Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6335 ( № 31 2011)

Где бархатистость лозняка?

А может, там, где всё ж невольно

Светлеет даль?.. А может, там,

Где беспредельное раздолье

И половодью, и плотам?

А может, там, где повороты

Путь упрощают?.. Может, там,

Где открываются широты

И виадукам, и мостам?

А может, там, где и спросонья

Со мной зашепчутся кусты,

Где радость встретится сегодня,

А может, ты? А может, ты?

На свете есть такие выси,

Куда не каждому взойти.

А ты явись и улыбнись мне,

И всё душой озолоти.

***

Сосны, золотистые с утра.       

А в глазах моих светло от сини.

Чувствую, что вот она, пора

Быть свободным, праздничным

и сильным.

Прошлое травой не поросло,     

Хоть и от него не отказаться…

Скривленное месяца чело

Вновь напомнит мне христопродавца.

Лишь услышу шорохи осин,

Зазвенят и сребреники эти…

И один ли некий сукин сын     

Продавал за звон такой же меди?

Все обиды – в памяти костёр!

Ссорюсь с безвозвратными годами…

Развернув свой бронзовый шатёр,

Дуб бубнит бессонно желудями.

В душу эхом жёлуди стучат,

Да сказать хочу совсем не то я:

Много есть предательских утрат,

Но у жизни время – золотое!

Перевод Изяслава КОТЛЯРОВА

Статья опубликована :

№34 (6335) (2011-08-31) 5

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Совместный проект "ЛАД"

Симфония павловопосадских шалей

ПРЕМИЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА

«Наследие» – так называется коллекция шалей, выдвинутая на соискание премии Союзного государства за 2011–2012 годы. Коллекция стала результатом совместной работы творческого коллектива Павловопосадской платочной мануфактуры.

Название коллекции отражает не только суть павловопосадского промысла, но назначение самой премии: сохранять то лучшее в культуре, что было создано нашими народами, национальную корневую систему, приумножать народные  обычаи, традиции и ремёсла. Коллектив предприятия всегда трепетно и бережно относился к своим корням и традициям, сохраняя и передавая из поколения в поколение профессиональные знания, опыт и представления о прекрасном. Павловопосадские мастера создали тот бренд, с которым у миллионов людей во всём мире ассоциируется русское традиционное искусство. Для воссоздания некоторых шалей, вошедших в коллекцию, в фондах различных музеев была проведена огромная исследовательская работа. Кроме того, анализируя и творчески перерабатывая рисунки старинных набивных шалей, художники в своих работах добились современного звучания, актуального для нынешней моды. Именно поэтому представители министерств культуры Беларуси и России, проводившие отбор произведений искусства для участия в конкурсе, не смогли пройти мимо павловопосадских шалей.

Традиция промысла не только в сохранении художественной тематики платочного рисунка, но и в самом производстве: за более чем двести лет существования промысла технология изготовления платка не сильно изменилась. Правда, трафареты в виде деревянных баклуш заменили многокрасочные машины, а вот кисейную бахрому до сих пор вяжут руками посадские мастерицы.

В коллекции нашла отражение и общность российской и белорусской культур: художница Валерия Фадеева, платок которой тоже участвует в этой коллекции, рассказала, что его название возникло уже после чёрно-белого исполнения основного узора, И вдруг по радио она услышала песню Ядвиги Поплавской и Александра Тихановича «Малиновка». Ассоциация не только помогла найти название, но и цветовую гамму для рисунка платка. Всего в коллекции около сотни различных изделий: платков, шалей и шарфов, изготовленных из натуральной шерстяной и шёлковой ткани: «Русь» Ири­ны Дадоновой, «Лето в Павлове» Татьяны Сухаревской, «Испанка» Виктора Зубрицкого, являющегося главным художником фабрики, и многие другие. Сама традиция называть платок появилась сравнительно недавно, лет десять назад, когда возникла идея  выставочной деятельности и создания выездных коллекций. Последний раз «Наследие» выставлялось на фестивале «Славянский базар в Витебске», где художники уже получили свою порцию восхищения. Документальное подтверждение признания павловопосадским мастерам  привезли прямо на фабрику: из рук заместителя Государственного секретаря – члена Постоянного Комитета Союзного государства Ивана Бамбизы  они получили Специальные дипломы номинантов.

Ольга КУЗНЕЦОВА

Статья опубликована :

№34 (6335) (2011-08-31) 5

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Портфель "ЛГ"

Огнестрельное имя – Сергей

Лариса ВАСИЛЬЕВА

В августе этого года ему исполнилось девяносто. И как не представляю себе Сергея Орлова отсутствующим в земной жизни, так и не вижу его согбенным, седым, беззубым старцем с палочкой. Думаю, со смертью были у него особые отношения: трижды она подходила к нему на фронте, в танке, и много раз на операционных столах, где его по частям собирали. Он ей не нравился? Как вообще он мог кому-то не нравиться? Не понимаю. Впрочем, у смерти свои законы и понятия. Она ведь всего лишь другая мера жизни, неслучайно в словах «смерть» и «мера» общая корневая система. И умер он не как все: сел в машину ехать куда-то – и улетел.

Сегодня среди тех, кто его помнит и понимает его значение, есть беспокойство: Орлова забывают, юбилей всенародно не отмечают, местные мероприятия в Белозерске, где он родился и рос, слишком скромны, всемогущее TV безмолвствует, а ведь Сергей Орлов, говоря гламурным языком, бриллиант чистой воды в короне российской поэзии второй половины ХХ века. Если сказать попроще, то Сергей Орлов – лирический поэт, обожжённый войной до состояния космических мироощущений. А ещё проще: он – гордость литературы. Забывшим его воздастся забвением.

В последнее время его иногда вспоминают рядом с Николаем Рубцовым по географическому признаку: оба родились в нынешней Вологодской области. На том общее кончается. Рубцов – поэт вологодской школы. Орлов – поэт военного поколения. Между ними и в творчестве пропасть, где, впрочем, нельзя пропасть ни тому, ни другому, ибо каждый на своём месте.

В юбилейные дни те, кто вспоминает Сергея Сергеевича Орлова, испытывают радость от причастности к чуду его личности и его лирики, а кто впервые, по чужим воспоминаниям и стихам самого Орлова, узнаёт человека и поэта, причащаются к тайне ушедшего времени, которая, как её ни замыливают пустозвонными словами, открывается всем, кто хочет видеть правду жизни, какой бы она ни была.

* * *

Шестьдесят пятый год. Декабрь. Туркмения. Дни декады русской культуры.

Обжигающее солнце. Мы сидим на гребне бархана. Я – в спасительной шапке. Он – с непокрытой головой. Ссоримся. Нет, пожалуй, спорим. Нет, всё-таки ссоримся.

– Ты эгоистка. В вашем поколении много таких. Дети мира. Почему ты не знаешь наизусть стихотворений фронтовиков? Почему я знаю твои? Или мы хуже пишем? Допустим, но ты должна знать их. Без нас не было бы и вас.

– Перестань… я знаю…

– Прочитай хоть одно. Нет, не моё. Кого-нибудь получше, посильней. Прочитай Дудина.

– Не хочу Дудина. Я твои люблю больше.

– Сравнила. Эх, ты!..

Мы сидим на гребне бархана, и я не думаю о том, что этот человек всего два часа назад впервые протянул мне свою изуродованную войной руку и сказал ровным глуховатым голосом:

– Сергей Орлов.

По какому праву говорю с ним как с равным или ровесником? Между нами не менее двадцати лет разницы. Никому я не известна, напечатала свои стихи в трёх всего-то столичных журналах, а он – знаменитый поэт, фронтовик, трижды горевший в танке, у него десятки книг, его по телевизору часто показывают. И сразу это «ты» – не интимное, не ласковое, а такое почти школьное, детское, грубоватое.

Там, внизу, под барханом, прикрытые брезентовым шатром, отдыхают и перекусывают Владимир Солоухин, Михаил Алексеев, Михаил Дудин, Ирина Снегова, Алим Кешоков. Наш хозяин, туркменский классик Берды Кербабаев, похожий на величественного барса, потчует их чаем – так называется заставленный яствами дастархан. Как попала я в это общество? «Генерал от литературы», директор бюро пропаганды Дмитрий Ефимович Ляшкевич, «взял в поездку на пробу, говорят, скромная, надо выдвигать молодёжь, куда от неё денешься».