Федор Раззаков - Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики

Для усиления ощущения постоянной угрозы в этих фильмах большая часть их действия разворачивалась ночью. Неоновые огни, отражаясь в мокрых от дождя тротуарах, придавали городу холодный и враждебный вид. Столь мрачный антураж был призван объяснить зрителю, что толкнуло человека на преступный путь, и в результате симпатии публики оказывались на стороне гангстера. К тому же играли злодеев звезды первой величины – Джеймс Кегни, Эдуард Дж. Робинсон и Хэмфри Богарт, что обеспечивало этим фильмам кассовый успех. Поскольку в конце их персонажи, как правило, погибали под градом пуль, эти актеры приобрели репутацию трагических героев...»

Между тем разгул бандитизма в Америке в начале 30-х пугал обывателей, причем не только пуританскую ее часть – всех. Люди просто были в отчаянии, когда видели, что им буквально нигде нет покоя: газеты только и делают, что живописуют бандитские разборки, по вечерам по улицам невозможно пройти спокойно из-за бесчинств хулиганов, подражающих гангстерам, а тут еще и кинематограф наладил настоящий конвейер по выпуску гангстерских фильмов. В итоге игнорировать эти массовые настроения правительство президента Г. Гувера просто не имело права. Поскольку справиться с самой преступностью ни сил, ни особого желания у него не было, поэтому началась борьба с нею хотя бы в идеологическом пространстве – в массмедиа. Началось низвержение гангстеров с их пьедесталов.

В ФБР, например, появилась должность чиновника «по связям с публикой», которая просуществовала до конца 30-х годов. В его задачи входила работа по созданию у широкой общественности положительного представления о ФБР. Более того, с 1931 по 1933 год между ФБР и Голливудом действовало соглашение о том, что в кино прекратится прославление преступников, а сотрудники Бюро и полиции будут изображаться на экране только в положительном ключе.

Самое интересное, что под шумок антигангстерской кампании правительство решило удовлетворить и свои личные интересы: попыталось ввести цензуру на любое упоминание в кино о связях гангстеров с правительственными чиновниками. Об этом наглядно свидетельствует история с уже упоминаемым фильмом «Лицо со шрамом» (1932). Отметим, что в те годы он носил несколько иное название – там было добавление: «Позор нации». Рассказывает Д. Б. Соува:

«Кажется, самым опасным из ранних фильмов о гангстерах стал «Лицо со шрамом», на фоне которого, как было сказано в одной из рецензий, «все остальные смотрелись практически невинно». Джейсон Джой, глава Комитета по связям с киностудиями (КСК), не поддержал идею съемок этого фильма, когда Хауард Хьюз подал ее в первый раз, и потребовал, чтобы Хьюз даже и не думал об этом: «Этот фильм нельзя снимать ни при каких обстоятельствах. И американский народ, и все добросовестные комиссии по цензуре штатов считают гангстеров и хулиганов отвратительными. Гангстерство не должно упоминаться в кинематографе. Если вы все-таки наберетесь храбрости снять «Лицо со шрамом», эта организация сделает все, чтобы он никогда не вышел в свет».

Хьюз передал это письмо своему сопродюсеру Хоуарду Хоуксу с запиской следующего содержания: «К черту бюро Хейза! Начинайте съемки и сделайте этот фильм как можно правдивее, интереснее и страшнее».

В первой версии фильма было все, как хотел Хьюз, однако в конце концов было сделано множество изменений, чтобы задобрить КСК... Перед тем как подумать о получении одобрения для фильма в АПДХФ, в бюро Хейза хотели, чтобы он стал уроком нравственности, а не отражением того, что могло бы быть. Уилл Хейз начал с того, что потребовал сделать подзаголовок «Позор нации», чтобы показать, что кинематограф осуждает, а не прославляет поступки, демонстрируемые в фильме. Затем потребовалось внести изменения с целью «очистить» отношения между гангстерами и политиками так, чтобы не говорить о коррумпированности правительства – и это несмотря на то, что население в то время отлично знало о возрастающей коррупции в большинстве крупных городов США. Последнее, что потребовали в бюро Хейза, – внести изменения в отношение миссис Камонте к сыну таким образом, чтобы она открыто объявила ему о своем неодобрении и неоднократно повторила: «Ты живешь неправильно»...

Несмотря на все сделанные изменения и добавленный подзаголовок («Позор нации»), первая попытка выпустить вторую версию фильма спровоцировала отказы комиссий таких штатов, как Нью-Йорк, Вирджиния, Канзас и Мэриленд, а также таких городов, как Чикаго, Портленд, Бостон, Сиэтл и Детройт. Эти отказы так разозлили Хауарда Хьюза, что он сделал официальное заявление против цензуры, после чего газета «Нью-Йорк геральд трибюн» назвала его «единственным продюсером, у которого хватило смелости выйти и сразиться с цензурой в открытую». Хьюз писал следующее:

«Настоящей угрозой свободе частного творчества в Америке становятся мнимые хранители общественного благонравия, в понимании наших комиссий по цензуре, помогая и воздействуя на тщетные усилия тех, кто из эгоистических и порочных побуждений пытается запретить художественный фильм просто потому, что в нем содержится правда о положении дел в Соединенных Штатах, попавшая на все первые полосы газет и журналов со времени введения «сухого закона». «Лицо со шрамом» – честное и серьезное доказательство существования преступного правительства в Америке, и, по существу, этот фильм станет потрясающим двигателем для нашего государственного и федерального правительства, чтобы оно приняло более действенные меры по избавлению страны от бандитизма...»

После долгих мытарств «Лицо со шрамом: позор нации» увидел свет в мае 1932 года во второй версии. Однако даже этот вариант не удовлетворил многих. Так, журнал «Кристиан центурии мэгэзин» писал, что «подобный успех демонстрирует непреклонное стремление кинопромышленности бороться с организациями, созданными для защиты детей от порочных кинофильмов». А газета «Харрисонс репортс» констатировала, что «фильм «Лицо со шрамом» является доказательством беспомощности цензуры излечить пороки кинопромышленности».

А год спустя в США прошли очередные президентские выборы, в результате которых к власти пришел Франклин Делано Рузвельт, при котором гангстеризму (как реальному, так и киношному) была объявлена настоящая война. Именно при нем начался отстрел агентами ФБР наиболее одиозных гангстеров, а главным героем криминальных фильмов стал агент ФБР или полицейский. Впрочем, многие из них по своим повадкам недалеко ушедшие от гангстеров (фильмы «Джи-мен», 1935; «Ти-мен», 1947, и др.).

Новая волна драматизации зла в жанре криминального фильма случилась в Голливуде в первой половине 50-х. Этот всплеск был вызван с приходом в мафию нового поколения, а также тем, что ее общенациональным лидером стал еврей Мейер Лански. Все остальные влиятельные мафиозные фигуры, вроде Лаки Лучано или Фрэнка Костелло (того самого, которого называли «премьер-министром преступного мира» за его большие связи с сильными мира сего), были вынуждены уехать из страны. Как пишет К. Сифакис:

«В криминальном мире постоянно происходили какие-то перестановки, но положение Лански всегда оставалось неизменным, так как этого человека слишком ценили, чтобы потерять. Он легко пришел к единому мнению с Вито Дженовезе, что Альберт Анастасия должен умереть (еще один претендент на звание общенационального лидера мафии. – Ф. Р.), а затем так же легко и с той же двуличностью избавился от Вито. Лански не боялся мести...

Во время Кефауверского расследования (1950—1951) Лански считался таким важным человеком, что его даже не стали вызывать в суд. Более того, Комитет ни разу о нем не упомянул...»

Лански провел реорганизацию мафии. Во-первых, еще в начале 30-х годов он прекратил давнюю вражду между еврейской и итальянской мафиями, для чего ему пришлось объединиться с «боссом всех боссов» итальянского происхождения Лаки Лучано по прозвищу Счастливчик. Кроме этого, Лански был пропагандистом идеи о необходимости прекратить поножовщину и коренным образом перестроить всю структуру мафии, превратив ее в специфическую и процветающую отрасль американского бизнеса. В свете этого мафия была заинтересована в том, чтобы в массмедиа ее образ рисовался если не в положительном ключе, то хотя бы без излишнего негативизма, а то и с долей симпатии. И фильмы про мафию вновь стали запускаться в Голливуде. Это были: «Большая жара» (1953), «Нью-Йорк, строго конфиденциально», «В порту» (оба – 1954), «Большой Комбо» (1955).

Отметим, что ни в одном из перечисленных фильмов речь не шла о еврейской мафии, поскольку такова была установка ее боссов – особо не светиться. На такой же позиции стояли и боссы итальянской мафии, хотя их подходы в этом вопросе иной раз претерпевали изменения. Поэтому из перечисленных выше фильмов один все-таки рассказывал об итало-американской организованной преступности – «Нью-Йорк, строго конфиденциально» (в другом фильме – «Сальваторе Джулиано» – речь шла о мафии на Сицилии). Но в целом самая мощная мафия в США старалась не особенно афишировать себя посредством массмедиа, предпочитая находиться в тени. А иной раз даже жестко пресекала любую попытку со стороны своих коллег выйти из тени в свет.