Балтийская трагедия. Катастрофа. - Игорь Львович Бунич

Резкие звонки воздушной тревоги заставили вздрогнуть адмирала Трибуца и вскинуть бинокль к небу. В ту же секунду загрохотали зенитки со стоявших вблизи крейсера эсминцев «Гордый» и «Сметливый».

Спрашивать, что случилось, не было никакой нужды. Высоко в небе лениво плыла «рама» — немецкий двухфюзеляжный самолёт-разведчик — зловещий предвестник неминуемого налёта бомбардировщиков.

Поблёскивая стёклами кабины, «рама», как сытая муха, сделала над рейдом два медленных круга и ушла в сторону моря.

Трибуц взглянул на часы. Было 12 часов 50 минут.

С мостика «Кирова» адмирал ещё раз оглядел невиданный частокол мачт и дымовых труб кораблей и судов, готовых к прорыву.

В адмиральский бинокль были видны и остановившиеся транспорты 1-го конвоя после подрыва на мине головного тральщика.

Трибуц лишь накануне приказал разведать этот фарватер и ему доложили, что никаких мин там не обнаружено. Откуда же они взялись?

Либо противник придумал какой-то новый способ их постановки, либо речь идёт о принципиально новых типах мин, о которых смутно докладывала разведка с первых же дней войны. Так называемые мины кратности. Такая мина может пропустить над собой какое-то заданное число кораблей, а потом рвануть. Вытралить её невозможно, а для уничтожения пока придумали один способ — гонять над опасным местом туда и обратно так называемый «минопрорыватель» — баржу или лихтер, гружённый пустыми бочками и пробкой. В данном случае это, конечно, невозможно, но ещё раз проверить фарватер необходимо.

Между тем, первый конвой, создав некоторое подобие строя, возобновил движение и начал медленно исчезать из вида.

Трибуц приказал двум парам «ижорцев» из состава 2-го конвоя ещё раз прочесать подозрительное место.

В этот момент снова рванули пронзительные звонки и завыли вынимающие душу сирены воздушной тревоги.

Над кораблями проплыла шестёрка пикирующих бомбардировщиков «Ю-87», напоминающая из-за своих неубирающихся шасси огромных хищных птиц с выставленными когтистыми лапами.

Держась на большой высоте вне досягаемости корабельных зениток, «юнкерсы» шли в сторону моря, догоняя, видимо, ушедший за горизонт первый конвой.

Антракт в действиях авиации противника закончился, и она снова властно появилась на сцене.

— Справа по курсу самолёты!

Ещё до крика сигнальщика капитан плавмастерской «Серп и Молот» Андрей Тихонов ясно видел их приближение. Маневрировать огромным плавучим заводом в узкой протраленной полосе движения 1-го конвоя не было никакой возможности без риска немедленно подорваться на минах. Недавняя мгновенная гибель головного тральщика ещё стояла у всех в глазах.

Четыре 45-мм пушки, два пулемёта ДШК и два «максима», которыми была вооружена плавмастерская почти одновременно открыли огонь по приближающимся самолётам. Загрохотали зенитные орудия кораблей сопровождения.

«Юнкерсы», однако, не спешили атаковать. Перестроившись из походного ордера в боевой они сделали круг над кораблями, видимо распределяя цели, а затем, рассыпавшись, решили атаковать все транспорта сразу. При этом все их перестроения проводились без обычной лихости и даже некоторой элегантности, а как-то громоздко и не совсем уверенно. Надсадно ревя моторами они наконец стали пикировать, но совсем не так, как уже привыкли видеть за два месяца войны: не почти вертикально вниз, а по какой-то пологой кривой и с некоторой робостью.[1]

Один из них шёл прямо на «Серп и Молот». Капитан Тихонов дал команду на руль. Старая плавмастерская совсем не предназначалась для подобных проверок боем. Её создатели меньше всего думали о манёвренности огромного плавучего завода, который ни по каким расчётам не должен был оказаться в зоне боевых действий, а обеспечивать боевые корабли исключительно на тыловых позициях.

Но именно плавмастерские русского флота всегда попадали в самую гущу сражений. Так, знаменитая предшественница «Серпа и Молота» героическая «Камчатка» попала в самое пекло Цусимского боя, где доблестно сражалась (!) и погибла, пытаясь прикрыть собой агонизирующий флагманский линкор. Так и «Серп и Молот» — «Ангара» угодила прямо в эпицентр трагедии, ещё почище цусимской.

К счастью, громоздкая плавмастерская очень медленно реагировала на перекладку руля. Когда её нос покатился влево, две бомбы взорвались как раз в том месте, где должен был оказаться «Серп и Молот», будь у него получше манёвренность.

Тихонов приказал положить руль вправо, дав левой машиной задний ход. Но судно ещё продолжало катиться влево по инерции, причем так долго, что поднятые упавшими бомбами водяные столбы обрушились ему на полубак, сбивая с ног теснившихся на верхней палубе людей.

Наконец «Серп и Молот» отреагировал на перекладку руля и его нос, скидывая каскады воды, пошёл в противоположную сторону. В этот момент сбросивший бомбы «юнкерс», развернувшись, понёсся на «Серп и Молот» со стороны правого борта, ведя огонь из бортовых пулемётов.

Ни у кого на мостике плавмастерской не было даже касок. Капитан Тихонов и его старший помощник Георгий Абросимов невольно присели, как будто брезент ограждения мостика мог защитить от пуль крупнокалиберного пулемёта.

Бомбардировщик пронёсся почти на высоте мачт и стал уходить к месту сбора, быстро набирая высоту.

Капитан Тихонов осмотрел колонну. Где-то за кормой, где шли подводные лодки, валил клубами дым. На мостике плавмастерской сначала подумали, что кто-то угодил под прямое попадание, но потом поняли, что это морские охотники поставили дымзавесу, прикрывая концевые транспорты и следовавшие за ними подводные лодки.

Строй конвоя снова нарушился. Эсминцы «Свирепый» и «Суровый» неслись вдоль рассыпавшейся колонны транспортов словно овчарки, собирающие разбежавшееся стадо после нападения волков. Им помогали бортовые буксиры КП-6 и С-101, подталкивая своими мягкими от плетёных кранцев носами транспорты в нужном направлении.

Транспорты ревели, отплёвываясь паром, снова строясь в некоторое подобие кильватерной колонны.

С мостика лидера «Минск» адмирал Пантелеев наблюдал, как канонерская лодка «И-8» — флагманский корабль 4-го конвоя повела к входным створам колонну, состоявшую из девяти различных малых вспомогательных судов, самоходных барж и буксиров. Замыкали строй три парусно-моторных шхуны и старенький СКР «Разведчик», некогда ходивший в качестве почётного конвоира за царскими яхтами.

Адмирал с волнением следил за движением колонны. Четвёртый конвой пропускался вне очереди, чтобы ещё раз проверить наличие мин на входных створах. Посланные адмиралом Трибуцем тральщики почти час «прочёсывали» это место, но не обнаружили ничего. Хотя все экзотические плавсредства 4-го конвоя были забиты людьми, их потерять, конечно, менее обидно, чем океанские транспорты 2-го и 3-го конвоев.

Когда в тралах первого конвоя прямо на створах начали рваться мины и кто-то на мостике «Минска» мрачно изрёк: «Началось!», адмирал Пантелеев внутренне похолодел. Неужели противник блокировал минами даже входные фарватеры Таллинна?

Но 4-й конвой, следуя за девятью катерными тральщиками, без всяких происшествий вытянулся за створы, медленно исчезая из