного роста с Робертом де Ниро.

Так и не попав в спортивную команду, Джек начал участвовать в школьных спектаклях, где не обращали внимания на рост и физическую силу. Весной, в предпоследнем классе, он впервые вышел на сцену и понял: ему не только нравится играть, но у него и хорошо получается. Он дебютировал в фарсовой комедии Фрэнсиса Сванна «Из огня да в полымя» – о подростках, пытающихся стать актерами на Бродвее. Эта пьеса с огромным успехом шла на Манхэттене весь 1941 год, после чего юные герои Сванна до конца пятидесятых не сходили со школьных сцен, пока не сменились более актуальными типажами. Джек сыграл в пьесе маленькую роль, но весьма успешно, и до самого окончания школы был постоянным членом ученического театрального клуба.

После уроков, в промежутках между репетициями, Джек подрабатывал билетером в местном кинотеатре «Риволи». Там дневной свет и школьная популярность, приобретенная участием в спектаклях, сменялись темнотой зрительного зала; Джек снова и снова наблюдал за настоящими актерами, изучал каждое движение и пытался понять, как они достигали нужного эффекта и как повторить это самому. В теплое время года Джек также подрабатывал спасателем на Брэдли-Бич (он никогда не снимал футболки, чтобы не выставлять напоказ покрытую прыщами грудь). У этой работы было ощутимое преимущество: он разглядывал хорошеньких, загорающих в купальниках на пляже девушек.