Владимир Грибовский - Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского

На суде Зиновий Петрович, не прячась за спины подчиненных, признал себя виновным в том, что «не отдал никаких распоряжений в предупреждение сдачи упомянутого миноносца»[181]. Речь адмирала, отказавшегося от защиты, была полна самокритики. Он, в частности, признал, что у многих создалось впечатление о бегстве командующего и его штаба с обреченного «Князя Суворова». Их всех не следовало и снимать с флагманского корабля, учитывая состояние самого командующего.

Суд оправдал Зиновия Петровича, «за недоказанностью обвинений» — он не принимал непосредственного участия в сдаче противнику миноносца, будучи тяжело раненным. Остальные главные виновники сдачи — отделались «легким испугом». Им грозила смертная казнь, но дело кончилось «исключением из службы» с разными последствиями. В письме К. Н. Макаровой от 27 июня Рожественский писал: «…Вы можете мне не верить, но я говорю Вам с глубокой искренностью, что я чувствую себя униженным вынесенным на мой счет приговором и был бы счастлив, если бы меня обвинили. К позорному клейму я сумел бы отнестись совсем равнодушно!»[182]

В ноябре 1906 г. началось слушание дела о сдаче японцам отряда контр–адмирала Н. И. Небогатова. Обвинителем выступил опять же А. И. Вогак, а З. П. Рожественский был приглашен в качестве свидетеля. В своих показаниях Зиновий Петрович подтвердил, что требовал от своих подчиненных «безусловного подчинения». Отряд Небогатова он признавал «надежной помощью», но пришедшей с запозданием. Интересно, что для решения вопросов о дальнейших действиях разбитой эскадры З. П. Рожественский вовсе не считал обязательным какой‑либо совет офицеров — по его мнению, все решал командующий. В случае неповиновения приказу о сдаче одного из офицеров бывший командующий не проявил сомнений. «Я бы его застрелил», — заявил он[183].

Небогатова отправили в крепость, правда, ненадолго. А Зиновий Петрович последние годы своей жизни доживал в забвении. По поводу критики его действий он писал: «Я часто читаю тяжелые обвинения по своему адресу, и злобные строки представляются мне выражением горя общества о гибели флота, которым я командовал и который был и остается для меня дороже моей репутации, цешгсе чести моей. Поэтому горе злобствующих приносит мне успокоение за будущее флота, и я не отвечаю на брань»[184].

Новый 1909 г. Зиновий Петрович встретил в кругу родных. Пришли дочь с зятем и внуком. За столом адмирал был бодр, много шутил, провозглашал тосты за светлое будущее. Около двух часов ночи он вышел к себе. Вскоре послышался шум падающего тела. Когда домашние вбежали в его комнату, все было кончено. Врач констатировал мгновенную смерть от паралича сердца.

В. И. Семенов, не намного переживший своего командующего, оставил достаточно подробное описание похорон Зиновия Петровича, на которых присутствовали участники войны с Японией — адмиралы Р. Н. Вирен и К. П. Иессен (бывший начальник Владивостокского отряда крейсеров). Похороны сопровождались собачьим лаем вблизи редакции «Нового времени» и панихидой в соборе Св. Спиридония (в Адмиралтействе). Официальные почести были игнорированы высшим морским начальством, но простые матросы жаждали прощания. Тело усопшего было погребено на кладбище в Александро–Невской лавре под гром положенного ему по чину троекратного залпа из винтовок В. И. Семенов записал: «Теперь все кончено! Адмирал умер! По уставу, надо было поднять сигнал: «Адмирал передает командование». Но кому?»

На этом и мы заканчиваем свое повествование, оставляя современникам право окончательного суждения о жизни и деятельности адмирала Зиновия Петровича Рожественского.

ISBN 978–5-4444–0402–7

© Грибовский B.Ю., 2013

© ООО «Издательство «Вече», 2013

Санкт–Петербургские ведомости. № 6.9 янв. 1909.

Заключение следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя. Петр., 1917. С. 119–120.

Такая расплывчатая формулировка объяснялась тем важным обстоятельством, что «верховным вождем Армии и флота» был сам император Николай II, а «главным начальником флота и Морского ведомства» — августейший дядя императора великий князь Алексей Александрович. Оба этих лица, как будет видно из книги, сыграли немаловажные роли в цусимской трагедии.

Новиков–Прибой А. С. Цусима. Книга первая. М., Госиздат, 1954. С. 345.

Мельников Р. М. «Рюрик» был первым. А, Судостроение, 1989. С. 245–1.

Чистяков Вячеслав. До первого залпа, «Наваль». Первый сборник. М., 1991. С. 17.

Игорь Бунич. «Князь Суворов», историческая хроника. Минск. «Ала киона». 1995. С. 81.

У И. А. Бунича он почему‑то назван «Коломийцевым» (с. 63).

РГАВМФ Ф. 417. Оп. 4. Д. 4244. Л. 16.

В Российском флоте того времени существовали определенные правила наименования должностей начальствующих лиц. Если при назначении офицера на должность его чин не соответствовал (а именно, был ниже) чина, установленного для этой должности штатом (ныне — штатная категория), то такого офицера именовали «исправляющим должность» или «командующим» до тех пор, пока он не получал «штатного» чина и утверждения в должности. Как правило, назначение на вышестоящую должность сопровождалось и соответствующим повышением в чине. Но не всегда. Так В. A. Римский–Корсаков, назначенный и. д. директора Морского кадетского корпуса 30–летним капитаном 1–го ранга, стал контр–адмиралом с утверждением в должности директора спустя почти четыре года — в 1865 г. То же самое случилось и с З. П. Рожественским в 1903 г., когда он был в чине контр–адмирала назначен и. д. начальника ГМШ.

Колыбель флота. Париж. 1951. С. 162.

РГАВМФ. Ф. 417 Он, 4. Д. 4244. Л. 15.

Корпуса офицеров–специалистов (своеобразной «черной кости» среди офицеров) — флотских штурманов и Морской артиллерии — существовали в Российском флоте до 1885 г. Офицеры этих корпусов — подпоручики, поручики, штабс–капитаны и т. д. — продвигались только по специальной линии и не могли стать командирами кораблей и флагманами. Исключения были крайне редкими. Готовились они в специальных училищах. С 1885 г., после упразднения этих корпусов — архаичного наследия парусного флота, на должности штурманских и артиллерийских офицеров стали назначать флотских офицеров — воспитанников Морского училища (корпуса) и Артиллерийского офицерского класса.

РГАВМФ, ф. 417, оп. 4, д 4244, л 16 об.

См. Цывинский Г. 50 лет в Императорском флоте. Рига, 1930. С. 8–9.

Витмер А. Что видел, слышал, кого знал Морской сборник 1914. № 6, неоф. отд. С. 32.

См. Арене Е. Роль флота в войну 1877–1978 гг. СПб., 1903. С. 85.

См. Вильсон X. Броненосцы в бою // Пер. с англ СПб., 1896. Гл. XIII.

Цит. по: Дуров В. Боевые награды русско–турецкой войны 1877–1878 годов, в сб. «Не смолкнет эхо над Балканами». М, София, 1988, С. 296.

Военная энциклопедия, СПб., 1912. Т. VI. С 336.

См. Чубинский В. Об участии моряков в войне с Турцией 1877–1878 гг. СПб., 1889. С. 153.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 4244. Л. 17.

Боев Ради. Военният флот на България, 1879–1900. София, 1969. С. 50–51.

В своем исследовании болгарский историк ошибочно приписывает З. П. Рожественскому участие в атаке на минном катере турецкого броненосца «Иджалие» на Сулинском рейде в 1877 г. На самом деле в этой атаке одним из минных катеров командовал лейтенант Владимир Олимпиевич Рожественский, трагически погибший при взрыве котла своей миноноски вскоре после воины. Похожие фамилии, очевидно, и вызвали эту невольную ошибку.

Отчет по Морскому ведомству за 1884–1889 гг. СПб., 1891. С 48–49.

РГАВМФ, ф. 417, oп. 1, д. 244, лл. 8–9.

См. Д. Н. Из минувшего. Приложение к «Морскому сборнику». 1908. №8. С. 1–17.