Итоги Итоги - Итоги № 28 (2012)

— Телевидение по своему разрушительному воздействию давно переплюнуло все остальное...

— Я думаю, что к телевидению нужно также применять системный подход. Я не побоюсь сказать, что нужна нравственная цензура, но не политическая. Мое мнение: федеральные каналы с той или иной долей госучастия должны иметь этическую и эстетическую самоцензуру. Есть вещи, которым не место на таких каналах.

— Как будете строить отношения с новым министром культуры?

— У нас добрые отношения. Кроме того, сформировано два совета по культуре при главах Госдумы и Совета Федерации, существует энергичная группа в комиссии Общественной палаты РФ по культуре. Уверен, что сил для изменения ситуации хватит.

— Мы с вами чуть не забыли про «Ясную Поляну». В связи с новым назначением кто отныне будет управлять музеем-усадьбой?

— Моя жена. Она была у меня заместителем в то время, когда мне приходилось много бывать в Москве.

— Судя по всему, управление музеем-усадьбой стало фамильным делом. То, что он сегодня процветает, — результат повышенной ответственности за свое, родное или секрет в чем-то другом?

— Большое количество профессионалов сегодня возглавляют музеи, не имея никакого отношения к фамилии. С другой стороны, я в меньшей степени воспринимал это как работу, а больше как свою личную ответственность за сохранение родовых мест. Конечно, мне бы хотелось, чтобы дети подхватили это дело. У меня двое сыновей и две дочери. Старшая пишет диссертацию по Набокову в Оксфорде, младшая окончила исторический факультет МГУ. Мальчики еще школьники, поэтому о них что-то говорить рано. Но я бы хотел, чтобы и они проявили интерес к наследию Льва Николаевича.

С Луны свалились

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Кино

В прокате финская политическая сатира «Железное небо»

Двое американцев, после долгого перерыва ступившие на лунную поверхность, сталкиваются с людьми, чьи шлемы похожи на «кастрюльку» Дарта Вейдера, срисованную, как известно, с немецкой каски. Это зачин «Железного неба», не по-фински бодрой, но по-фински грубоватой и совершенно неполиткорректной киношутки. В ней можно найти массу технических недостатков, но обаяние самопального абсурда и незаемная идея искупают все. Впрочем, кто-то вспомнит, что в романе Роберта Хайнлайна «Ракетный корабль «Галилей» американские бойскауты обнаруживали нацистскую базу на Луне. Однако режиссер фильма Тимо Вуоренсола уверяет, что эту книжку до съемок не читал.

Тем не менее сама история проекта заставляет смотреть на него совсем другими глазами, чем на традиционные космические блокбастеры. Вуоренсола свой предыдущий опус, пародирующий «Звездный путь» и «Вавилон 5», когда-то выложил в Интернет и стал его звездой. Собирая деньги на новый проект, он решил монетизировать это звание и прибег к методу краудфандинга — финансирования за счет фанатов. Несколько лет Вуоренсола создавал приманки-тизеры для потенциальных инвесторов и закидывал удочку. Чтобы привлечь к проекту внимание, он ездил не раз на крупнейшие фестивали — Каннский и Берлинский. Тизеры, ролики не снятого еще фильма, становились лидерами интернет-просмотров. Они признаны одной из самых успешных «вирусных промокампаний» в YouTube. Конечно, все 7,5 миллиона евро собрать в Сети не удалось. Однако миллион с небольшим все-таки наскребли по сусекам простые граждане, поверившие в проект, некоторые из них даже включены в титры картины.

Насмотренный зритель заметит, что помимо «Звездных войн» авторы «Железного неба» вдохновлялись «Доктором Стрейнджлавом» Стенли Кубрика и «Космическими яйцами» Мела Брукса. Политизированная публика узнает в экранном президенте США (Стефани Пол) энергичную и циничную Сару Пэйлин, бывшую губернаторшу Аляски, подбиравшуюся к вице-президентскому посту. Но в целом достаточно просто жить в наши дни и читать газеты, чтобы угадать, куда бьет финская пародия. Фильм несколько умнее и политизированнее, чем жанровая безделка. Нацисты, которые улетели на Луну после поражения во Второй мировой, хотят захватить Землю из космоса. Но американские политики, вся сила которых в нахрапистом пиаре, хотят того же, а вдобавок колонизировать и Луну. А вот лунная учительница английского Рената (Юлия Дитце), все время показывающая своим ученикам один и тот же фрагмент из чаплинского «Великого диктатора» как фильм про Гитлера, борется со своим сердцем. Оно разрывается между Клаусом Адлером (Гетц Отто), мечтающим стать новым «лунным фюрером», и чернокожим астронавтом (Кристофер Керби), которого на Луне переделали в блондинистого арийца.

Летающие тарелки, дирижабли и истребители бьются в воздушных боях. Допотопный нацистский компьютер можно подзарядить только при помощи айфонов и айпэдов. В Луне пробивают дырку, чтобы лучше прицелиться. Герои без последствий вываливаются в открытый космос без скафандров. На заседании в ООН мировые политики врут друг другу как сивые мерины. Новый блицкриг и четвертый рейх не удались, потому что у каждой земной империи на запасном пути после «холодной войны» хранится боевой звездолет. В общем, пародия пародией, но это еще и едкая сатира. Понятно, почему американские критики предпочли отправить ее в нишу трэша и прочих B-movies.

Здесь жил Дава

/  Искусство и культура /  Художественный дневник /  Театр

Открылся музей-мастерская Давида Боровского

Это первый в России, а говорят и в мире, персональный музей театрального художника. «С высоты пятого этажа разглядываю арбатские крыши, над которыми разносится звон колоколов храма Христа Спасителя. Я загадываю. Как все сложится на новом месте? Надолго ли? Считаю удары. Раз, два...»

Предчувствие Боровского не обмануло. Он прожил в новой мастерской в Большом Афанасьевском переулке, 3, куда переехал с родной Таганки, два года, ровно столько, сколько отбил в тот день колокол. Жена Марина не могла смириться с потерей и с энтузиазмом отчаяния принялась бороться за сохранение бесценного наследия Давида. Ее поддержали сотрудники Театрального музея имени Бахрушина. Читая теперь опубликованную переписку с «инстанциями», переписку, длившуюся четыре года, понимаешь пафос формулы «любовь побеждает смерть». Может быть, Марине помогал дух другой великой вдовы, витающий в этих окрестностях, ведь рядом, в Нащокинском, на пятом этаже дома № 3, скончался Михаил Афанасьевич Булгаков, о чем упоминает Боровский в своем рассказе, строки из которого и приведены. Никто не знает, считала ли Марина удары колокола, но до праздничного дня открытия не дожила, хотя пробить все успела. Экспозицию оформил сын, известный театральный художник Александр Боровский, которому помогали Римма Кречетова и Нинель Исмаилова.

Открывали мастерскую в день рождения Давида — шумно, многолюдно. Выступающие очень старались «не воспарить», помня, что покойный этого не любил. Да и невозможно это было в пространстве, где все говорит о многолетнем бесконечном труде. Как же интересно и поучительно следить за рождением замысла, когда к тому же знаешь, в какие великие спектакли он воплотился. Двигаться от почеркушки к наброску, от прирезки к макету. Экспозиционными витринами стали широкие подоконники десяти огромных окон, тем самым сохранилось свободное пространство двух комнат, одна из которых мемориальная, другая — выставочная. Во второй главный экспонат будет меняться раз в полгода. Для вернисажа выбрали «Короля Лира», поставленного Львом Додиным. Это последняя работа Боровского, которую он видел на сцене.

К дню рождения вышло в свет и дополненное переиздание книги «Убегающее пространство», в которую вошли воспоминания художника, письма, документы, беседы. Среди новых материалов — два заявления об уходе из Театра на Таганке, которому было отдано 30 лет жизни. Они датированы ноябрем 1999 года. Первое «Прошу уволить по собственному желанию» от 16-го числа — факсимильное, с резолюцией Юрия Петровича: «К моему глубокому сожалению, вынужден подписать печальный лист. С уважением . Твой Ю. Любимов. P. S. Надеюсь, может, и передумаешь» . А 29-го последовало второе, за неимением места цитирую выдержки: «19 ноября на совещании директор-распорядитель... сообщил собравшимся, что Боровский ушел из театра, обидевшись на вахтеров служебного входа... Юрий Петрович, это не серьезно! Я же с Вами договорился, что объяснять причину своего ухода письменно не буду. А теперь вынужден... Во времена жестокой советской диктатуры в Театре на Таганке Вы утверждали, что было совсем, совсем непросто, свободу, демократию и открытость, как в художественном, так и в житейском смысле. Как это ни парадоксально (кто бы мог подумать!), когда вокруг какая-никакая демократия и свобода, в нашем театре утвердилась авторитарность в худшем ее проявлении. Извините, это не по мне». И подпись «Дава Боровский». Давой он был только для самых близких. Какой Театр doc. может передать всю трагическую глубину этих документов? Многие понимали, что Театр на Таганке умер тогда. Спустя десятилетие трагедия, как и положено, обернулась фарсом.