Михаил Ахманов - Искра над пламенем

Большинство произведений, относящихся к рассматриваемой разновидности жанра, содержат только краткое упоминание о реальных попытках исследования загадочных феноменов. Некоторый намек на историю поисков Атлантиды можно обнаружить у Г. Шалимова в «Возвращении последнего атланта»; поиск следов таинственных древних цивилизаций стал сюжетом цикла повестей Забелина «Загадки Хаирхана», во «Внуках Марса» Казанцев конспективно перечисляет возможные «точки» палеоконтактов. Как правило, подобная информация сообщается читателю в отступлениях, практически не влияющих на основные сюжетные линии произведения.

Использование исторических сведений, касающихся комплекса геологических, географических, биологических наук, характерно для творчества Ефремова. Как правило, он не включает в ткань повествования реальных фактов или не делает отступлений, чтобы напрямую довести их до сведения читателей. Эти реальные факты изучения тайны, загадочного феномена творчески перерабатываются, художественно осмысливаются писателем и лишь затем становятся предметом повествования. Часть фантастики Ефремова, представленная малыми формами жанра, балансирует на грани действительного и воображаемого; по сути дела, она отражает практический опыт и колоссальную эрудицию ученого, прекрасно знакомого с историей ряда научных дисциплин. Что бы ни искали герои Ефремова — следы палеоконтакта («Звездные корабли», «Тень минувшего», «Эллинский секрет»), загадочных животных или удивительные растения («Олгой-Хорхой», «Бухта радужных струй»), их действия логически обоснованы, их мотивации достойны уважения, а описания разгаданных тайн — потрясающе достоверны. По-видимому, такое свободное обращение с историческими фактами возможно только на «ефремовском уровне». Не следует забывать, что этот одаренный литератор, подлинный гуманист «эпохи зажатых ртов», был также крупным ученым.

Перейдем теперь к более конкретным вопросам, затрагивающим историю развития точных дисциплин. В этом случае, в частности подбора исходного материала, писатель обладает двумя возможностями: использовать факты биографии конкретного ученого; проследить путь развития научной идеи (или комплекса идей). Первый вариант проще и более подходит для создания рассказа или небольшой повести.

К настоящему времени сформирован традиционный список гениев, таинственных фигур и странных личностей, включающий и ученых, и деятелей искусства. Пожалуй, фигурой номер один в этом списке является Леонардо да Винчи; список включает и таких популярных лиц, как Гомер, Аристотель, Архимед, Свифт (вспомните открытие лапутянскими учеными спутников Марса!), Джордано Бруно, Галилей. Этот перечень с подозрительной точностью соответствует программе средней школы и не случайно заканчивается на Галилее. За великим итальянцем возвышается титаническая фигура Ньютона, чьи научные и философские воззрения уже настолько сложны, что требуют глубокого проникновения в сущность физических и математических идей. Ньютона, родоначальника современного естествознания, а также прочих ученых XVII–XIX веков — Декарта, Лейбница, Эйлера, Ломоносова, Лапласа, Фарадея, Гаусса, Лобачевского, Римана, Менделеева, Максвелла — уже как-то неудобно объявлять пришельцами из космоса или искать источник их вдохновения в телепатических передачах из грядущих столетий. Что касается гениев эпохи возрождения, а тем более — древнего мира, то относительно них подобные приемы считаются вполне допустимыми.

Имеется ограниченное количество традиционных способов построения фантастического сюжета, героем которого является конкретное историческое лицо. Наиболее простой прием — напрямую связать древнего ученого с пришельцами и возложить на них ответственность за все его несвоевременные открытия. Например, в рассказе В. Григорьева «Транзистор Архимеда'» симпатичные пришельцы даже обучают Архимеда основам электроники. Другой путь — отнести контакт в глубь времен и проследить цепочку, по которой до ученого могла дойти экстраординарная научная информация. В этом отношении весьма многообещающей фигурой является Демокрит. Действительно, современному физику трудно представить, как можно путем теоретических рассуждений, не подкрепленных математикой и экспериментом, развить идею об атомарном строении вещества. В превосходно написанном рассказе А. Глебова «Золотой дождь» высказывается предположение, что Демокрит во время своих странствий был приобщен к древнему знанию финикиян, содержавшему информацию о строении вселенной. Разумеется, эти сведения в незапамятные времена были переданы людям пришельцами с другой звездной системы. Наконец, вместо пришельцев из космоса можно использовать пришельцев из будущего — либо объявить хронавтом то историческое лицо, которое является героем произведения. Подобные слухи давно ходят о Леонардо да Винчи; то в одном, то в другом фантастическом романе делается намек, что великий Леонардо был-де пришельцем из века этак XXII, а то и еще из более отдаленных времен. Последним «согрешил» в этом отношении С. Плеханов в романе «Заблудившийся всадник» (1989 г.)

Стоит особо отметить, что большинство из перечисленных авторов не является, мягко говоря, выдающимися писателями. Настоящих писателей «традиционные способы» отпугивают тем, что при ближайшем рассмотрении оказываются попросту унижением собственного прошлого. Из таких рассказов следует лишь один вывод: не было гения, был ловкий двоечник, которому повезло «списать» у будущего или космических пришельцев. Особо преуспел в шельмовании истории А. Казанцев. В романе «Клокочущая пустота» он отказал Сирано де Бержераку даже в праве на выдумку, не содержащую никаких особых откровений. Даже шпагой Сирано владеет превосходно, благодаря помощи инопланетян.

Несомненно, талантливый автор почувствует неуместность уничижения таланта предшественника и по тривиальному пути не пойдет, разве что создаст вещь в сугубо юмористическом ключе.

Гораздо уважительнее относятся к историческим персонам А. Балабуха (рассказ «Аппендикс») и Р. Подольный (повесть «Восьмая горизонталь») Их герои делают свои открытия сами (космические пришельцы понадобились А. Балабухе, чтобы сократить число этих открытий). Поэтому, кстати, Балабуха смог взять в герои Эвариста Галуа, стремительным метеором прочертившего математический небосклон XIX века, а Подольный замахнулся на самого Ньютона. В повести «Восьмая горизонталь» автор удачно обыгрывает юношеское увлечение Ньютона алхимией (Ньютон открывает «холодную» ядерную реакцию, позволяющую получать золото из свинца) и его позднейшее обращение к богословию (муки совести из-за гибели облучившихся рабочих). Показ человеческой драмы, вызванной фантастическими событиями, ничуть не умаляет образа гения. Жаль, что произведения такого рода являются исключением из общего потока.

Второй вариант сюжета, в котором рассматривается не только личность ученого, но и его научные идеи в их взаимосвязи с конкретной исторической обстановкой, является более сложным. Можно указать только одно крупное НФ-произведение, написанное в последние годы по данному методу — роман Казанцева «Острие шпаги».

Здесь, однако, необходимо отметить одно существенное обстоятельство. Автор, собрав материал о своем будущем герое, проникнувшись «духом эпохи», оказывается перед дилеммой — писать ли ему произведение научно-фантастическое или историческое. Как правило, выбирается последний вариант — иногда почти неосознанно. Хотя роман Казанцева назван научно-фантастическим, фантастики в нем, фактически, нет; это произведение исторического жанра, в котором повествуется о жизни Ферма, о его идеях, его друзьях и врагах. Конечно, можно назвать подобную литературно-историческую реконструкцию фантастикой; по сути же это просто попытка дать описание биографии героя в рамках художественного (не документального!) произведения. И если считать фантастикой роман Казанцева, то с таким же успехом можно отнести к этому жанру «Личные воспоминания о Жанне Д'Арк» Марка Твена или «Поход викингов» Оливье.

Отмеченную закономерность — трансформацию фантастического произведения в историческое, если в качестве сюжетной основы используются загадочные, но вполне реальные факты истории естествознания — можно проследить и на других примерах. Упоминавшийся рассказ Глебова также, по сути, является историческим, как и ряд произведений Ефремова.

В основном потоке НФ литературы довольно часто используется прием переноса исторического или псевдоисторического лица в будущее, в иную реальность с помощью машины времени, а также путем его воскрешения, восстановления по некоторой информационной матрице и т. п. К. Борунь в «Восьмом круге ада» отправил в будущее средневекового монаха-фанатика, Г. Мартынов («Гость из бездны») и А. Савченко («За перевалом») проделали ту же операцию с нашими современниками, Д. Романовский «синтезировал» живую Анну Каренину («Честь имею представиться — Анна Каренина»), а Фармер в сериале «Речной мир» воскресил всех когда-либо живших на Земле людей (до конца ХХ века), в том числе — Марка Твена, Сирано де Бержерака и Одиссея.