Алексей Исаев - АнтиМЕДИНСКИЙ. Псевдоистория Второй Мировой. Новые мифы Кремля

Оказалось, что это особняк бывшего русского фабриканта немецкого происхождения, в нем живут престарелые русские эмигрантки. Но это еще не все. Русские графини и баронессы открыли в доме бесплатный пансион для немецких девочек, ослепших во время британских бомбардировок.

Выдержка из политдонесения начальника политотдела 2 Уд. А. от 08.05.45 г. № 00176: «...05.05.45 г. командованием 2 Уд. А. при производстве рекогносцировки местности в северной части о. Рюген, на отрезке шоссе между населенными пунктами Варнкевиц и Путгар-тен, был обнаружен частный женский пансионат для слепых. В приюте содержалось до 30 слепых больных и раненых женского пола в возрасте от 4 до 20 лет. Обслуживание и содержание приюта производилось 7 эмигрантами из бывших дворян русского происхождения. В связи с тем,, что прилегающее к пансионату побережье является десантоопасным, было принято решение расквартировать на территории приюта отдельную разведроту 108 ск (командир роты к-н Калмыков С.А.) с целью наблюдения и охраны прилегающего 15-километрового участка побережья. Также перед Калмыковым была поставлена задача — исходя из гуманных соображений, оказать возможную первую помощь продовольствием слепобольным и взять их под охрану...»

32 войсковых разведчика, на счету которых были сотни взятых «языков», теперь заботились о слепых немецких девочках — вместе с русскими аристократками. Такое бывает только на войне. Сохранился документ — наряд от 6 мая на выдачу со складов 43 наименований товаров и продуктов: простыни, наволочки, котел для приготовления пищи, крупы, консервы, мука, женская обувь малых размеров — 60 пар и 10 килограммов шоколада. Да, 10 килограммов шоколада...

Это хорошая часть истории. Дальше будет печальная, страшная. Мимо Рюгена шли всяческие плавсредства — траулеры, яхты, катера — с немецкими солдатами, которые плыли в Данию сдаваться англичанам. Для безопасности на побережье был выдвинут танковый батальон, которым командовал некто майор Гаврилец. Он и заехал на «виллисе» в пансион. О том, что было дальше, тоже осталось донесение:

«В результате действий с его стороны, позорящих звание советского офицера, выразившихся в домогательствах к слепобольным и нанесении побоев старшине разведроты ст. сержанту Гуляеву (кав. орденов Славы трех ст.), он был задержан капитаном Калмыковым. После отрезвления майор Гаврилец был отпущен».

Мерзавцы встречались и в Красной Армии. Майор не простил разведчикам обиды и в одиннадцатом часу вечера, вероятно, еще хорошенько вмазав, вывел свои танки на якобы обнаруженное им тайное «гнездо власовцев». Разведчики сначала подумали, что их начали обстреливать немцы. Потом разглядели на танках красные звезды, пытались кричать, что это ошибка, но кричали-то они по-русски... Им пришлось отстреливаться, защищая 30 немецких девочек.

С моря увидели, что идет бой. На берегу под присмотром русских старушек как раз толпились немецкие девчушки. Немцы высадились, думая спасти своих. И солдаты вермахта пошли на помощь к девятерым уцелевшим русским разведчикам!

«Все оставшиеся в живых участники тех событий 1945 года — русские разведчики, эмигрантки и слепые девочки — вышли в море на немецких катерах и, остановив шведский пароход, следовавший в Португалию, пересели на него. После этого их следы теряются» («Родина», Дм. Фост).

Выдержка из политдонесения начальника политотдела 2-й Уд. А. от 8.5.45 г. № 00176: «Личный состав танкового батальона 372-й с.д. потерял до 70% убитыми и ранеными. Боевая техника полностью выведена из строя и частично уничтожена. Командир батальона убит. Личный состав отдельной разведроты 108-го с.к. в ходе боестолкновения погиб, за исключением 3 тяжелораненых. 9 человек пропало без вести». Что ж, воевать разведчики Рокоссовского умели.

Советские солдаты гибли, защищая немецких девочек-инвалидов. Когда в фильме «Освобождение» наши офицеры спускаются в затопленное берлинское метро спасать детей и женщин, это не выдумка. Разведчики пожертвовали своими жизнями — это им на войне было привычно. И своими судьбами, уже после Победы, — это было страшно. Но по-другому поступить у них просто не получилось...» (с. 579—581).

Вскоре после публикации Фоста выяснилось, что документов, на которые он ссылается, не существует в природе, как и указанного в них подразделения. В 1945 году 90-я стрелковая дивизия, подобно любой другой того периода, не имела в своем составе танкового батальона. Номер 137 носил батальон в составе 146-й танковой бригады, но к моменту окончания войны он был переформирован в 97-й тяжелый танковый полк 29-й гвардейской танковой бригады и находился в сотнях километрах от Рюгена.

Затем оказалось, что бред Фоста написан в нескольких вариантах. Где-то 90-я дивизия становится 372-й, а танкист-монстр то носит фамилию Гаврилец, то вдруг становится Чу-приной... Но уже после разоблачения пакостника нашлось три человека, которые этот бред радостно подхватили. Ими стали руководитель православного корпуса пропутинского движения «Наши» Борис Якеменко, ручной кремлевский телеведущий Владимир Соловьев, а с недавних пор и Мединский.

Уже после многократного разоблачения вранья Фоста он настаивает, что все так и было, поскольку напечатано «в журнале «Родина». Это важно потому, что публикации в этом журнале приравниваются к научным. Хотите защитить диссертацию — смело цитируйте и ссылайтесь» (с. 579).

Позиция Мединского понятна, если вспомнить, что некий Дмитрий Фост ранее возглавлял пресс-службу той самой партии «Единая Россия», в которой автор «Войны» избран в Думу. Да и теперь херр Фост постоянно трется неподалеку от вертикали власти. То на официозном телеканале «Звезда» нас Родину любить учит, то в Томской области всплывет как пиарщик патронируемого губернатором города для богатых. А недавно нашлись спонсоры и на порнушку о битве на острове Рюген. Создатели фильма кое-что изменили в первоначальном сценарии, но главное событие — бой советских разведчиков и доблестных солдат вермахта против советских танкистов — остался неприкосновенным. На Выборгском кинофестивале киноиспражнение от Фоста и К° получило специальный приз «За смелость и гуманизм», а подкремлевские «Известия» воспели фильм как очень культурный и европейский.

Та же история повторяется и с еще более масштабным извержением экранных фекалий, которыми порадовал нас обер-кинофюрер всея Руси Никита Сергеевич Михалков.

Давно уже отмечено, что если кому-то нужно залить Родину этой неаппетитной субстанцией, с Никитой Сергеевичем трудно сравниться. Дилогия «Утомленные солнцем-2. Предстояние» и «Утомленные солнцем-2. Цитадель» преисполнена неподдельного омерзения к стране проживания Михалкова. В ней собраны все «черные мифы», которые выплескивались на Великую Отечественную войну за последние 25 лет. Тут и почти поголовно дебильные военачальники, и звероподобные палачи с Лубянки, и безоружные штрафники, и стреляющие в спины своим заградотряды... Но Михалков не был бы Михалковым, если бы не подлил в этот проверенный коктейль несколько пакостей от себя лично! От выведения на экран совершенно патологических организмов (умирающий от ожогов танкист, перед смертью просящий медсестру устроить ему стриптиз, слабоумный кремлевский курсант, ковыряющий штыком вражеский танк, болван-штрафбатовец, ради безопасности привязавший к спине дверь — образ сперт из «Похождений бравого солдата Швейка») до нового преступления упыря-Сталина.

Не удовлетворившись гибелью миллионов штрафников, жертв террора и просто честных советских граждан, свирепый горец задумал совсем страшное. О чем и сообщил в «Цитадели» главному герою Михалкова — репрессированному комбригу Котову:

«Старики уходят в леса, в партизаны и с охотничьими ружьями воюют против танков. Вот какой наш народ, Котов. Но не все еще, как мы с тобой, Котов, верят в нашу победу. И не все взяли в руки оружие. Есть такие, кто думает, что можно отсидеться в норках, переждать, как оно сложится. Им все равно, чья власть — наша, немецкая, — лишь бы их не трогали. Ничего они не делают для нашей победы и уже только этим помогают врагу. Что с такими делать, скажи мне, Котов? У них всегда найдется оправдание для своей трусости. Кто-то скажет, что он больной, кто-то — хромой. Кто-то скажет, что он музыкант, а не солдат, кто-то — учитель. А кому этот музыкант будет играть, если враг победит? А? Фашистам? Чему этот учитель будет учить детей? «Майн кампфу»? А что будет потом, когда мы разгромим Гитлера? Что скажет вернувшийся с фронта без руки или без ноги солдат своему соседу, который всю войну просидел дома в теплом халате, в тапочках? А? Сможет он его простить? А мы с тобой. Котов, сможем простить его? А ведь их будут миллионы, этих трусов, переждавших войну в оккупации. И что тогда делать, Котов, — новая гражданская война? Ну-ка, скажи мне, Котов, пятнадцать тысяч человек — это много или мало? Ну, ну, ну... не говори ничего. Для одного участка фронта это, может быть, и много — а для страны? Я читал твой план, Котов. Да, можно обойти цитадель. Отрезать ее от снабжения — сиди, сиди, сиди, — и через некоторое время немцы сдадутся. Это правильно стратегически — но это совсем неправильно политически. Ты, Котов, заставишь этих отсидевших в тылу пятнадцать тысяч трусов штурмовать цитадель. Это будет страшная атака, я согласен. Но на эту черную пехоту немцы потратят пули, предназначенные для наших советских солдат. Честных солдат. На примере этих пятнадцати тысяч мы дадим урок остальным миллионам, заставим их проснуться и понять, что у нас только одна дорога — дорога к победе. Когда цитадель падет, то страшные фотографии тысяч убитых гражданских лиц потрясут весь мир. Европа задумается: а что ее ждет, если мы не победим? А у нас кое-кто задумается, что его ждет, если мы победим. Никаких приказов Ставки не будет, Котов, имей в виду. Ни письменных, ни устных. Всю операцию, Котов, ты возьмешь на себя. Под свою личную ответственность».