Коллектив авторов - Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников

41

При паспортизации записывали со слов человека имя, отчество — по имени отца, а так как фамилий или родовых прозвищу многих чеченцев не было, часто производили фамилию от имени деда (от имени Ваха — Вахаев, Виса — Висаев и т. п.). В данном случае вместо «Ибрагимов» записали «Ирбагиев».

Катыр-Юрт — село на равнине в западном Ачхой-Мартановском районе Чечни.

Указ 1957 года восстанавливал Чечено-Ингушскую АССР. Закон о реабилитации жертв политических репрессий был издан значительно позднее, в 1991 году.

Были и другие свидетели, кроме выжившей женщины. Поскольку ответвление дороги на село Янди (Орехово) находится на самой окраине Катыр-Юрта, это преступление видели жители села.

Вот показания одного из них: «14 ноября 1999 года при установке блокпоста между Катыр-Юртом и райцентром Ачхой-Мартан на западной окраине села российские военные убили и сожгли четырех человек, везших для захоронения труп умершего в Ингушетии родственника. Случилось это на том самом месте, где оборудовался блокпост. Военные без предупреждения открыли огонь по приближающейся „Газели“. Находившиеся в ней отец и сын Хас-Магомед и Аслан Астамировы, брат Хас-Магомеда, Абдурахман Астамиров и еще один человек, чье имя мне неизвестно, сразу же погибли. Из остановившейся машины со своим 5-летним сыном на руках выскочила Асет, жена Аслана, и легла на обочину дороги. Они оба были ранены. Женщина плакала и просила подошедших военных: „Ради Аллаха, оставьте нас в живых“… Ее погрузили в БТР и доставили в Ингушетию, в Слепцовск (ст. Орджоникидзевская). Убитых людей военные сожгли вместе с их машиной. Там же сгорел и труп человека, который перевозился для захоронения на кладбище нашего села». В несовпадении фамилий (Ирбагиевы и Астамировы) нет ничего необычного: Зелимхан называет погибшего Хас-Магомеда «дядей», но это мог быть дядя по матери, или (при чеченских традициях поддержания связей с дальними родственниками в «больших семьях»)двоюродный, или троюродный дядя, фамилии же дальних родственников, очевидно, могут отличаться. Житель села говорит про блокпост, а Зелимхан (очевидно, со слов выжившей Асет) пишет про «танк». Но чеченка, очевидно, не разбиралась в военной технике и могла так назвать любую бронированную машину. Оборудование блокпоста в тот день лишь начиналось, никакие капитальные сооружения, очевидно, возведены не были, и пост, действительно, мог представлять лишь стоящую на обочине боевую машину.

Мескер-Юрт — село на равнине к юго-востоку от Грозного; жители возделывают огороды, выращивают овощи. Вплоть до 2002 года здесь, действительно, неоднократно проходили «зачистки», наиболее жестокая из которых проводилась группировкой федеральных сил с 21 мая по 11 июня 2002 года. В ходе той «зачистки» также были задержаны и «исчезли» 21 человек.

Асланбек Шерипов (1897–1917), чеченец, и Николай Федорович Гикало (1897–1938), украинец, — участники борьбы за советскую власть на Кавказе; вместе с еще одним комиссаром — ингушом Гапуром Ахриевым (1890–1920)увековечены в скульптурной композиции «Дружба народов» на одноименной площади в Грозном.

Скорее всего, сообщение о смерти М. Газимагомаева на Новой Земле в 1941 году не соответствует действительности. Лагерей там не было — вопреки бытующим легендам: официальных документов на этот счет, несмотря на целенаправленные поиски, обнаружить не удалось, а существуют мемуарные свидетельства лишь «второго порядка» — пересказы с чьих-то слов, — не выдерживающие проверки. Вероятно, Газимагомаев был расстрелян в конце тридцатых, а родственникам, в соответствии с действовавшей инструкцией, сообщили не только фальшивую дату и причину смерти, но даже (редкий случай) вымышленное место — лагерь на Новой Земле.

Работа университета, нефтяного и педагогического институтов, прерванная осенью 1999 года, была возобновлена уже в сентябре 2000 года.

Сселение горцев на равнины в СССР обычно объяснялось улучшением их жизни и быта, но в Чечне тому была еще одна причина. Возвращение чеченцев в горные районы после 1957 года было не только затруднено — села, дороги, угодья пришли за 13 лет в запустение, — ной не приветствовалось. Во время депортации 1944 года значительное число чеченцев и ингушей ушли в горы и начали сопротивление. Размах партизанского движения и контрпартизанских действий войск НКВД-МГБ был в конце сороковых в Чечне сравним с тем, что происходило в Литве и на Западной Украине. К моменту возвращения депортированных народов сопротивление было в целом подавлено, но оставались отдельные абреки (последнего, Хасуху Магомадова, убили только в 1976 году).

Крепость Воздвиженская — создана в 1844 году в предгорье, соседствовала с аулом Большие Атаги (2 км), примерно в 20 км от крепости Грозная (ныне город Грозный). Построена у входа в Аргунское ущелье.

Распространенное в России мнение о поголовной неграмотности кавказских горцев до установления советской власти основано на том, что мало кто ум ел читать и писать по-русски: грамотность была арабская. Введение чеченского письменного языка, основанного на латинском алфавите, а затем — замена его на кириллицу практически уничтожили культурную преемственность поколений.

То есть практически на весь юг Чечни. Аминат называет старые (до 1944 года) названия районов. После депортации все эти горные районы заселены небыли, административно-территориальное деление изменилось. Шатой переименовали в Советское, и к Советскому району присоединили большую часть горных территорий, часть отошла к Дагестану и Грузии. Земли эти были возвращены после восстановления Чечено-Ингушской АССР в 1957 году, но заселены практически не были — напротив, вернувшихся горцев подчас сселяли «на плоскость». Итум-Калинский и Чеберлоевский районы были восстановлены к концу XX века, Галанчожский же район (где находилось, в частности, село Хайбах) так и не был заселен и восстановлен — его земли входят ныне в Урус-Мартановский район. Земли «плоскостного» Атагинского района разделены теперь между Шалинским, Урус-Мартаноским и Грозненским (сельским) районами.

Ныне входит в состав Сунженского района Ингушетии.

Ныне входит в черту г. Назрань.

В горном Веденском районе.

Село (вернее, несколько сел) в горном Шатойском районе на западном склоне Аргунского ущелья.

Вероятнее всего, это были лакцы (невайнахский народ), которых после 1944 года принудительно сселили из горного Дагестана на место высланных вайнахов в Чечню, Ингушетию, в Хасавюртовский и Новолакский районы Дагестана.

Устаз — вероучитель.

Кунта-Хаджи Кишиев — вероучитель, принесший в Чечню в середине XIX века кадирийский тарикат (буквально — «путь») суфийского ислама, ныне широко распространенный.

В справках о смерти, выдававшихся в 50–60-х годах родственникам расстрелянных в годы «большого террора», даты смерти фальсифицировались.

Горное село в Ножай-Юртовском районе.

Сельский праздник, в данном случае — праздник урожая, приуроченный к окончанию осенних полевых работ.

Официально вторая чеченская война называлась «контртеррористической операцией».

Село в Гудермесском районе, «на плоскости».

К Родине, буквально — к «Стране отцов», к Отчизне.

На юге Чечни, неподалеку от Итум-Кале.

Указ от 16 июля 1956 года снимал с чеченцев и ингушей «ограничения по спецпоселению», но еще не предусматривал восстановление Чечено-Ингушетии и возвращение депортированных на Кавказ, которое началось стихийно.

В конце зимы 2000 года блокированные федеральными войсками в Аргунском ущелье боевики предприняли попытки спуститься «на плоскость». В конце февраля прорыв на восток отрядов Хаттаба через порядки 6-й роты псковских десантников оказался успешен. В ночь на 5 марта боевики Руслана Гелаева стали выходить в западном направлении через с. Комсомольское. Началась перестрелка со стоявшими в окрестностях федеральными войсками, жители покинули село. Войска вошли в Комсомольское, практически не встретив сопротивления (боевики из села, видимо, ушли), и провели «зачистку». Вечером военные велели жителям возвращаться в село. Однако ночью в село вновь зашли боевики. Утром 6 марта начался обстрел Комсомольского, бежавшим из села жителям — примерно тысяче человек — войска, оцепившие окрестности, не дали уйти в соседние населенные пункты. Трое суток их держали под открытым небом между расположением войск и селом, как «живой щит». Над их головами в село летели снаряды и ракеты. За это время в поле умерли два пожилых человека, три женщины родили.