Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #6

Получив это Послание, американский президент не нашелся, что ответить. Единственное, что он смог выдавить из себя: “Похоже, в нем нет ответа на главный вопрос, который задается мировым сообществом: “Когда вы избавитесь от ядерной программы” (NEWSru.com.)! Как будто Ахмади Нежад не доказал со всей очевидностью: решить вопрос с ядерной и другими программами технологического перевооружения Ирана вне связи с проблемами мировой политики невозможно.

Понятно, Буш представить не может, что не он будет задавать вопросы, а с него самого потребуют ответа. Ну что же, в безмерном высокомерии он даёт лишний аргумент своим критикам.

С другой стороны, очевидно, что американский руководитель попросту не дорос - интеллектуально и нравственно - до того, чтобы адекватно воспринять и дать убедительный ответ на текст подобного уровня.

И все же Ахмади Нежад выступил не зря. На вопрос корреспондента американского журнала “Тайм”: “Зачем вы написали недавнее письмо?” - он дал ответ, формулирующий, помимо прочего, характерную для него установку на прямой диалог с людьми: “У моего письма разные цели и задачи. Многие американские граждане в письмах и посланиях, которые они мне присылают, требуют, чтобы я прямо изложил свою точку зрения. Многие из них говорят, что американское правительство не позволяет им составить представление о моей позиции во всей ее полноте и без искажений. Так что я поговорил с ними напрямую” (“Тайм”, 18.12.2006. Цит. по: Inopressa.ru.).

Стремясь к живому контакту с массами, иранский президент использует новейшие достижения техники, что резко выделяет его в среде консервативных восточных “раисов”. Ахмади Нежад обзавёлся собственным интернет-дневником и организует среди юзеров интерактивное голосование по предложенным им вопросам (см. статью “Президент Ирана сколотил антиамериканский блок”. “Коммерсантъ”, 15.08.2006).

Ахмади Нежад демонстративно - и при этом вполне органично - современен. Или, говоря более обобщенно, - д и н а м и ч е н. Это еще одно качество, отличающее л и д е р а н о в о г о т и п а. Прошло время вождей, столь поглощенных своим величием, что им недосуг было замечать обтекающее их время. Ахмади Нежад не просто пристально следит за изменяющимся миром, как явствует из его Послания. Он на стрежне перемен и изменяет свою страну в соответствии с меняющимися условиями.

Именно такой человек нужен Ирану для осуществления технологического рывка. Об этом мы еще поговорим. Однако овладение современными технологиями - не изолированная задача. Мы помним, как старцы из советского Политбюро слабеющими голосами бормотали о необходимости научно-технической революции и что из этого вышло. У Советского Союза был великолепный научный потенциал. Имелись средства - ко времени появившиеся нефтедоллары. Но в обществе эпохи застоя - и прежде всего в руководстве страны - отсутствовала динамика. Азарт предвидения и готовность к переменам.

Казалось, Иран в ускорении не нуждается. Несмотря на более чем трехтысячелетнюю историю (одну из древнейших в мире), современное иранское общество молодо. Оно рождено революцией 1979 года. Точнее, столкновением, сшибкой д в у х революций - “белой революции” шаха, осуществлявшейся сверху, и исламской революции имама Хомейни, поднявшей низовой, народный Иран. Именно столкновением этих двух потоков, пронизанных волей незаурядных личностей и устремленных к достижению величественных целей, и порождён тот колоссальный выброс социальной, религиозной, национальной энергии, который определял развитие страны в 80-е годы.

Её хватило на переформатирование всей внутренней жизни Ирана, сменившего вестернизированный стиль и жизненные ценности на ортодоксальный ислам. И на внешнеполитическое противостояние с США и саддамовским Ираком. Отсюда тот жертвенный порыв, о котором до сих пор с изумлением вспоминают иностранные наблюдатели: тегеранские студенты, вооруженные одними ружьями, в полный рост шли на танки Саддама! И самое поразительное - не отступили, не отдали великолепно вооруженному противнику ни метра своей земли!

Такое одушевление не может держаться вечно. Как реакция на “пассионарный перегрев” в 90-e годы последовал спад. Российские журналисты, побывавшие в Иране накануне президентских выборов 2005 года, на которых победил Ахмади Нежад, не без яда характеризовали обстановку: “Здесь такая же худосочная диктатурка, какая была у нас в начале 80-х. Разница лишь в том, что вместо коммунизма здесь ислам” (“Известия”, 25.02.2005).

Оставим на совести известинцев определение “диктатурка”. Сотрудники газеты - либералы, а тем повсюду диктатуры мерещатся. Однако само сопоставление иранской ситуации с нашей периода “позднего застоя” не столь уж некорректно.

Советский Союз сближало с Ираном то, что они были государствами идеи. А идеи, высокие смыслы уязвимы для снижения любого рода - пародии, фальши, просто усердия паче разума. Исказить систему, устроенную на материальных, грубо осязаемых началах, затруднительно. Можно (нынешняя эрэфия - пример), но - трудно. А идеологическую - проще некуда: столкни её с “прозой жизни”, с бытом, с человеческой леностью и подлостью. Нужны отвага и талант, чтобы вновь и вновь раскрывать подлинность, живую правду идеи. А эти качества так редки…

Однажды в Дамаске мне пришлось наблюдать незначительные, но показавшиеся мне симптоматичными проявления духовного неблагополучия иранской жизни эпохи 90-х.

По соседству со мной в отеле поселилась большая группа приезжих из Ирана. То были женщины - вдовы солдат, погибших в конфликте с Ираком. Как мне объяснили, правительство время от времени отправляло их в соседние страны на отдых. Сопровождал путешественниц старый слепой мулла. Когда группа собиралась в просторном холле, мулла скрипучим голосом читал наставления и, видимо, в очередной раз напоминал о религиозных запретах.

Внешне они соблюдались неукоснительно. Когда на гигантском экране телевизора, стоящего в холле, возникала целующаяся пара, женщины, как одна, закрывали лица краями чёрных хиджабов. Однако в последний момент чуть отводили ткань…

Думаю, это естественно и неизбежно: природа, Творец знали, что делали, создавая не бесполого андроида, а мужчину и женщину. Но вот что неприятно поразило меня и заставило по-иному взглянуть на гостиничную идиллию. Слепому мулле помогал передвигаться здоровенный прислужник. На людях он демонстрировал почти раболепное почтение. Но однажды я зашел в холл, когда там никого, кроме этой пары, не было, и увидел, как прислужник грубо толкает муллу, а тот жалобно верещит, пробуя уклониться.

Тогда я задумался о том, н а с к о л ь к о п о д л и н н а вся картина, ежедневно разворачивающаяся перед постояльцами. Ревностное благочестие, демонстративная покорность и прочие патриархальные проявления. И мысленно перекинул мостик в Иран: а не обманчив ли и тамошний миропорядок?

Понимаю, делать обобщения на основе мимолетных впечатлений опрометчиво. Но во второй половине 90-х появились и вполне объективные приметы духовного кризиса. В 1997 году на президентских выборах победил Мохаммад Хатами. Он был реформистом, сторонником сближения с Америкой. Не случайно бойкие на язык журналисты тут же приклеили ему ярлык “иранский Горбачев”.

Начались подозрительные шушуканья с американцами. Заместитель министра иностранных дел Ирана Садек Харрази отправился на Кипр для установления прямых контактов с сотрудниками Госдепа. Правда, по возвращении в Тегеран Харрази отправили в отставку. Но его поддерживал не только Хатами, а Хашеми Рафсанджани - главная надежда реформистов (“Независимая газета”, 21.05.2002).

Мы, русские, на собственном опыте убедились, как опасно такое брожение в верхах. Вот почему я не счел большим преувеличением мнение иранского диссидента, обнародованное “Известиями”: “Этот режим охвачен кризисом изнутри, и больше 10-15 лет он не продержится” (“Известия”, 25.02.2005).

Из такой ситуации было два выхода: либо либерализация, перестройка по горбачевскому образцу, либо же раскрытие духовного потенциала революции. Не консервация внешних черт, в данном случае исламского “патриархата”, а их смелое обновление - именно для сохранения духовной сути. Слова Ахмади Нежада о “новой исламской революции”, сказанные после избрания, не случайны.

Победив в 2005-м, Ахмади Нежад повел страну по второму, я глубоко убежден - спасительному пути. Он необычно молод для иранского руководителя, в момент избрания ему не было и пятидесяти. Он первый президент Ирана, не имеющий духовного звания. Технократ, преподаватель технического вуза, Ахмади Нежад вернул на политическую сцену студенческую молодежь. Между прочим, именно студенты были главной движущей силой революции 1979 года.

Недобросовестные СМИ сформировали образ Ирана как своего рода реликта Средневековья, мрачной страны дряхлых аятолл. На деле иранская нация - одна из с а м ы х м о л о д ы х в мире. Две трети населения - моложе тридцати (“МК”, 19.06.2006). Значительная часть молодежи обучается в вузах. Кстати, 60% студентов - девушки (“Независимая газета”, 10.04.2006). Опровержение еще одного мифа западной пропаганды, твердящей о “забитой иранской женщине”.