Журнал Русская жизнь - Секс (июнь 2008)

II.

Домов терпимости высшего разряда в Москве было немного, до наших дней и вовсе дошла память только о самых-самых. Например, о «Рудневке» в Соболевом (ныне Большой Головин) переулке, в котором работало 18 проституток. В 1860-1870-х годах «Рудневка» славилась на всю Москву своей роскошью и комфортом. Особенным успехом пользовалась устроенная в борделе «турецкая комната»: «Стены этой комнаты, потолок, пол, двери обиты недешевыми коврами; около стен поставлены мягкие кушетки, посредине стоит двухспальная роскошная кровать с пружинами; над кроватью висит щегольская люстра и в заключение по стенам несколько зеркал». Секс в «турецкой комнате» почему-то особенно любили купцы-старообрядцы. Оплачивался он, к слову, по особому тарифу - 15 рублей за раз. Выдающимся домом терпимости считалось и заведение «Мерц» в Пильниковом (Печатниковом) переулке - правда, о нем не сохранилось никакой информации. Чуть больше известно о доме Эмилии Хатунцевой на Петровском бульваре, проработавшем всего-навсего чуть более двух лет. В статье Михаила Кузнецова «Историко-статистический очерк проституции в Москве» в качестве примера вопиющего разврата рассказывалась история пожилого эротомана, который «прибегал в Москве, в одном из лучших домов терпимости, к следующему способу, возбуждавшему у него эрекцию полового члена: он являлся в дом терпимости, раздевался донага, ложился на постель в спальне какой-либо девушки, где две проститутки, одетые в одних только рубашках, каждая с огромным пучком розог в руках, становились с обеих сторон кровати и немилосердно секли старика по его nates, до тех пор, пока у него не происходила эрекция. Старик всегда кричал и плакал, но, по совершении акта, уплачивал проституткам по 25 рублей каждой». Кузнецов не уточняет, завсегдатаем какого борделя был этот любострастный старец, но мы можем предположить, что он ходил как раз к Хатунцевой - именно у нее, по свидетельству современников, практиковались «садистические акты».

Как ни парадоксально, славу Грачевке и ее окрестностям принесли не фешенебельные дома терпимости, а копеечные притоны, среди которых самым страшным и в то же время самым знаменитым был «Ад». «В ряду различных характерных закоулков Москвы… Грачевка (Драчевка тож, от церкви Николы на Драчах), как кажется, занимает самое почетное место. Между многоразличными московскими приютами падшего человека… нет ничего подобного грачевскому „Аду“. По гнусности, разврату и грязи он превосходит все притоны…» - такая характеристика давалась этому месту в книге «Московские норы и трущобы». «Адом» называли полуподвальный этаж гостиницы «Крым». Есть много свидетельств об этом месте; самое подробное оставил безымянный чиновник, инспектировавший «Крым» по приказу московского генерал-губернатора. «Трактир „Крым“, - писал он, - занимает весь трехэтажный, с четвертым подвальным этажом и деревянною пристройкою, дом г-на Селиванова, выходящий на Драчевку, Трубную площадь и Цветной бульвар. Устройство этого заведения заключается в нескольких отделениях, имеющих между собою сообщения посредством коридоров и переходов. В нижнем подвальном этаже помещаются две харчевни для простонародья, из которых одна выходит на Драчевку с одним выходом на двор; а другая, состоящая из 4 комнат и 14 отдельных номеров, занимаемых лицами, временно приходящими с публичными женщинами, имеет 5 выходов, из них три на улицу и два во двор, с ветхой лестницей, ведущей к отхожим местам и требующей безотлагательного исправления, деревянными перекладинами, неизвестно для какой цели устроенными и загораживающими собой вход в харчевню и недостаточно обрытой землей, что стесняет проход и способствует в ненастное время стоку воды в помещения; свет в эти помещения проникает через восьмивершковые окна, в которые вставлены маленькие жестяные трубки, совершенно недостаточные для вентиляции; везде существует сырость, особенно в углах, хотя стены обшиты тесом, оштукатурены и выкрашены; особые квартиры под № 83, 84 и 85, обращенные окнами на улицу Драчевку, оказались неопрятными, сырыми и с гнилостным запахом; они отдаются съемщикам, которые принимают к себе ночлежников. Первый, второй и третий этажи, где помещаются различные отделения гостиницы „Крым“, с винными погребами, полпивною и нумерами, отдаваемыми помесячно и временно для любовных свиданий, найдены в удовлетворительном состоянии в гигиеническом отношении, за исключением вентиляции. В деревянной пристройке находятся одна харчевня и нумера, отдаваемые помесячно.

Ко всему этому следует принять в соображение, что в помещениях подвального этажа, углубленного в болотистую почву на всей своей вышине, даже в летнее время существует сырость, а зимою при застое воздуха, недостаточности света и скоплении огромной массы народа, по большей части неопрятного и нетрезвого, воздух портится до такой степени, что способствует развитию различных болезней. Подвальный этаж служит скопищем народа нетрезвого, развратного и порочного; туда собираются развратные женщины и служат приманкой для неопытных мужчин; там время проходит в пьянстве, неприличных танцах, открытом разврате и т. п.; там происходят различные сделки и стачки между мошенниками, которыми воровства производятся даже в самом заведении; надзор полиции, по обширности помещения, множеству выходов и громадному стечению народа, является положительно невозможным; репутация этого заведения весьма дурная, но вполне заслуженная». Добавить к этому описанию нечего, только уточнить, что балки, упомянутые в отчете, были устроены со злым умыслом, как преграда жертвам, пытающимся сбежать из притона под предлогом посещения туалета.

В 1866 году по приказу генерал-губернатора гостиницу «Крым» преобразовали - на месте «Ада» устроили склады, сам трактир облагородили, превратив в обычное заведение средней руки, в котором даже выступал неплохой венгерский хор. Но дух места остался прежним, и даже два десятилетия спустя в соседних с «Крымом» домах, по словам Гиляровского, «жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий, и их „коты“, скрывавшиеся от полиции. По ночам „коты“ выходили на Цветной бульвар и на Самотеку, где их „марухи“ замарьяживали пьяных». В одном из таких домов дядя Гиляй и сам едва не стал жертвой тогдашних клофелинщиков. Спасло его то, что в кармане оказался верный кастет, а среди завсегдатаев кабака - знакомый беговой «жучок».

И в начале XX века здесь скрывались от полиции, устраивали драки «стенка на стенку» и сбрасывали трупы обобранных обывателей в коллектор Неглинки. Помните, у Куприна: «Это они одной зимней ночью на масленице завязали огромный скандал в области распревеселых непотребных домов на Драчевке и в Соболевом переулке, а когда дело дошло до драки, то пустили в ход тесаки, в чем им добросовестно помогли строевые гренадеры Московского округа». Все шло по-прежнему.

«Я тебя породил, я тебя и убью», - говорил Тарас Бульба сыну. Так можно сказать и об истории падения московского квартала «красных фонарей». Он был создан для удобства надзора за проституцией и уничтожен оттого, что стал неуправляемым. «Централизация этих гнусных и отвратительных учреждений привела к чрезвычайным безобразиям, которые совершаются в 1-м и 2-м участках Сретенской части, - докладывал на одном из заседаний Московской городской думы депутат Н. П. Шубинский. - Целая масса безнаказанных преступлений, притоны разврата на каждом шагу встречаются там. Полиция бессильна победить безобразия централизации, и у нее зарождается такая идея: а давайте создадим децентрализацию. Намерения московского градоначальства такие: в феврале 1906 года была прекращена выдача свидетельств в 1-м участке Сретенской части на открытие домов и указано, что свидетельства можно брать на Хамовническую, Мещанскую, Сущевскую и Пресненские части».

Общественность протестовала - обыватели боялись того, что «очаги разврата разнесутся по здоровым кварталам Москвы». И все же план городских властей сработал - публичные дома (их, впрочем, в начале XX века века и без того оставалось немного, будущее оказалось за «индивидуалками») расселились по всему городу. Ровно сто лет назад, в 1908 году, началась капитальная реконструкция Драчевки - большую часть зданий снесли, чтобы застроить освободившуюся землю многоэтажными доходными домами со всеми удобствами. Не желая отпугнуть потенциальных покупателей жилплощади имевшим дурную репутацию словом «Грачевка», улицу переименовали в Трубную. Маневр удался, квартал стал тихим и спокойным - таким, в общем, и остается по сей день. О старой Грачевке напоминало только чудом сохранившееся здание «Крыма» - удивительно, но оно дожило аж до восьмидесятых годов XX века. Сейчас на его месте идет строительство: возводят элитный комплекс торговых, жилых и административных зданий. Дорогое жилье, дорогие бутики, офисы класса «А». Последний гвоздь в гроб Грачевки.