Юрий Болдырев - Как избежать гражданской войны

Типичный материал о коррупции: «В скольких ситуациях нам приходится «благодарить» чиновника или даже дать взятку заранее, чтобы решить проблему…, но задумываемся ли мы о причинных явления?..». Затем — об исторических корнях: иерархия потребления добычи в зависимости от места в стае. Затем кормление с должности и т. п.; применительно к нашей стране — о том, как еще «Петр Алексашку порол, но не изгонял», потому что Алексашка «полезен был». Плюс знаменитое: «Воруют…»

Далее — о советском периоде: про приписки и «корректировки» плана, «дефицитную экономику» и возникновение паразитического слоя тех, кто дефицит распределял — откуда, вроде, и произрастает нынешняя коррупция. К последнему акценту тяготеют представители либерального взгляда, описывающие советское общество как «бюрократический рынок».

По их логике, происходившее в 90-е годы прошлого века — прогресс. Рынок «бюрократический» заменен на рынок товаров и услуг, предоставляемых за деньги. Очевидные же провалы и аномалии в его работе, явная несправедливость отношений — издержки переходного периода.

В рамках такой логики нынешний рост коррупции — следствие «недореформированности» и поворота политики от либерализма обратно к госпатернализму. Убедительности всему придают данные исследований (например, фонда «Индем»), в которых рассчитывают средний размер взяток, а также оценивают ущербы от коррупции… Для публики же попроще, на ток-шоу и в телепередачах, акцент на мелкой бытовой коррупции — в школах и поликлиниках, максимум на уровне ГИБДД, а также на массовости явления и, вроде как, общей коллективной вине.

И рецепты спасения. Прежде всего, начинать с себя — не давать взятку, и все урегулируется… При постановке же вопросов более системных, обычно оговариваются, целью не может быть преодоление коррупции, нет — лишь ее сведение к некоторому минимуму. Любопытно сравнить: про убийства так никогда не говорят. И это не случайно: сама идея о нормальности «минимума коррупции» уже выводит это явление из числа смертных грехов и переводит в разряд уже не абсолютного зла.

Типичные предлагаемые рецепты борьбы с коррупцией: послабления лицензирования, сертификации, отказ от госрегулирования либо добровольное саморегулирование, передача ряда функций государства частному сектору, а также расширение политических прав и свобод, демократизация политической системы и свобода СМИ…

Раскрытие проблемы по описанным лекалам ведет к успеху: получение грантов на «дальнейшие исследования» от международных организаций и фондов, поддержка героической «анти-коррупционной» деятельности финансовыми и даже административными структурами, вхождение в анти-коррупционные советы и комиссии (включая привластные), «мозговые центры» и общественные палаты… Понятно, ведь известен рецепт удержания власти: «Если движение невозможно остановить, то его необходимо возглавить». Это относится и к противодействию коррупции. И вот уже призывы к борьбе с коррупцией мы слышим, можно сказать, из самых центров этой самой коррупции. Из них координируются и гранты на исследования, и назначения как должностных лиц, призванных противодействовать коррупции, так и отдельных с виду самостоятельных «героев», а также освещение проблемы в СМИ. Что ж, неудивительно.

Можно, конечно, напомнить, чем полтора десятка лет назад занимались многие из тех, кто сегодня делает имя на расчетах размеров «средней взятки». Так, с одним из них я (как член Совета Федерации) регулярно сталкивался в согласительных комиссиях, где он (помощник Президента) отстаивал позицию Ельцина и его администрации. Прежде всего, по тем вопросам, где задача парламента была ограничить произвол Президента и правительства, задача же стороны Президента была, напротив — не допускать демократического контроля за властью…

Но важнее другое — обратить внимание на лукавость ряда постановок вопросов и рецептов излечения.

Базисный тезис вульгарно-либерального взгляда на проблему коррупции: «Источник коррупции — «избыток государства», и основное лекарство — «минимизация государства», либерализация госрегулирования. И под этим флагом проходила «либерализация» 90-х годов. Но ведь «свято место пусто не бывает». Если государство уходит из какой-то сферы, не обеспечив защиту от монополизации, то приходят силы, которые уже вне механизмов демократического контроля и к которым апеллировать по вопросам нарушения закона и несоблюдения прав человека бессмысленно.

Ошибочность тезиса иллюстрируют недавние события. Президент, подталкиваемый «либеральными» советниками, принимает решение: ограничить госконтроль — чтобы проверки предприятия одной службой проводились не чаще, чем раз в три года. Затем — пожар в пермском клубе «Хромая лошадь», демонстрирующий как полное пренебрежение требованиями пожарной безопасности, так и удивительную «лояльность» контрольных органов к нарушителям. Реакция властей — сплошные проверки в развлекательных учреждениях. Но и некоторая озабоченность. Председатель Правительства заявил примерно так: ослабляешь контроль — угроза безопасности, усиливаешь контроль — коррупция. Но далее власть, находящаяся в плену вульгарно-либеральной парадигмы, сделала лишь один вывод: надо искать какой-то «компромисс». Представления же о том, что, при адекватном подходе к системе госуправления, задачи безопасности и пресечения коррупции не противоречат друг другу, а, напротив, неразрывно связаны, у нашей власти не было и нет…

Еще один ошибочный тезис: прямое госрегулирование — дело коррупционно емкое и дорогое, отказ же от него, переход к рынку — усилий и расходов не требует. Но изучение опыта развитых стран, опыта их антимонопольного и анти-криминального регулирования, подтверждает противоположное: прямое госрегулирование нерыночной экономики проще и дешевле, нежели государственное регулирование рыночной экономики, насущно необходимое для ее эффективности. Так, достаточно сравнить объем работы и квалификацию, необходимые для того, чтобы, с одной стороны волевым методом установить единые для региона цены на отопление, как это делается у нас (решения сугубо политические), или, с другой стороны, чтобы регулировать рентабельность множества компаний, поставляющих топливо для отопления домов в США. Согласитесь, если браться за второе, ни о каком «уменьшении» государства и речи быть не может.

Другой пример: в период моей работы в Счетной палате РФ (1995–2000 гг.) численность ее сотрудников колебалась между 700 и 1000 человек. Для сравнения, в США (с уже развитой рыночной экономикой и без специфических «переходных» проблем) численность сотрудников аналогичного контрольного органа (US GAO) достигала 5000 человек, а в период войны против Вьетнама доходила и до 15000 человек. Таким образом, даже чисто количественно развитие рыночной экономики никоим образом не ведет к «удешевлению» государства.

А у нашей власти новая панацея в борьбе с коррупцией — две немудреные идейки: систематизация «госуслуг» и их автоматизация, пафосно называемая «электронным правительством». Но при чем здесь базисное понятие «правительство»? Как ни перечитывайте Конституцию, но понятия «государственные услуги» в ней (тем более, в привязке к правительству) не найдете. «Полномочия» есть, «услуг» нет.

Налицо перевод ряда полномочий власти в категорию «услуг». На уровне «хочешь — пользуйся, а не хочешь — не пользуйся». Яркий пример — техосмотр автомобилей, который планируют передать частным структурам. Но мне не нужна эта «услуга» — я себе доверяю больше, чем любому ТОО. Если меня контролирует государство, я согласен. Но причем здесь «услуга» перепроверить меня, за которую я еще должен кого-то обогащать?

Все это — симулирование правительством создания «свободного рынка услуг», с одновременным снятием с себя ответственности за реализацию своих полномочий. А коррупция — на месте. Если естественный отбор кадров во власти заменен противоестественным — по принципу личной преданности и корыстным критериям, то как подбираются подрядчики на госзаказы?…

Но нельзя ограничиться лишь констатацией набора вульгарных идеек, положенных в основу строительства нашего государства. Есть результат: страна абсолютно и полностью погрязла в коррупции. Какую бы сферу жизни мы не затронули, везде мы ни в чем не можем быть уверены и ни на один институт государства не можем положиться. Откуда же такая страсть, казалось бы, даже и у неглупых людей к посредственным и очевидно вредным по последствиям творениям человеческого разума?

Дэвид Кортен, проработавший много лет в международных организациях, дает свой ответ. Он свидетельствует: транснациональные корпорации финансируют через международные фонды лженауку, обосновывающую ограничение контроля государств за их деятельностью (под предлогом прогресса, который корпорации несут миру), а также вообще необходимость ослабления государств. И здесь интересы совпадают: ведь задача всякой власти, предающей свой народ, не допустить становления сильного государства как основного механизма самоорганизации общества.