Константин Бальмонт - Предисловие к сочинениям Кальдерона

Изумленный мужеством Тусани и хладнокровием, с которым он все рассказал, Принц подошел к Мавру и взял из его рук пергамент и украшения. Отдавая их, Тусани испустил глубокий вздох, как будто он отдавал ему свою возлюбленную вместе с своим сердцем. Дон Хуан взглянул на портрет и восхитился красотою Мавританки, так же как и другие находившиеся при этом рыцари, которые все без исключения сказали Принцу, что Тусани поступил как храбрый солдат и как истинный рыцарь, отомстивши смерть столь прекрасной дамы.

Дон Лопе де Фигероа, пленившись поведением этого Мавра, встал и, произнеся два-три крепкие ругательства, воскликнул, обращаясь к Принцу: "Солдат представил достаточное оправдание, его не за что лишать жизни, и если Его Высочество даст ему свободу и вернет ему оружие, я прошу отдать его в мой полк, потому что, клянусь Богом, если бы кто-нибудь умертвил мою возлюбленную, я убил бы его, - и его и всех из его рода".

"Иди, приятель", сказал Дон Лопе, обращаясь к Тусани, "иди в мой полк, я люблю таких солдат, как ты. А чтобы ты служил мне охотнее, я сохраню у себя портрет твоей возлюбленной". - Тусани отвечал ему: "Я знаю, о, Марс наших дней, что отныне ты будешь владыкою судьбы моей, какая бы она ни была. Но мне кажется, что я вторично теряю мою даму. Я буду служить как честный солдат, если только утрата этого портрета не послужит причиной моей смерти". Дон Лопе, хорошо понимавший, что значит - забить себе что-нибудь в голову, побоялся, как бы утрата портрета не вовлекла солдата в меланхолию, а отсюда к смерти, и потому сказал: "Бери, Тусани, храни у себя свое утешение и будь всегда при мне. Я знаю, что ты мне будешь верным другом". Ему вернули драгоценности Малехи, и он вышел из комнаты, оставив всех изумленными.

С тех пор он не расставался с Лопе де Фигероа, участвовал вместе с ним в битве при Лепанто, а после смерти своего генерала поселился в Вилье-Нуева де Алькаудетэ. Автор рассказа, Хинес Перес де Ита, сам видел Тусани и говорил с ним. Он видел портрет прекрасной Малехи и восхитился им. Вокруг тонкой его рамки на арабском языке было начертано: "Day fati Maleha aynia". Что означает "Красавица очей моих".

Вот безыскусственный рассказ, сразу переносящий нас в далекую эпоху, когда умели любить лучше, чем мы. Изменивши все, мы изменили и любовь, превращая ее или в дымный пламень сладострастия, или в скучные тяготы ежедневного самоотвержения. Здесь же мы видим полную гамму ощущений, которые возникают в любви, порванной судьбою.

Кальдерон весьма искусно воспользовался материалом, представлявшимся в этом рассказе. Он делает, конечно, различные уклонения от исторической правды, впрочем, незначительные, вроде перемещения даты, когда говорит о битве при Лепанто, - но в целом его драма, так же как и летописное повествование, сразу перемещает нас в жгучую и пряную атмосферу арабской любви. Кальдерон еще усилил рыцарский оттенок романтического сюжета, создав чудесные перепевы двух любящих душ, томящихся тоскою неслитой любви, нарисовав нежный образ Доньи Клары и дав нам возможность усладиться вулканическими монологами пламенного Дон Альваро. Вся драма развивается с поразительной легкостью, и даже шут Алькускус, который кстати является одним из лучших кальдероновских шутов, не нарушает нежной и трагической возвышенности общего настроения.

Среди поэтических произведений, отмеченных печатью высокого гения, в разных литературах есть произведения повторные или способные к повторности и есть произведения единственные. Хороши драмы Лопе де Веги, хороши хроники Шекспира, или романы французов 19-го века; но таких произведений можно написать сколько угодно, и их написано более чем нужно. А "Фауст" или "Макбет" могли возникнуть только один раз, хотя много существует образов убийц, и несмотря на то, что много есть поэтических редакций Фауста.

К числу таких единственных произведений должна быть отнесена и драма "Любовь после смерти". В ней сказано нечто, что должно было быть высказанным и без чего наша внутренняя жизнь была бы неполна.