Олесь Бузина - Утешение историей

1943 год. Александр Солженицын с другом. У одного еще петлицы, у другого — уже погоны.

Попадаются снимки, где одни солдаты и офицеры еще с петлицами, а другие — уже с погонами. Одни из самых известных из них — фотография 1943 года будущего писателя Александра Солженицына и его друга Николая Виткевича. На Виткевиче — уже погоны. На Солженицыне — еще петлицы с двумя кубиками и артиллерийскими пушками. Кстати, молодому Солженицыну возвращение погон не понравилось. Он видел в этом отступление от революционных традиций. Кто бы подумал, что из этого молодого человека, еще недавно писавшего роман «Люби революцию», получится главный критик советского режима — автор «Красного колеса»? А тогда Солженицына возмущали погоны, как и роспуск Сталиным Коминтерна, который произойдет в мае — событие, говорившее, что на мировой революции, в прямом и переносном смысле, поставлен крест.

В строгом смысле слова, сталинские погоны не были копией царских. Несколько другое плетение галуна. Чуть более грубая работа. Другая система обозначения званий. Да и звания другие. Вместо подпоручика — лейтенант. Вместо штабс-капитана — капитан. Вместо капитана — майор. Вместо фельдмаршала — маршал Советского Союза. На царских погонах звания обозначались только маленькими звездочками. Сталин ввел большие звезды для старших офицеров, начиная от майора, и генералов. Чин фельдмаршала до революции обозначался двумя скрещенными жезлами на галунном зигзаге. Звания маршала Советского Союза символизировали большая звезда и герб СССР.

Дореволюционных офицеров часто называли «золотопогонниками». Это не совсем так. Значительная часть из них была в строгом смысле «серебрянопогонниками». Золотые погоны носили пехота и артиллерия. А казаков, военных инженеров, жандармов, офицеров Генерального штаба и значительную часть регулярной кавалерии отличали по серебряным погонам. На серебряных погонах звания обозначались золотыми звездочками. На золотых — серебряными. Куда разнообразнее был и набор цветов просветов и выпушек.

Как говорят некоторые непосвященные, что такое просвет и выпушка — дело темное, без ста грамм не разобраться. А ведь все это проще простого. Выпушка — это суконный кант по краю погона. Просвет — продольная полоска ткани, разделяющая погон на две или три части. У младших офицеров — один просвет. У старших — два. Правда, до революции младшие назывались, на немецкий манер, «обер-офицерами», а старшие — «штаб-офицерами».

При Сталине цвета выпушек и просветов стали обозначать рода войск. Малиновые — пехоту. Синие — кавалерию. Черные — артиллерию и танковые войска. Голубые — авиацию. При царе цветовая гамма на погонах строилась совсем по другой системе. К примеру, стрелки носили малиновые выпушки. А обычные пехотинцы — красные и синие. Царская пехотная дивизия делилась не на три, как советская, а на четыре полка. Первые два полка каждой дивизии имели красные выпушки, а третий и четвертый — синие. В погонах же многочисленных кавалерийских полков царило, такое разнообразие, что без специальных таблиц все их и запомнить невозможно! Можно сказать, что советская система была менее нарядна, но более рациональна и удобна. Даже размер звездочек она поделила на три категории. Лейтенантские и капитанские были размером в 13 мм. У майоров, подполковников и полковников — 20-миллиметровые, а у генералов — 22-миллиметровые. В общем, каждому — по важности.

Генерал Снесарев, чья упорная привязанность к погонам в 1918-м подсказала Сталину вернуть их в 1943-м, прожил жизнь удивительную и, как для тех опасных времен, долгую — целых семьдесят два года. Было в его судьбе все — и войны, и научные труды, и приговор к расстрелу. Родился Снесарев в семье священника. Перед тем как податься в армию, закончил физико-математический факультет Московского университета. Потом — военное училище, Академия генштаба и служба на самых разных должностях по всей Российской империи. Одно время он был даже начальником Памирского отряда пограничной стражи. Последняя должность в старой армии — командир 9-го корпуса. В генерал-лейтенанты Снесарева произвели буквально за несколько дней до Октябрьского переворота. Так что с погонами ему расставаться особенно не хотелось. Столько служил, и на тебе — пришли какие-то «товарищи» и требуют: «Снимай!».

В центре — генерал Снесарев. В таком виде он воевал и за красных.

Да и вообще Снесарев относился к породе армейских щеголей. Во время Первой мировой войны он любил носить не уставной мундир, а не предусмотренный никакими приказами френч, распространившийся среди русских офицеров в подражание британской армии. Носили его обычно те, кто хотел выделиться, подчеркнуть свою непохожесть на серую армейскую массу. Революцию Снесарев принял достаточно легко. Как человек образованный, он знал, что в перегибах ее не было ничего особенного — точно такой же была по кровавому размаху и французская революция с ее гильотиной. Пока новой власти были нужны военспецы, Снесарев ей служил. В 1930-м, памятном волной репрессий против бывших царских офицеров, был обвинен в принадлежности к тайной организации и приговорен к расстрелу.

Смертную казнь на десять лет лагерей ему заменил лично Сталин. Но отсидел генерал только четыре. В 1934-м его выпустили по причине слабого здоровья. Еще три года генерал доживал на воле и умер в 1937-м — в самый разгар ежовщины. Как ни странно, просто от старости. Считается одним из основоположников русской школы геополитики, крупным востоковедом и военным разведчиком. А в истории остался только как чудаковатый красный генерал с белогвардейскими погонами. Вот как бывает — один пиар-ход обеспечивает место в вечности надежнее самой беспорочной службы!

А с возвращением погон получилась настоящая рождественская сказка. Мучили офицеров, мучили, искореняли как класс, лишали форменных признаков, а потом вернулось все на круги своя — как раз на Рождество переломного 1943 года.

12 января 2013 г.

Украинские адреса в Петербурге — бесчисленны. Автор песни «Очи черные» Евгений Гребинка так и назвал его еще во времена Шевченко: «Колония образованных малороссиян».

Из современной украинской школы ребенок вынесет о Петербурге только то, что он был построен «на костях украинских казаков». Кости в фундаментах, конечно же, были. Но украинских — меньше всего. В основном, там лежат русские косточки. На строительство города царь мобилизовал около сорока тысяч человек — помещичьих и государственных крестьян. Таких сословий в казачьей Малороссии попросту не было!

Вмерзшая в лед «Аврора». Из кораблей, участвовавших в Цусиме, до наших дней дожила только она и броненосец «Микаса» в Японии. «Аврора» — продукт инженера из Украины.

Да и сама царская фамилия по причине влажного петербургского климата и совершенно естественного для начала XVIII столетия отсутствия антибиотиков несла потери. К примеру, у царя Петра Первого из одиннадцати детей от жены Екатерины в Петербурге умерли девять! Уцелели только дочери — Анна и Елизавета. Малышей уносил грипп (его называли горячкой), легко распространявшийся в портовом городе.

Зато никто не вспоминает совсем другое определение столицы империи, демонстрирующее, какое в реальности место занимали там наши земляки. Оно принадлежит первому редактору шевченковского «Кобзаря» и автору известного на весь мир романса «Очи черные» поэту Евгению Гребинке. В одном из писем он пошутил: «Петербург есть колония образованных малороссиян».

Набережная Мойки. Сюда стоит отправиться весной, когда сойдет лед и можно будет гулять.

Дорогу в столицу империи предки нынешних украинцев открыли действительно прежде всего через образование. Среди «птенцов гнезда Петрова» самый образованный — киевлянин Феофан Прокопович. Москвич Алексашка Меньшиков умел водить кавалерию в атаку, подыскивать царю баб и… воровать в особо крупных размерах. Но до конца жизни он так и не научился толком писать — только подмахивал свою фамилию под документами. Потомок шотландских королей на службе Петра Яков Брюс хорошо разбирался в артиллерии и астрологии, из-за чего окружающие считали его чернокнижником. А Феофану Прокоповичу, успевшему пройти курс наук в коллегии св. Афанасия в Риме, Петр Великий доверил управление всей Русской православной церковью. И это при том, что в юности Феофан ради возможности учиться за границей перешел из православия в унию. Римская коллегия, где он учился, и придумана была для обращения в греко-католицизм восточных славян.