СБОРНИК - ЕСЛИ №3 ЗА 2006 ГОД

Уже проявились первые симптомы потери времени. Водолазный костюм, который она украла у любовника, когда тот, высмеяв, избил ее, терял драгоценную жидкость через тысячи мельчайших трещин. Просачиваясь наружу, слезы времени падали на керамические плитки лестницы, образуя лужицы на ступеньках. Задрав голову, Зора взглянула на верхушку минарета и поняла, что никогда до нее не доберется.

Пальцы у нее стали неуклюжими, как у статуи, но она все же ухитрилась расстегнуть свинцовый пояс и сбросить его. Посмотрев, как тот падает, она поднялась до следующего пролета, где снова остановилась.

Мысли уже не терзали Зору – время, ускользая от нее, отмывало ее дочиста и уносило с собой воспоминания. Жизнь утекала, а с ней уходила и боль. Она уже едва ощущала, как в утробе шевелится ребенок. Этот замкнутый мирок уже стал для него слишком тесным.

Руки Зоры поднялись и без колебаний расстегнули застежки костюма. Еще одно движение, и к ее ногам упал бесполезный шлем, подпрыгнул, перекатился через край…

Остатки костюма упали к ее ногам, раскрывшись лепестками цветка. Бледное тело Зоры осветилось изнутри, и с каждым мгновением это сияние становилось все ярче. Из точки чуть ниже верхушки минарета брызнули ослепительные лучи, осветив, словно луч маяка, застывший город и будто оживляя его. Поверхность озера затвердела, ртутно блестя.

Тело Зоры медленно покрылось трещинами и развалилось, уступив неудержимому внутреннему давлению. Брызнул первый ручеек, за ним второй, потом множество других. Струйки времени вскоре стали ручьями, затем потоками и наконец водопадами.

Марван, стоявший на коленях возле поверхности, закрыв лицо руками, сперва не понял, что произошло. Когда он взглянул на озеро, уровень воды уже поднялся на несколько ступенек, а мощь потока все нарастала. Над ним громыхала буря, наводнение прибывающего времени быстро затопило все лестничные пролеты, поглотило минарет и хлынуло через горные перевалы на горизонте.

Муэдзин взвыл, окликая сестру, и побежал вверх по лестнице, но нашел лишь ошметки водолазного костюма на одном из пролетов. Когда он схватил их, они все еще светились, медленно угасая.

А на керамические плитки лестницы имя Бога так и не вернулось.

Перевел с французского Андрей ВОЛНОВ

© Jean-Claude Dunyach. Le temps en s'evaporant. 1986. Публикуется с разрешения литературного агентства «Librairie L'Atalante».

В тот момент, когда занимаюсь проверкой содержимого базы данных, я испытываю истинное наслаждение. Новость, которая появляется на информационных сайтах и дискуссионных форумах, поступает ко мне через семь секунд после размещения в Сети, выловленная одной из бесчисленных программ, когда-то запущенных маман. Некоторые из них порядком устарели, но поскольку ее здесь нет, чтобы обновить их, – к тому же и исчезнуть она ухитрилась вместе с ключом к исходным кодам, – то мне приходится довольствоваться тем, что имеется. Данные, жадно поглощаемые мной, настолько захватывают, что в обычное время я даже не обратила бы внимания на какое-то рядовое событие. Однако этикетка «Ультрасрочно», прикрепленная к информации о происшествии, так интенсивно щекочет мое ощущение вероятности, что у меня появляется непреодолимое желание взглянуть (это так говорится, конечно) на то, что случилось… Гм. Все это похоже на розыгрыш планетарного масштаба, причем тщательно разработанный, чтобы одурачить не только основные агентства печати, префектуру полиции Парижа и все имеющие отношение к внутренним делам министерства, но и огромное количество независимых информаторов, большинство которых, опираясь на свои собственные данные, утверждает о реальности события. Могу вам сказать сразу: у меня появляется ощущение, что я знаю – вернее, знала – автора этого дурно пахнущего фарса.

Не переставая поглощать содержимое той восхитительной базы данных, о которой упоминала выше, я освобождаю небольшую часть моей аналитической структуры, чтобы просмотреть поток данных, касающихся истории, циркулирующей в данный момент по Сети во всех направлениях.

Мое первоначальное предположение подтверждается. Все свидетельствует о том, что к делу имеет самое прямое отношение моя скончавшаяся маман. Впрочем, это было очевидно с самого начала, несмотря на то, что большинство людей никогда ничего об этом не узнает. Ведь о существовании фантомасов – да, именно так мы называем себя – знает лишь небольшая группа счастливчиков.

Тем не менее я, как и все эти взбудораженные человечки, истерически перекликающиеся по интернету, не могу понять, как ей удалось проделать такую хитрую штуку.

Так или иначе, но я перестаю насыщать свою эйдетическую память, обладающую, как мне кажется, бесконечным объемом, выскакиваю из Сети по первому подвернувшемуся соединению и устремляюсь со скоростью света к Парижу в район холма Монмартр, используя подземный кабель высокого напряжения.

На протяжении одной шестой секунды, уходящей на дорогу, я не перестаю ломать голову над одной небольшой проблемой. Как вы полагаете, что я должна делать, если, проснувшись утром, вижу: мне переделали нос, не спросив разрешения? Разумеется, ничего подобного со мной случиться не может, поскольку носа у меня вы не найдете при всем желании.

Вообще-то, если подумать хорошенько, у Парижа тоже нет носа. Тем не менее маман – если, конечно, это она, ну а кто еще это может быть? – изобрела… какой-то способ замены, подтверждая таким образом народную мудрость, согласно которой настоящая холера всегда найдет способ продолжать пакостить даже после своей смерти.

Говорят, что теперь люди никуда не ходят, потому что предпочитают следить по Сети за любыми событиями, как большими, так и незначительными, даже если все происходит у дверей их дома. Но толпа, хлынувшая на холм, где я очутилась через пару минут после появления в Сети сообщения о невероятной замене, опровергает, как мне кажется, эту точку зрения. Можно подумать, что все жители этого округа договорились друг с другом о свидании рано утром у подножия статуи, которая теперь возвышается над Монмартром. Нет, наверное, здесь собрался весь Париж, поглазеть, как гигантская каменная баба поднимает выше Эйфелевой башни свою руку со сжатым в знак революционного протеста кулаком.

И если я вам скажу, что речь идет о Луизе Мишель, вы полностью осознаете все значение этого символа. Ее обвиняющий взгляд напоминает о побоищах 1871 года, когда мечты коммунаров рассыпались в прах под штыками версальских солдат.

Ох, уж эта маман! Впервые после ее исчезновения воспоминания о ней не заставляют меня проливать виртуальные слезы. Напротив, если бы у меня имелись губы, на них сейчас змеилась бы улыбка. Несгибаемая анархо-синдикалистка, благодаря которой я появилась на свет, не испортила свой новый выход на сцену; появление этой лебединой песни, осененной поднятым кулаком, как раз в ее духе.

Но я никак не могу сообразить, как она ухитрилась провернуть подобный трюк.

Продолжая размышлять над этой проблемой, рассматриваю статую глазами потрясенной молодой женщины, чьи спящие нейроны я сейчас использую без ее разрешения. Потом под воздействием неожиданной мысли решаю проверить материал, из которого изготовлена статуя. Быстро выясняю, что это массивный высококачественный вибробетон без единого пузырька воздуха внутри. Если бы я не знала, что собор Сакре-Кёр возвышался здесь всего минут пять назад, то поклялась бы, что статуя Луизы Мишель была отлита на этом месте.

Но ее должны были переместить сюда. Каким образом?

Статуя весит уж не знаю, сколько тысяч тонн. Надеюсь, что холм не рухнет под ее тяжестью… По сравнению с ней, находившаяся здесь ранее ханжеская шапка из взбитых сливок имела вес пера.

Обеспокоенная этой мыслью, я быстро проверяю основание статуи, что позволяет мне обнаружить – признаюсь, не без некоторого удивления – восемь бетонных столбов с металлической арматурой, углубляющихся через слои почвы, песка и гравия, слагающие Монмартр, до скальных пород: это обеспечивает гарантированную устойчивость всей конструкции.

Да, похоже, что статуя поставлена на века. Маман – если это действительно она, в чем я теперь начинаю сомневаться – предусмотрела решительно все. Тщательная проверка на молекулярном уровне позволяет установить, что полости для опор не были выкопаны до того, как в них был залит бетон; нет, железобетонные опоры материализовались внутри толщи пород! Следовательно, статуя вместе с основанием каким-то способом была телепортирована сюда. Единственная возникающая при этом проблема заключается в одной маленькой детали: существующие передатчики материи могут переместить всего лишь предмет размером не больше револьверной пули на расстояние в несколько десятков метров. В дополнение могу сообщить: энергии, необходимой для перемещения объекта подобных размеров, нужно столько, что для этого не хватит месячного производства всех электростанций планеты. А если подумать, то и годового тоже.