Газета Дуэль - 2008_34 (582)

В таком положении Борис Самцов пребывал несколько часов, всё время пытаясь выползти из кустов на дорожку парка или, хотя бы, мычанием привлечь к себе внимание отдыхающих людей. В конце концов, резиновая кукла, зацепившись, вероятно, об острый сучок, лопнула с оглушительным грохотом как раз в момент, когда невдалеке проходил милицейский патруль. Милиционеры даже подумали о террористическом акте, но, разобравшись, успокоили отдыхающих, освободили околополитика и вызвали машину «скорой помощи».

В первые после освобождения мгновения оглушённый Борис Самцов, не разобравшись, обвинил в нападении на себя именно этих милиционеров, потребовал их немедленного ареста и суда. Чуть позднее, слегка успокоившись, стал жаловаться приехавшим врачам на заметное ослабление слуха (вероятно, последствия воздействия на барабанные перепонки ударной волны) и на пальцах доказывал им всенародную поддержку его партии. По прошествии ещё некоторого времени, окончательно придя в себя, он громко заявил, что принципиально отказывается писать заявление о нападении, сотрудничать со следствием и давать любые показания: «Принципиально отказываюсь, сотрудничать не буду, сам разыщу преступника и разберусь с ним по-мужски, без свидетелей!».

Следующей жертвой Бубушина В.С. едва не стала певица, заслуженная артистка Наташа Курралёва. Не сумев подобраться к ней иным способом, он попытался влезть в её квартиру по водосточной трубе. Время уже было предутреннее, и певица, только что вернувшаяся домой из стриптиз клуба, как раз собиралась ложиться спать. Неожиданно в окне она разглядела выплывающую из темноты голову в чёрной маске. В испуге Наташа машинально распахнула пеньюар, что, в итоге, и спасло её, так как преступник, увидев красоты певицы, обомлел, разжал руки и с криком: «Спасайся, кто может», — свалился вниз. Хотя падать ему пришлось с четвёртого этажа, газон оказался на удивление мягким, приземление вышло почти безболезненным. Поэтому, пока муж певицы самоотверженно выхватывал ружьё, Бубушин В.С. успел не только вскочить на ноги, но и скрыться в проходных дворах. А прибывший на место происшествия наряд милиции обнаружил под окном квартиры Наташи Курралёвой лишь теннисный мячик, скотч и бочонок с дёгтем.

Замечательную певицу особо возмутило то обстоятельство, что вот так запросто совершенно посторонний человек грязными лапами смог вторгнуться в святая святых интимной составляющей её жизни. «Это ж кошмар какой-то, — возбуждённо говорила она нашему специальному корреспонденту, всё время в волнении запахивая пеньюар, — маньяки и папарацци разные прямо проходу не дают, придётся строить бетонный бункер и заводить ещё одно ружьё. Ведь не окажись дома мужа, который, кстати, снайперски стреляет, я бы не знала, что и делать» (супруг певицы в ожидании приезда наряда милиции двадцать минут вёл ружейный огонь из окна квартиры по казавшимся ему подозрительным кустам).

К счастью, друзья Наташи не оставили её в трудную минуту. Буквально через несколько дней в её поддержку состоялся грандиозный концерт, в котором выступили многочисленные звёзды российской эстрады, юмористы, пародисты и близкая к ним по духу Хапакамада. Правда и Бубушин В.С. не дремал, как раз во время этого концерта он тайно прокрался и вымазал-таки дверь квартиры певицы дёгтем. Пришлось звёздам, юмористам, пародистам и близкой по духу Хадакапате устраивать ещё один концерт, а затем все они, за исключением обременённой многочисленными общественными и деловыми обязанностями Хамаданаты, отправились в концертный тур по стране, названный «Пой с нами или проиграешь!», спонсорами которого выступили многие прогрессивно мыслящие крупные отечественный бизнесмены.

Далее преступления последовали одно за другим, редкую неделю не приходили тревожные и печальные известия. Милиционеры в поисках маньяка просто сбивались с ног, не спали по нескольку ночей, терялись в догадках. Но ни хитроумные засады, ни скрытое патрулирование территорий, ни агентурная работа долгое время результатов не приносили. Порой казалось, что преступник обладает животным чутьём, позволяющим ему с лёгкостью обходить засады и ловушки и безнаказанно продолжать своё чёрное дело.

В июле были зафиксированы сразу три нападения. Число высеченных пополнили модный поэт Сороконожкин, прозаик-телеведущий Европеев и драматург-историк Зарадзинский. Причём, если поэта маньяк по обыкновению лишь отстегал брючным ремнём, то прозаика дополнительно заставил съесть весь только что полученный гонорар, а историка угрозами несколько часов принуждал читать его же собственную книгу, только в обратном порядке, начиная с конца. В итоге поэт написал прекрасную лирическую поэму: «Мои страдания, переживания и мучения», прозаику врачам пришлось делать многочисленные промывания желудка и кишечника (он потом в горячке даже пытался склеить пережёванные купюры), а вот историк так в себя до сих пор и не пришёл, разговаривает на каком-то непонятном, странном наречии. Вместо слова мама он произносит амам, вместо слова рыба — абыр и всё время стонет, стонет, стонет. Причём, стоны как-то плавно перетекают в бурные и продолжительные стенания.

Осенью преступления стали происходить ещё чаще. Так, в вагоне поезда «Орёл — Москва» маньяк набросился сразу на целую группу писателей из шести человек, возвращавшихся домой с литературной конференции. Он долго над ними измывался, унижал, а уже на подъезде к столице по одному стал выводить в тамбур, где и сёк ремнём. Проводница вагона, не разобравшаяся в тот момент в сути происходящего, рассказала позднее следователю, что своими ушами слышала раздававшиеся время от времени громкие выкрики: «Следующий!» — и видела очередного понуро бредущего в тамбур писателя, расстёгивавшего на ходу брюки, навстречу которому, тяжело переступая, двигался его сотоварищ, наоборот, застёгивавший их.

По прибытии поезда прямо в здании вокзала медикам пришлось в спешном порядке разворачивать мобильный госпиталь МЧС и делать живым классикам болеутоляющие примочки и отпаривающие ванны. Мужественные люди, стойко перенёсшие все процедуры, были полны благородного негодования на бездействие милиции, не сумевшей их защитить. Они тут же написали гневное открытое письмо президенту, в котором однозначно потребовали огородить их в дальнейшем от нападок и нападений и разыскать преступника, спрыгнувшего с поезда на ходу.

Редакцию нашей газеты они попросили не разглашать их имён и фамилий, что мы, верные журналистской этике, и выполняем.

Своё возмущение в отношении продолжающейся вакханалии выразили и многие другие жертвы маньяка. Так, в канун Праздника примирения и согласия состоялось массовое несанкционированное пикетирование здания горотдела милиции. Его участники в количестве пяти человек, возглавляемые Евгением Киселёвым-Гусинским, Борисом Самцовым, писателем Европеевым и примкнувшим к ним в последний момент Швондеровичем, который хоть и не был ещё высечен, но занял ответственную гражданскую позицию, развернули лозунги и плакаты, напрямую обвиняющие властные структуры в нежелании и неспособности выполнять свои прямые обязанности.

Выйти на след преступника милиционерам помогли близко знающие его люди. Это случилось после того, как он, потеряв от безнаказанности всякую осторожность, стал нападать и на них. С криками врывался в редакции газет и журналов, набрасывался на главных редакторов, критиков и однопартийцев, всюду бесконтрольно пуская в ход ремень. Причём, с какого-то момента порку «своих» он сделал приоритетным занятием, задушевно при этом разъясняя, что таким образом наставляет их на путь истины, желает добра. Но это его и погубило. В конце декабря в прокуратуру поступила небольшая записка, автор которой, укрывшийся за мало что значащими инициалами Ю.Б., сообщал, кто является настоящим преступником, совершающим нападения.

Дальнейшее было уже делом техники. Оперативная группа следственного комитета нагрянула в квартиру к Бубушину В.С. совершенно неожиданно.

В ходе тщательного обыска милиционеры обнаружили многочисленные неопровержимые улики его преступной деятельности. Так, из брюк извлекли кожаный ремень, из-под кровати достали картонную коробку с находящимися в ней двумя дюжинами теннисных мячей, скотч и списки предполагаемых жертв.

Доставленный в суд, преступник особо не отпирался, хоть и явку с повинной писать не стал, а лишь взмахнул руками и произнёс вышеприведённую уже фразу: «Надоело! Сил больше нет смотреть на эти рожи! Нету сил!». Судья же оказался на редкость добродушным лояльным человеком, он учёл преклонный возраст Владимира Сергеевича, его отнюдь не богатырское здоровье, а также то, что это его первое за последние восемьдесят четыре года задержание. К тому же многие эпизоды отпали, как бы, сами собой за недоказанностью. Например, в случае с Киселёвым-Гусинским подозреваемый заявил, что тот сам себя высек: «Сам, сам, сам, уж вы мне поверьте. Пусть такие типы не очень-то склонны к самобичеванию, да, видно, бес попутал. А я в это время как раз выгуливал свою собачку Жучку. Она может подтвердить. Алиби!».