Евгений Софронов - В лучах прожекторов

– Я лично несколько раз выезжал в ближайшие авиационные части Московского военного округа и к командующему ВВС округа Сбытову,– продолжал майор Сарбунов.– Мы договорились о полетах нескольких бомбардировщиков над районом развертывания наших прожекторных подразделений, чтобы дать возможность для тренировок расчетов по реальным целям. В январе этого года по одной роте от каждого батальона развертывались на обочинах подмосковных шоссе– Калужского и Киевского – и работали по самолетам СБ-3. Правда, нам несколько помешала облачность.

– Извините, но мне кажется, тогда мешало еще одно обстоятельство, которое значительно снизило результат тренировок,– заметил Волков,– а именно: не было связи с этими подразделениями и между прожекторными станциями. Вылет самолетов тогда почему-то задержался, и многие начальники станций, видя, что самолетов нет в назначенное время, выключили агрегаты электропитания, а когда бомбардировщики все же появились, пробовали работать вдогон, но время было упущено, и цели не осветили.

– В следующих тренировках все это надо иметь в виду, Иван Ефремович,– сказал Аноров.

– Учту, Николай Александрович.

Заканчивался четвертый месяц службы Владимира Теплова в 1-м зенитно-прожекторном полку после окончания военного училища. Пятая рота, в которую входил его взвод, как и другие подразделения полка, размещалась в Чернышевских казармах. Она занимала вместе с шестой ротой большое помещение с высокими окнами. Ровные ряды аккуратно заправленных двухъярусных коек придавали ему уют. В широком проходе стояли два турника и брусья для занятий по физической подготовке. По вечерам снаряды тоже не пустовали. Старослужащие бойцы демонстрировали на них свое искусство молодым, а те, не желая отставать от них, упорно и подолгу тренировались, укрепляли свои мышцы, многократно повторяли те упражнения, которые им успели показать младшие командиры.

У столика, при входе в помещение, днем и ночью бодрствовал дневальный. Слева от него на стене висела карта Советского Союза, а перед ней стояли столы со скамейками, обозначавшие класс для проведения с личным составом теоретических занятий.

Командир, политрук и ротный писарь занимали небольшую комнату, именовавшуюся канцелярией. Теплев считал, что именно с нее и началась его армейская жизнь в полку, когда он, девятнадцатилетний лейтенант, в октябре 1940 года доложил командиру роты старшему лейтенанту Кострецову о прибытии из училища для дальнейшего прохождения службы. Запомнился первый разговор.

Коренастый, среднего роста, Кострецов выслушал рапорт Теплова внешне равнодушно, будто уже давно знал о прибытии молодого лейтенанта и был готов к его приходу.

– Значит, из училища? – спросил Кострецов, не спеша разглядывая Теплова.– Сколько лет учились?

– Два года, товарищ старший лейтенант,– отвечал тот.

– Неплохо, но все же маловато. Практики-то, наверное, у вас почти не было, все больше теорией увлекались? – продолжал комроты.

– Нет, товарищ старший лейтенант, практических занятий у нас проводили достаточно. Были и выезды, и многодневные учения, и просто тренировки. «Прожзвук-4» мы освоили хорошо.

– Все это пригодится, конечно, товарищ лейтенант, но скажу прямо, командиру строевого подразделения одних знаний мало. От него требуется еще и умение работать с людьми.– Кострецов бросил короткий взгляд на Теплова и, уверившись, что тот внимательно слушает его, добавил: – Училище училищем, а настоящая воинская служба у вас начинается только теперь.

Теплов собрался было ответить командиру, но в это время заскрипела дверь и в канцелярию вошел небольшого роста, крепкого сложения молодой человек с добродушным лицом и черными завитками волос на голове. В петлицах его гимнастерки алело по два кубика, а на рукавах нашиты красные звезды. «Кто-то из политработников»,– успел подумать Теплов.

– Знакомьтесь: политрук роты младший политрук Островский,– подтвердил догадку лейтенанта Кострецов.

Теплов представился, пожал руку младшему политруку и скромно отступил в сторону.

– Мы тут беседовали с лейтенантом о значении практической выучки, об училище,– проговорил Кострецов, обращаясь к Островскому.– Я заострил внимание нашего нового командира взвода на трудности работы с людьми. Ведь это, пожалуй, самое главное, политрук? – спросил Кострецов Островского.

– Да, это действительно самое главное и самое трудное,– подтвердил младший политрук.

Слушая разговор своих непосредственных начальников, Теплов почувствовал непринужденность обстановки, первое волнение его прошло, и поэтому на вопрос командира роты, справится ли он со своими обязанностями, твердо ответил;

– Справлюсь, товарищ старший лейтенант.

– Ну вот и договорились. А теперь за дело. Принимайте третий взвод. Им временно командовал старший сержант Турчин. Трудно у нас с командирами.

– Есть, товарищ старший лейтенант. Кострецов приказал построить третий взвод.

– Вот ваши соколы. Прошу любить и жаловать,– Кострецов с удовольствием разглядывал выстроившихся бойцов.– А это лейтенант Теплов,– обращаясь к ним, произнес он,– ваш командир взвода. Товарищ Тур-чин, вам приступить к исполнению своих обязанностей помощника командира взвода. Представьте лейтенанту младших командиров и номеров расчетов.

– Есть, товарищ старший лейтенант,– четко ответил Турчин.

Кострецов ушел в канцелярию, чтобы не мешать знакомству молодого командира со своими подчиненными. Среди них были расчеты старшего сержанта Тур-чина, сержантов Михайлова и Сахарова и отделение связи, которым командовал красноармеец Шамаль.

Уже на следующий день Теплов приступил к осмотру и приему боевой техники взвода в парке материальной части, который был разбит на две территории. Первую, ближнюю, занимали прожекторные станции, на которых обучались и тренировались расчеты, а на второй, отгороженной, закрытой и опечатанной, стояли прожекторные станции неприкосновенного запаса. Личный состав туда допускался лишь для ухода за техникой.

Теплов внимательно осмотрел искатель «Прожзвук-4» сержанта Михайлова с его звукоулавливателем на трехосной машине ЗиС-6 и прожекторной станцией с полутораметровым отражателем на автомашине ЗиС-12, в также станцию-сопроводитель сержанта Сахарова, Станция-искатель Турчина и еще один сопроводитель азвода числились в неприкосновенном запасе. Они приемке не подлежали.

Продвигаясь с группой младших командиров от станции к станции, Теплое заметил, что старший сержант Турчин весел, с удовольствием отвечает на вопросы, а Михайлов почему-то хмурится.

«Может, не понравился я ему»,– мелькнуло у комвзвода. Но потом по отдельным репликам Михайлова в адрес Турчина догадался, что тот в какой-то степени завидовал старшему сержанту, не знавшему забот о ежедневном уходе за техникой, так как та находилась в парке НЗ.

Вот и сегодня после обхода комвзвода Турчин уйдет спокойно в свое подразделение и будет проводить очередные занятия, то есть выполнять учебный план, а Михайлов с подчиненными останутся для приведения техники в порядок. «Надо что-то предпринять,– рассуждал сам с собой Теплов,– придется кое-что изменить». И, желая приободрить Михайлова, шутливо произнес:

– Товарищ сержант! А не кажется вам по внешнему виду Турчина, что он собирается со своими людьми помочь вам убрать и зачехлить технику после нашего осмотра. Ведь так, товарищ Турчин?

– Поможем,– отвечал тот.

Осмотр продолжался. Теплову показалось, что после его слов Михайлов как-то повеселел, а водитель его звукоулавливателя красноармеец Титов и вовсе радовался тому, что во взводе будет наконец справедливый командир, который поможет заменить старый аккумулятор, доставлявший ему много хлопот. Он пробовал даже убедить Теплова:

– Если, товарищ лейтенант, аккумулятор не заменить, то другой раз придется звукоулавливатель с позиции тащить на буксире…

С началом учебного года Теплов полностью включился в боевую жизнь полка. Он проводил занятия по специальной, тактической и политической подготовке, присутствовал на тренировках, которые проводили его младшие командиры, и охотно, если требовалось, объяснял им наиболее сложные вопросы.

Хотя все сержанты прошли обучение в полковой школе, были методически подготовлены и хорошо знали материальную часть, Теплов один раз в неделю проводил с ними инструкторско-методические занятия, готовил их к проведению тренировок с красноармейцами. Лейтенант с благодарностью вспоминал училище, которое дало ему хорошие теоретические знания и практические навыки, позволившие быстро войти в ритм армейской жизни и успешно выполнять задачи боевой подготовки. Но были и трудности. На практических занятиях остро ощущался недостаток материальной части, мешала теснота в парке боевой техники, которая не позволяла правильно развернуть прожекторные станции, и тренировки расчетов в совместной работе от этого были не такими эффективными, как хотелось.