Сергей Голубицкий - Чужие уроки - 2009

Признаюсь, когда в студенческие годы читал впервые «Ожидание», искренне недоумевал: отчего это протагонист истории (прототипом которой послужил мой дед, главный редактор журнала «Коммунист Молдавии») столь неадекватно воспринял, казалось бы, рядовое событие: «Наконец, зазвонил телефон. — Да, да, слушаю, в курсе, — Андрей Андреевич радостно подтвердил свою осведомленность. — И тебя, Сергей Дмитриевич, поздравляю… Конечно же, здорово, что там говорить. Чертовски здорово! Все-таки мы — прорвались!..

Он сморгнул слезинку, которая скатилась по щеке в уголок рта и оставила на губах солоноватый привкус. Становлюсь сентиментальным, подумал без осуждения. Годы, дорогой, годы…»

Слезы радости, взаимные поздравления, ощущение триумфа… Господи, что же это с ними делалось, с дорогими нашими отцами-дедами?!

Поверите ли: понадобилась четверть века да вмешательство еще одного главного редактора — на сей раз нашего Дениса Викторова, чтобы во всей полноте оценить не только переживания минувшего поколения, но и грандиозность самого события, случившегося 4 октября 1957 года.

Своим «просветлением» я обязан предложению Дениса написать в «Чужих уроках» об американском агентстве DARPA1, не так давно отметившем полувековой юбилей. Наш главный редактор искренне недоумевал: оказывается, реликт холодной войны, который давно должен был почить в бозе, не только продержался до наших дней, но даже продолжает задавать тон в научно-исследовательских прорывах Соединенных Штатов!

Для меня DARPA, в силу гуманитарного образования, всегда была пустым звуком, за которым ничего не скрывалось, кроме общеизвестных ритуальных вех, приписанных молвой этому военному ведомству: создания прототипа мировой компьютерной сети Интернет, разработки системы глобального позиционирования (GPS) да истребителя-невидимки (Stealth). Забегая вперед, скажу, что обстоятельное изучение истории DARPA не только позволило сделать удивительные и неожиданные открытия по части американской социальной мифологии, но и многое прояснило в мифологии нашего дорогого отечества.

Открытия начались с запуска первого советского спутника, поскольку именно это событие послужило прямым поводом для создания Агентства перспективных исследований Министерства обороны США. Оказалось, что скромное 58-сантиметровое алюминиевое тельце «Спутника-1» породило бурю эмоций не только у советских людей, но и людей американских. Эмоции эти отличались лишь по знаку (плюс — здесь, минус — за океаном), а по модулю зашкаливали у обоих.

140 ТЕХНИЧЕСКИХ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПРОЕКТОВ ПОЛНОСТЬЮ РАСПОРЯЖАЮТСЯ БЮДЖЕТОМ DARPA, КОТОРЫЙ СЕГОДНЯ ДОСТИГ ПОИСТИНЕ ИСПОЛИНСКИХ РАЗМЕРОВ — 3 МИЛЛИАРДА 200 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ!

Роджер Лониус в эссе «Спутник и истоки космической эры» вспоминает: «Единственное подходящее слово, передающее настроение, царившее повсеместно 5 октября 1957 года, было «истерика». Лониус передает слова Линдона Джонсона, в то время лидера сенатского большинства: «Отныне непонятно, как и почему небо казалось нам чужим. Я никогда не забуду глубочайший шок, возникший от осознания, что какая-то другая нация сумела добиться технологического превосходства над нашей великой страной».

Что же так напугало американцев? Разумеется, не безобидный алюминиевый шарик спутника. Идея, положенная — по крайней мере официально — в фундамент DARPA, прописана на гербе Агентства: Bridging The Gap, устранение разрыва. Эту фразу можно понимать двояко: устранение разрыва между научной теорией и ее практической реализацией — либо устранение отставания от врага в холодной войне. Достаточно, однако, проанализировать общественно-политическую ситуацию эпохи, чтобы усомниться по крайней мере в подсознательной мотивации.

Дело в том, что у Соединенных Штатов к 57-му году скопилось множество прецедентов, которые радикально нивелировали технологическое преимущество страны, таким трудом полученное за счет тотального импорта ученых мозгов со всего света (в первую очередь из Германии). Достаточно вспомнить замечательных Джулиуса и Этель Розенбергов, а заодно — и стоящую за ними гигантскую армию «сочувствующих», из которых Советский Союз умело сплетал эффективные шпионские сети. Эти сети замечательным образом компенсировали любое отставание в научно-техническом (и технологическом) отношении — и текущее, и будущее.

Скажем, когда 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР Молотов заявил о том, что «секрета атомной бомбы давно уже не существует», американцы не поверили, решив, что Советы блефуют. По их расчетам, атомное оружие у врагов должно было появиться не ранее 1952-го. Между тем бодрый ядерный гриб распустился над Семипалатинском уже 29 августа 1949 года.

Выходит, Советы не блефовали? А какая, собственно, разница? Семь лет отставания (как планировалось) или четыре года (как оказалось в реальности): практического дивиденда любая из ситуаций не приносила. Иными словами, хочется донести мысль: ликвидация ли отставания, получение ли военного преимущества — все это не более чем риторические предлоги, которые использовались для галочки и получения сочного финансирования. Для Соединенных Штатов были важны не спутники и бомбы, а принцип. Ради этого принципа, который звучал и продолжает сегодня звучать по-детски прямолинейно — «МЫ ПЕРВЫЕ!», — атлантическая цивилизация готова была идти на любые жертвы.

В том числе и на революционную ломку стереотипов. Собственно, главный урок DARPA (равно как и главная заслуга этого ведомства) заключен отнюдь не в научных открытиях, которые, положа руку на сердце, за 50-летнюю историю могли бы быть как минимум на порядок обильнее и действеннее, а как раз в этой самой революционной ломке. Впервые в истории DARPA опробовала и утвердила в правах модель продуктивного творчества, на которой впоследствии была воздвигнута вся современная постиндустриальная цивилизация информационных технологий без границ.

О какой модели идет речь? С первого дня DARPA позиционировалось как независимое агентство прямого подчинения министру обороны, никак не завязанное на остальные подразделения НИОКР военного ведомства (и не связанное с ними). Структура DARPA предельно компактна: 140 технических руководителей (менеджеров) управляют проектами, которые целиком и полностью находятся в их распоряжении. Отчитываться приходится лишь за результаты, но никак не за тактические решения и состояние дел.

Едва ли не ключевое значение имеет тот факт, что 140 технических руководителей проектов полностью распоряжаются выделенным им бюджетом, который сегодня достиг поистине исполинских размеров — 3 миллиарда 200 миллионов долларов! Вдумайтесь только в эту цифру! А заодно оцените меру творческой свободы!

Следующая характеристика модели DARPA — отсутствие строгой иерархии. Считается, что двухуровневая структура управления (менеджер проекта — исполнители) идеально обеспечивает беспрепятственный обмен информацией и оперативное принятие решений.

Из структурной «демократии» логично вытекают и гибкие трудовые отношения. Во-первых, DARPA официально избавлена от бюрократических процедур, обязательных для исполнения согласно Кодексу о гражданских служащих: никаких тебе испытательных сроков, затяжных проверок, утрясок, согласований, конкурсных объявлений в газете! Решение о приеме на работу в DARPA (вернее — в один из проектов, находящихся под зонтиком Агентства) принимает непосредственно технический менеджер, и для этого решения порой достаточно 30-минутной беседы с соискантом. «You are fired!» — знакомая фраза из голливудских блокбастеров про «людей в черном», всегда казавшаяся непосвященным обывателям художественным преувеличением, уже более полувека является реальностью в Агентстве перспективных исследований.

Непосредственная работа над проектами выполняется… за пределами самой DARPA. Иными словами, Агентство не только не имеет собственных научных лабораторий, но и, как правило, никогда не задействует мощности Министерства обороны. Практически все проекты выполняются в гражданских университетах, независимых или частных научных центрах и на промышленных площадках корпораций либо смежных государственных ведомств (например, НАСА). Роль DARPA в каждом проекте сводится к прямому найму техническим менеджером исполнителей (частных лиц, целиком лабораторий или даже научных центров) на стороне.

Несложно догадаться, что подобный аутсорсинг потенциально создает колоссальные бреши в конфиденциальности проектов, над которыми ведутся исследования. Не случайно общественность досконально изучила едва ли не все удачи и провалы DARPA, которые давно уже стали частью гражданского информационного поля.

С одной стороны, остается восторженно восхищаться исторической дальновидностью и незашоренностью американских военных чиновников, которые в эпоху Нового Средневековья сенатора Маккарти пошли на столь революционно открытую структуру передового научно-исследовательского ведомства. С другой стороны, лишний раз убеждаюсь, что чисто военная составляющая не являлась главным (по крайней мере единственным) импульсом к созданию DARPA. Агентство перспективных исследований — это чистейший миф, призванный играть символически-ритуальную роль в патриотическом спектакле о НЕПОБЕДИМОСТИ АМЕРИКИ и ее ТОТАЛЬНОМ ЛИДЕРСТВЕ НА ПЛАНЕТЕ!