Газета Завтра - Газета Завтра 851 (10 2010)

     Это не ошибка переводчиков, не вина русского перевода — то же самое расхождение вы увидите и в британской, и французской библии. Перевод-то верный, но с неверной версии – переводчики переводили с Еврейской Библии, с МТ, но Христос и апостолы знали, читали и ссылались на утерянный, не дошедший до наших дней древнееврейский оригинал Септуагинты, называемый H70.

     Именно с него, с МТ, а не с (уничтоженного) H70 сделаны почти все переводы Ветхого Завета — в том числе и на английский. И синодальный русский перевод также сделан с МТ. Еврейские книжники смогли сделать МТ священным текстом христианского мира, и он стал залогом и глубинной причиной еврейского влияния на Западе, хотя МТ был завершен относительно не так давно. Самая древняя еврейская рукопись МТ – Ленинградский кодекс – написана лишь тысячу лет назад, в 1008, то есть через тысячу лет после Рождества Христова. А Септуагинта, перевод 70 толковников куда старше — он был совершен не только до Христа, но даже до восстания Маккавеев", — пишет автор и делает вывод: "Западная церковь чтит Ветхий Завет, переведенный с Еврейской Библии, а Восточные церкви считают греческий текст — своим оригиналом и переводят с него. Трудно преувеличить значение этого расхождения... Христианская вера идет по узкой стезе между иудейской и эллинской тенденциями, находящимися в постоянном напряжении, как Инь и Янь. Восточные церкви склоняются к эллинской, а западные — к иудейской тенденции".

     Один из читателей нашей газеты справедливо заметил, что первый в истории случай холокоста описан не где-нибудь, а в Ветхом Завете. Еще точнее — во 2-й Книге Царств (13:31), где описывается взятие царем Давидом города Раввы: "А народ, бывший в нём, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи". И далее: "Так он поступил со всеми городами Аммонитскими".

     Не будем задаваться сакраментальным вопросом, откуда в те времена — а речь идёт, если верить библейской хронологии, о событиях примерно трехтысячелетней давности, — нашлось столько "обжигательных печей". Допустим, строили их для обжига кирпичей, а пришлось использовать для "утилизации" поверженных аммонитов. Здесь важно не это, а то, что подобные методы расправы над врагами совершенно нетолерантно записаны в "священной книге трёх мировых религий": иудаизма, христианства и ислама. А значит, "загружены" в сознание их последователей. Прежде всего, конечно, в еврейское сознание, для которого Ветхий Завет не "корректируется" ни Евангелием, ни Кораном (Талмуд, при всей его важности, — это всё-таки "устная Тора", равнозначная главному тексту, но дополняющая, толкующая его).

     И очень похоже на то, что состоялось простое наложение "антиаммонитской" матрицы из Ветхого Завета на события Второй мировой войны — только в "зеркальном", "перевёрнутом", то есть уже "антисемитском" виде. Соответственно, царь Давид, практиковавший подобные расправы, — никакой не преступник, а один из величайших героев и правителей всей ветхозаветной истории. А вот его "зеркально перевернутый двойник" образца ХХ века — напротив, бесноватый фюрер, исчадие ада и далее по списку.

     О том же, собственно, пишет и Исраэль Шамир: "Протестанты стали переводить Ветхий Завет с еврейской Библии, и результат был подобен пробуждению давно уснувшей бациллы. В Германии и Англии вспыхнул индуцированный затаенным в МТ духом еврейского шовинизма и исключительности ядовитый национализм, до тех пор неведомый Европе. Начитавшиеся переводов с МТ английские колонисты в Северной Америке перебили мирных местных жителей по рецептам книги Иисуса Навина, а немцы начали свой поход к национал-социализму..." Но копии всегда хуже оригинала. И, главное, зависимы от него.

1

Новый, постъялтинский мир требует новой стратегической архитектуры. Старая, в значительной мере сохранившаяся до сегодняшнего дня, обладает некоторыми отражающими реалии прошедших эпох свойствами. Двуполярным видением мира, признанием государств наций, "ньютоновским", линейным пониманием силового потенциала и стратегического превосходства (контроль над источниками энергии, финансовая мощь, количество боевых единиц, уровень вооружений). Сюда же относится восприятие границ как строгих линий, а также заинтересованность государств и правительств в первую очередь в удержании власти внутри страны и сохранении независимости от внешних источников влияния.

      ПОСТЪЯЛТИНСКИЙ МИР И ЕГО УСЛОВИЯ

     Условия постмодерна и крах восточного лагеря привнесли в международные отношения радикально новые черты. Это наличие и рост саморасширяющихся глобальных сетей; десуверенизация национальных государств и выход на первый план негосударственных акторов — финансовых корпораций, религиозных объединений, этносов, НПО; повсеместное распространение локальной рациональности (бытовой постмодерн); усиление роли "хаотических процессов" в технических, экономических и социальных областях; становление новой планетарной информационной среды; стирание и изменение национальных границ и установление границ нового типа — этнических, цивилизационных, религиозных, границ-полос (а не линий); новая психология правительств с элементами постмодерна, непредсказуемости, ослабление и мутация воли к власти в пользу рассеяния, демократизации, децентрализации и экстерриториализации источников принятия решений.

     Все это требует нового осмысления вопросов безопасности и идентификации глобальных угроз. В сегодняшнем мире общая стратегическая модель представляется переходной: в значительной степени все еще действуют стереотипы ялтинского мира и модерна, но все больше нарастают факторы угроз и стратегий нового поколения. Образ того, от чего мы уходим, довольно ясен и выписан отчетливо, к чему мы идем — гораздо более расплывчато и условно. Цель транзиции глобальной стратегической системы безопасности не очевидна и не определена. Более того, здесь существуют альтернативы.

      ОДНОПОЛЯРНЫЙ МИР И ЕГО БЕЗОПАСНОСТЬ

     Одну из версий стратегической картины будущей глобальной безопасности предлагают аналитики и стратеги США. Согласно их видению, мы движемся к однополярному миру, состоящему из центра (ядра) и периферии. К ядру относятся страны НАТО (США, Европа и их союзники). На противоположном краю — слаборазвитые и недостаточно вестернизированные страны Азии, Африки, Латинской Америки. Между этими границами (центром и периферией) располагаются промежуточные страны — достаточно состоятельные экономически, но с ярко выраженной цивилизационной самобытностью, со специфическими политическими режимами и культурными особенностями, представляющими собой определенные препятствия для полной интеграции в ядро. Это в первую очередь страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), а также ряд бурно развивающихся экономик тихоокеанского региона.

     Новая модель глобальной безопасности в однополярном мире строится на следующих принципах.

     — Главным приоритетом глобальной безопасности является безопасность центра, сохранение, укрепление и расширения их планетарного контроля. Этот приоритет должен быть учрежден, утвержден и признан глобально: "Что хорошо для США, хорошо для всего человечества".

     — Главным вызовом этой системе безопасности являются спорадические попытки периферии атаковать центр. Ярким примером этого служат события 9/11. Бен Ладен — символическая фигура, воплощающая в себе теневые и агрессивные аспекты периферии (в цивилизационном, культурном и геополитическом смыслах).

     — Глобальную сеть и появление новых акторов МО следует превратить в орудие центра для влияния на периферию, исключив или максимально ограничив возможности обратного процесса.

     — Промежуточная зона между центром и периферией (БРИК и связанные с ними страны и территории) должна постепенно интегрироваться в центр через процессы глобализации и вестернизации. При этом не исключена и даже желательна фрагментация этих крупных геополитических образований и их разделение на разнородные территории — развитые анклавы ускоренно интегрируются в центр, слаборазвитые "падают" в периферию.

     — Социально-психологический и культурный код постмодерна должен внедряться аккуратно и неравномерно: центр сохраняет в той или иной степени рационал модерна (волю к власти, рациональное мышление, учет силового баланса, способность к концентрации управленческих усилий), но одновременно имитирует "самодемократизацию", ускоряя тем самым фрагментацию периферии и промежуточных зон ("демократия", по выражению американского стратега Стивена Манна, будет распространяться как "саморазвивающийся вирус").