В поисках истинной России. Провинция в современном националистическом дискурсе - Людмила Парц

следователь принимает Любовь за известную преступницу Людмилу (Люсю), и вскоре она уже сама начинает называть себя этим именем; следователь оказывается бывшим преступником; наконец, в попытках найти сына героини ее раз за разом просят опознавать разных людей – то есть можно сказать, что ее сын тоже имеет множество инкарнаций.

Такое изображение провинции указывает как на цели использования провинциального мифа, так и на его имперскую сущность: «Провинция – это слово столицы об окраинных землях, взгляд (и указующий жест) из центра и сверху вниз. Он может быть и презрительным, и снисходительным, и даже до слезы умиленным, диспозиция отношений от этого не меняется… Ведь провинция – не субстанция, а всего лишь атрибут имперской структуры пространства» [Абашев и др. 2000].

Разумеется, зрители замечали эту «мифическую и гротескную провинцию», фигурирующую в различных фильмах, и высказывались об этом на различных интернет-форумах. См., в частности: URL: https://www.kinopoisk.ru/ film/271819/ord/rating/ status/neutral/p erpage/1 О/page/1 / #li s t (дата о бращения: 13.09.2021).

Непродуктивность и даже опасность «негативной идентичности», то есть «самоконструкции от противного», Лев Гудков анализирует следующим образом: «Негативная идентичность формируется только в противопоставлении разнообразным “другим” и в негативном отношении к своей действительности (своему социальному и экономическому положению, властям). Такой тип социального самоопределения характерен для тоталитарных обществ» [Гудков 2004г].

См. [Beumers 19996].

Балабановский город – это никогда не Москва. От Ленинска до Санкт-Петербурга и Чикаго он описывается строго в соответствии с западной логикой – как бездушный, технологичный и рыночный. При этом Москва, куда герой-убийца якобы отправляется в финале «Брата», отсутствует вовсе: вероятно, она слишком сложна для схематического изображения.

В недавнем романе Владимира Орлова «Камергерский переулок» (2008) любимое кафе рассказчика, символизирующее «настоящую» Москву, заменяют безликой версией западной сети ресторанов, однако несколько завсегдатаев все же могут его отыскать на другом уровне существования и по-прежнему захаживают туда, – то есть настоящая Москва лишь перекрыта и спрятана от глаз, но не разрушена.

Официальный сайт актера Кирилла Жандарова. URL: https://zhandarov.ru/ cinema/provincial/ (дата обращения: 13.09.2021).

См. [Эткинд 2003: 103-124].

URL: https://ruskino.ru/mov/11353 (дата обращения: 13.09.2021).

См., в частности, [Horton, Brashinsky 1992].

«Новые тихие». Режиссерская смена – смена картин мира // Искусство кино.

2011. № 8. URL: http://kinoart.ru/archive/201 l/08/n8-article4 (дата обращения: 13.09.2021).

Явная отсылка к классическому фильму Серджио Леоне «Однажды в Америке» (1984).

Один критик, в частности, упомянул чеховское ощущение от фильма: «…эта атмосфера безысходной тоски, как в пьесах Чехова, но выписанная реалистично и без малейшего намека на меланхолию» [Eder 2008]. Эту аллюзию можно продолжить: мне видится в этом фильме отсылка к повести Чехова «В овраге». На это указывает сходство в названии села и города (у Чехова – Уклеево, в фильме – Улетово), а также в описании беспробудного пьянства, насилия и нравственного упадка.

Тут же вспоминается Галя, героиня «Глянца» Кончаловского, которая перед отъездом в Москву идет по улицам Ростова в почти таких же белых сапогах на высоком каблуке.

Кинотавр-2012. Пять вечеров: Авдотья Смирнова // Сеанс. 2012.9 июня. URL: http://seance.ru/blog/kinotavr-2012-smirnova/ (дата обращения: 13.09.2021).

См., к примеру, [Beumers 2012; Лидерман 2007].

В этой речи впервые прозвучало ныне знаменитое выражение «духовные скрепы».

О роли русской фольклорной музыки и танцев в возрождении националистических чувств в России см. [Olson 2004].