Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6413 ( № 17 2013)

– Кто из современных польских авторов, на ваш взгляд, мог бы «прозвучать» актуально в России? И наоборот, кто из российских авторов уже заинтересовал или мог бы заинтересовать польских издателей и читателей?

Гжегож ГАУДЕН: У меня есть ощущение, что Польша и Россия должны наверстать упущенное. С моей точки зрения, такие великие польские писатели, как Бруно Шульц, Витольд Гомбрович и Чеслав Милош, недостаточно известны в России. В коммунистические времена у них не было ни малейшего шанса быть опубликованными на территории СССР. Потом они «проигрывали» в конкуренции с другими великими писателями со всего мира. На мой взгляд, эссе Милоша о России, о русской философии и литературе очень глубоки и представляют интерес для самих россиян. Гомбрович – писатель, который может помочь понять поляков, и в то же время он чрезвычайно универсален и может показать россиянам другую сторону самих себя.

Мечислав ОРСКИЙ: В настоящее время из-за, мягко говоря, не самого лучшего состояния польской критики трудно выстроить какую-либо универсальную иерархию. Можно лишь попытаться сформулировать своё личное мнение и оценки; думаю, что мой выбор будет отличаться от рекомендаций других критиков. В поэзии, по моему мнению, важным событием является недавняя публикация сборников стихотворений выдающегося польского поэта Тадеуша Ружевича и то, что на российский читательский рынок пробилась поэзия Чеслава Милоша и Виславы Шимборской; наверняка в России нашли бы отклик произведения некоторых их последователей – я имею в виду, в частности, Рышарда Крыницкого, Юлиана Корнхаузера, а также (из поэтов младшего поколения) Мартина Светлицкого, Томаша Ружицкого, Эугениуша Ткачишина-Дыцкого. Из прозы, вращающейся вокруг русской темы и проблем, следует обратить внимание на романы Евстахия Рыльского (недавний – «На гребле»), Ольги Токарчук («Бегуны» – с интересной московской сюжетной линией), а также прозу Магдалены Тулли, Ежи Пильха, Хуберта Климко-Добжанецкого и, конечно, произведения более известных писателей предыдущих десятилетий. Польские издатели и переводчики оценивают текущее состояние русской литературы, в особенности прозы, по определённым именам: в частности, Виктора Ерофеева (Венедикт по-прежнему остаётся предметом своеобразного культа среди молодёжи), Людмилы Улицкой, Эдуарда Лимонова, Виктора Пелевина. Твёрдо укоренились в Польше открытия недавнего времени – Рубен Гальего и довоенный писатель польского происхождения Сигизмунд Кржижановский. Что касается поэзии, в СМИ до сих пор время от времени появляются подборки стихов Вознесенского, Евтушенко, Окуджавы, Самойлова и других.

Адам ПОМОРСКИЙ : Российские и польские переводчики, издатели и редакторы внимательно наблюдают за тем, что происходит в литературе соседа. У нас нет недостатка во взаимных переводах, хуже дела обстоят с выходом на читателя, и проблема здесь в цивилизационных изменениях и в месте, которое занимает печатное слово в нашей современной культуре. В Польше переводят и читают многих современных российских писателей – в особенности прозаиков. У них есть своя преданная аудитория. Не говоря уже о великой русской классике: огромным успехом в последние годы пользуются новые переводы Достоевского, а также « Жизнь и судьба» Василия Гроссмана и другие его книги. « Мастера и Маргариту» поляки неизменно в течение многих лет считают каноном мировой литературы. С театральных сцен, конечно, не сходит Чехов.

В России также много переводится со­временной польской литературы. Её восприятие бывает очень любопытным – я сам, например, с большим интересом следил за интернет-дискуссией молодых россиян, развернувшейся вокруг романа « Любиево» Михала Витковского. Не знаю, что можно было бы посоветовать российским переводчикам и издателям – может быть, типичные для современной польской литературы жанры на границе репортажа и антропологического эссе. Замечательные произведения в этом жанре написаны Малгожатой Шекнерт. Россиян могли бы заинтересовать такие её книги, как « Остров ключ» (2009) об истории Острова Эллис в Нью-Йорке, через который прошла вся эмиграция в Соединённые Штаты в XIX и XX веках, или « Дом черепахи. Занзибар» (2011) об истории рабства в Африке. Таких книг гораздо больше, многие завоевали престижные премии. Впрочем, уже имеются исторические прецеденты: недавно на Украине был опубликован перевод замечательных « Эскизов пером» Анджея Бобковского – военного дневника поляка, который день за днём, с точки зрения простых людей, описал Вторую мировую войну (1939–1944) и немецкую оккупацию во Франции, где его застала война.

Российских гуманистов и мыслителей мы в Польше переводим постоянно.

Александр ФИУТ: К сожалению, я недостаточно внимательно слежу за современной российской литературой, чтобы компетентно ответить на вторую часть вопроса. Тем не менее предполагаю, что польские и российские писатели стоят перед сходными проблемами. С одной стороны, это спор с литературной традицией и устоявшимся образом мышления, с другой – попытка откликнуться на цивилизационные изменения в стране, которая становится частью глобального мира. В польской прозе, например, в произведениях Стефана Хвина, Павла Хюлле, Ежи Сосновского, основная философская или религиозная проблематика ищет оригинального интеллектуального решения или новаторских форм выразительности (много материала для размышлений нашли бы здесь, например, любители Достоевского, Шестова или Бердяева). Наряду с этим активно развивается литература под знаком феминизма: от Мануэлы Гретковской и Ольги Токарчук до Дороты Масловской и Сильвии Хутник. Последнее открытие – провокационный роман молодой писательницы Доминики Дыминьской «Мясо».

– Говорят, что сегодняшняя польская поэзия на подъёме. Польские поэты получают премии, участвуют во многих поэтических фестивалях, вот уже несколько лет авторов из Польши приглашают на Международный Волошинский фестиваль, они участники европейских форумов. Польская поэзия переводится на многие языки, в том числе на русский, недавно во Вроцлаве прошёл форум российских переводчиков нобелевского лауреата Чеслава Милоша. Расскажите, как, на ваш взгляд, складывается современный литературный процесс в Польше? Каковы его основные направления и тенденции?

Гжегож ГАУДЕН : Молодая польская литература пытается разобраться с нашей историей, точнее, с её нынешними последствиями. И речь идёт не о реконструкции исторических событий, а об исследовании современного польского самосознания. Это вопросы о том, насколько сознание современного поляка является продуктом традиционного католицизма и сформировавшейся под его влиянием определённой модели семейного воспитания; насколько мы в состоянии противостоять антисемитизму; насколько глубоко мы отдаём себе отчёт в крестьянских корнях большинства поляков; чем мы можем гордиться, а чего должны стыдиться. Это лишь некоторые проблемы, которые появляются в общественном дискурсе и в литературе. Интересен также факт появления большого числа писателей non fiction. Говорится даже о польской школе литературного репортажа.

Мечислав ОРСКИЙ: Польская поэзия была на подъёме в 70–80-х годах в Европе после переводов Ружевича, Херберта, поэтов Новой волны, позднее – Шимборской. Некоторые английские критики тогда писали о влиянии польской лирики на творчество молодых английских поэтов. В конце 80-х и в начале 90-х годов в нашей поэзии произошёл почти что коперниковский переворот. После ряда публикаций переводов новой американской поэзии наши молодые авторы начали отходить от прежних образцов поэтики символизма, в частности французского и немецкого (Рильке, Рембо, Аполлинер и др.), а также авангарда в широком понимании этого слова и направили свои творческие усилия на пересмотр поэтического языка, на поиск новых выразительных форм, совершенствование художественного мастерства, отодвигая на задний план идеологические проблемы. Такого рода развитие литературного процесса, несомненно, затрудняет международное общение: утончённый языковой код лирики многих поэтов, во главе которых стоит вдохновляющий молодёжь Анджей Сосновский, сложен для перевода, как сложно было переводить до сих пор малоизвестное за границей творчество представителей «лингвистической поэзии» – Тимотеуша Карповича или Мирона Бялошевского.

Адам ПОМОРСКИЙ: Я не разделяю вашего энтузиазма. Мне кажется, что и в Польше, и в России, и во многих других европейских странах сейчас царит эпоха не великой поэзии, а скорее, поисков и попыток создать новый стиль и новый язык. Поэтический язык возвращается в некую домодернистскую фазу. Когда человеку чуть больше двадцати лет, он склонен повторять старую еврейскую поговорку: лучше уже было. На моей памяти у нас, в Польше, включая и авторов, работающих в эмиграции, сияло, пожалуй, самое яркое поэтическое созвездие: Вежинский, Ивашкевич, Ват, Пшибось, Милош, Свирщинская, Ружевич, Бялошевский, Фицовский, Херберт, Хартвиг, Вирпша, Ворошильский, Шимборская, Гроховяк, Милобендска, Воячек, Баранчак, Корнхаузер, Загаевский, Крыницкий (и все они, кстати, переводились на русский). Сегодня я вижу порой выдающиеся таланты среди молодого поколения, но новое созвездие не вспыхивает – каждый существует сам по себе. Лирика, можно сказать, утратила часть своих общественных функций. Настали времена интеллектуализированной прозы и небеллетристической литературы.