Мануэль Коскульюэла - Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ

Впервые о Митрионе я услышал за несколько дней до отъезда Саенса. Кантрелл был очень доволен, так как надеялся, что, освободившись от неуравновешенного шефа — советника, он сможет работать плодотворнее.

Человека, прибывающего на место Саенса, Кантрелл знал довольно поверхностно, но на него произвели хорошее впечатление отзывы о его предыдущей деятельности, и в частности отличные отзывы о деятельности в Бразилии.

В это время я познакомился и с моим новым начальником Ричардом Мартинесом, уроженцем штата Нью — Мексико.

Отъезд Нориеги оказался скоропалительным: ему пришлось спешно уехать за несколько дней до того, как в печати были опубликованы сообщения об обнаружении подпольной телефонной станции, подсоединенной к телефонам советского посольства и другим дипломатическим представительствам, расположенным в квартале Поситос. Еще до отъезда Нориеги появились признаки того, что советские дипломаты что‑то обнаружили. Станция была установлена специалистом политического отдела, который и руководил ее работой.

Хуан Нориега проявил беспечность, действовал открыто и тем самым поставил под угрозу будущее операции. Правда, за исключением Лемоса Сильвейры, он использовал только американский персонал, как и полагалось при сверхсекретной операции. Даже всегда хорошо информированный Бардесио на этот раз знал только, что Лемос принимает участие в какой‑то очень важной работе.

Бернал тоже собирался уехать. Менее чем за год произошла смена всех американских сотрудников миссии. Они пробыли в Уругвае четыре года. Их имена в связи с разными скандалами слишком часто появлялись на страницах прогрессивной уругвайской печати, и поэтому необходимо было их отозвать.

Пока Мартинес изучал обстановку, я его редко видел. У меня в свою очередь было много дел в Мальдонадо. Сезон оказался плохим, и я, несмотря на значительную помощь местного лесозаводчика, находился на краю банкротства. Мы погрязли в долгах, но нам не хотелось и далее злоупотреблять щедростью лесозаводчика. В то же время я считал свою миссию выполненной и хотел вернуться в Монтевидео.

Лично я финансовых затруднений не испытывал, но получаемые от ЦРУ деньги пустить на поправку дел ресторана не мог из‑за невозможности объяснить, откуда у меня взялись такие средства. В этом отношении правила ЦРУ были очень жесткими. Только однажды, игнорируя приказание Кантрелла, я оплатил один из долгов из денег ЦРУ, чтобы как‑то продлить авантюру с рестораном.

Мартинес вместе со мной пошел на встречу с Митрионе. Беседа с ним продолжалась около двух часов. Глаза Митрионе казались пластмассовыми, в них не было жизни. Он объяснил, в чем теперь будут заключаться мои функции, и подробно рассказал о намечаемых переменах в методах и подходе к работе.

Из этой встречи и последующих бесед с Мартинесом мне стало ясно, что американцы считали первый этап их деятельности в Уругвае законченным. Управление разведки и контрразведки окрепло. Они устранили оттуда даже Отеро и были очень довольны тем, что смогли подчинить себе Главное полицейское управление и министерство внутренних дел.

До настоящего времени было проведено шесть наборов на тренировочные курсы и заложены основы для проникновения в организации провинций. Программа налаживания радиосвязи осуществлялась. Были последовательно заменены «засвеченные» сотрудники, работавшие на этом первом этапе, Что касается меня, то я получил инструкции держаться в тени, чтобы иметь возможность продолжить важную работу в Главном полицейском управлении, Мартинес, заняв место Кантрелла, до приезда замены Бернала взял на себя руководство следственным и учебным отделами, которые также перешли в ведение ЦРУ.

Было решено опять перевести меня на работу в миссию. Несмотря на то что я уже познакомился с Митрионе, Бернал отвез меня в посольство, чтобы представить ему. Такие накладки постоянно случались все эти годы. Мы в течение десяти минут обсуждали возможность моего возвращения в Главное полицейское управление.

За несколько дней до мятежа республиканской гвардии у меня состоялась еще одна встреча с Митрионе. Он мне объяснил, что перемена в методах работы требует, чтобы он и другие советники как можно реже попадались на глаза в Главном полицейском управлении. Мне поручалось возглавить в управлении отдел. В мою задачу входило оказывать помощь Мартинесу в организации тренировочных курсов, вести дела с уругвайскими полицейскими чиновниками, а также служить посредником между уругвайцами и Мартинесом.

Новый советник считал главной задачей обучение офицеров и нижних полицейских чинов технике допросов политических заключенных. От Кантрелла я знал, что в этом заключалась основная деятельность Митрионе в Бразилии. Митрионе хотел лично вести специальные занятия, но только не в помещении Главного полицейского управления. Он регулярно наведывался в разведуправление или в камеры политзаключенных, инспектируя ход практических занятий.

Мы приобрели в квартале Мальвин дом, который отвечал необходимым минимальным требованиям: в подвале, имевшем хорошую звукоизоляцию, можно было устроить небольшой амфитеатр, в гараж вел ход прямо из дома, соседние дома находились на приличном расстоянии.

С этого момента Митрионе стал меняться на глазах, превращаясь в дотошного работника, который лично проверял каждую мелочь, вплоть до электропроводки. Но вернемся к приобретенному дому. Митрионе приказывал включать в подвале дома на полную мощность проигрыватель — ему особенно нравились гавайские мелодии — и, сидя в гостиной, наслаждался тем, что из подвала не проникает ни одного звука, даже если стрелять из крупнокалиберного пистолета «магнум».

— Вот теперь хорошо, — говорил он. — Опять ничего не было слышно. Оставайся здесь, а я схожу в подвал. — И так продолжалось бесконечно.

Специальный курс проводился с группами, насчитывающими не более дюжины слушателей. В первой группе были старые, проверенные агенты из управления разведки и контрразведки. Вторая группа состояла из офицеров, закончивших полицейскую академию в Вашингтоне. Четыре вакантных места были отведены для полицейских из управлений в департаментах Серро — Ларго, Мальдонадо, Ривера и Сальто. К ним не предъявлялось требования быть выпускником вашингтонской академии, но они должны были обязательно закончить организуемые миссией тренировочные курсы и пройти медицинское обследование у врача — невропатолога.

Ричарду Мартинесу было поручено набрать слушателей для третьей спецгруппы, предпочтительно из сотрудников параллельного аппарата. Шли также разговоры о привлечении в будущем на курсы офицеров уругвайских вооруженных сил. У военной миссии и ЦРУ уже имелась договоренность между собой на этот счет, оставалось только конкретно решить, под каким соусом предложить «хлеб знаний» этому сектору.

Отдельные армейские офицеры, стремившиеся повысить свой «культурный и профессиональный» уровень, сумели добиться включения в первую спецгруппу. В частности, слушателем стал полковник Буда.

Полковник Онтоу и подполковник де Мичелис тоже сумели попасть в первую группу, но по каким‑то причинам были заменены капитаном Пайсанду и каким‑то офицером из провинции.

Изучаемые предметы говорили сами за себя: анатомия и описание деятельности нервной системы человека, психология беглеца и психология арестанта, социальная профилактика — так я никогда и не узнал, в чем она заключалась, но полагаю, что это был просто очередной эвфемизм, к которому прибегали, чтобы избежать более грубого названия.

В качестве объектов для первых экспериментов были взяты трое нищих из предместий Монтевидео — их называют в Уругвае «бичикомес» — и одна женщина из приграничного с Бразилией района.

С них не снимали допросов. На них только демонстрировали обучающимся, как действует различной силы ток на отдельные части человеческого тела. Им также давали — не знаю, почему и зачем, — какое‑то рвотное средство и другие химические вещества. Все четверо скончались.

Во время проведения этих экспериментов офицер Фонтана был отстранен от занятий. Было сказано, что взамен приняты армейские офицеры, а он продолжит занятия на следующих курсах. На самом деле оказалось, что у Фонтаны при проведении некоторых занятий расстраивается желудок. Кто бы мог подумать это о Фонтане, страшном истязателе заключенных во времена, когда Главное полицейское управление возглавлял Отеро!

Но это еще не все. Во время занятий в каждом классе происходило нечто само по себе отвратительное. Холодная и неторопливая «работа» Митрионе производила впечатление ирреальности, вселяла ужас. А между тем со стороны его вид педагога, не упускающего ни одной детали, точность движений, требование к соблюдению гигиены могли заставить подумать, что перед нами хирург в операционной современного госпиталя.