Анатолий Левандовский - Первый среди Равных

…Он встрепенулся и сбросил наваждение. Нечего задерживаться на всём этом. Да и это ли было главным в его жизни?…

Мысли снова вернулись к Неподкупному.

Нет, он не сможет написать книгу о Робеспьере.

Не сможет, хотя бы и очень хотел это сделать.

Не сможет потому, что не обладает достаточными данными: он ведь знал Робеспьера всего лишь несколько месяцев, не присутствовал при самых драматических событиях в жизни Неподкупного, да и документов об этом времени в его архиве не сохранилось.

Конечно, в том труде, который будет им создан, Робеспьер займёт своё законное место — он, Лоран, до конца выполнит свой долг перед памятью великого человека.

Но книга будет о другом.

Книга будет о том, что ему, Лорану, известно особенно хорошо, чему он сам отдал большую часть своей неизбывной энергии, что оставило глубокий след в его памяти.

Теперь, после долгих размышлений, он ясно представляет себе: всю его сознательную жизнь, жизнь, отданную борьбе, легко разделить на две части. Первая из них — жизнь публициста, администратора, политического деятеля. Она явная, открытая, известная очень многим, ибо тогда он выступал на виду у всех как уполномоченный революционного, народного государства. Вторая часть его жизни, очень непохожая на первую, была тайной, скрытой от людских взоров, известной лишь очень ограниченному кругу лиц. То была жизнь заговорщика, конспиратора, борца, действующего не от имени государства, а против него, поскольку само государство из революционного превратилось в контрреволюционное, антинародное.

Первая, совпадающая с периодом революции, охватывает около пяти лет, вторая — больше четверти века.

Но конечно же главное не в количестве лет, главное в другом.

Правдиво рассказать потомкам о длительной и упорной тайной деятельности горстки смельчаков, боровшихся и погибавших во имя равенства и братства миллионов в смертельной схватке с многоголовой гидрой общества собственников, вряд ли сумеет кто-либо лучше него. И не потому, что он обладает каким-то особым даром историка или писателя, а потому лишь, что он был одним из главных участников общего дела и, в отличие от многих, не погиб и не был раздавлен, сумел выжить и выстоять, не сломаться и не покориться. И ещё, разумеется, потому, что сохранил то самое, чего как огня боялись другие, более робкие и осторожные: он сохранил подлинные документы о таких делах и событиях, от которых обычно мало что сохраняется.

Стало быть, сейчас самое время задать вопрос: кто, если не он, сможет это сделать? Именно это?…

Следующие несколько дней он был занят архивом, относящимся ко времени первой и второй Реставрации.

Падение наполеоновского режима временно сняло полицейский надзор, тяготевший долгие годы над Лораном. Теперь пятидесятидвухлетний «музыкант Раймон, путешествующий с супругой» и «имеющий в качестве особой приметы шрам на правой стороне лба», как было сказано в его паспорте, выданном префектом департамента Изера, никого больше не интересовал. Власти и не догадывались, что начинался период наивысшего подъёма антиправительственной деятельности этого необычного музыканта. Именно тогда Лоран (он же Раймон, он же Камилл) в полной мере проявил себя как организатор и руководитель тайной заговорщической борьбы.

То было время великого противостояния. Не имея сил открыто бороться с наступавшей общеевропейской peaкцией, патриотические группы уходили в подполье. При этом они не становились малочисленнее и менее опасными для реакционных правительств европейских государств. Карбонарии, масоны, иллюминаты, тугендбундовцы, филоматы и члены гетерий создавали свои венты и ложи в странах, томившихся под иноземным игом. Они готовили революционные перевороты в Италии, Испании, Греции. Они стремились найти точки соприкосновения и выработать единую стратегию и тактику. Мог ли такой опытный и пылкий конспиратор, как Лоран, остаться в стороне от всего этого?…

…Его квартира в Женеве стала подлинной штаб-квартирой революционной эмиграции. Днём и ночью здесь появлялись какие-то странные оборванцы, с которыми Лоран делился кровом и последним куском хлеба. Тщетно Тереза пыталась противиться его разорительному и опасному гостеприимству.

— Когда мы были в нужде, нам помогали, — отвечал Лоран на её попрёки. — Теперь мы лишь выполняем наш общественный долг. Конечно, революционеры всегда находили приют в его доме. Но бедную Терезу беспокоило нечто иное: её супруг явно оказывался в самой гуще тайной войны.

В период Реставрации общество филадельфов, членом которого Лоран был с 1806 года, продолжало свою деятельность. На его основе возникло новое тайное объединение — «Общество совершенных мастеров», сумевшее сплотить французских и итальянских революционеров. Ставя своей главной целью «свержение тиранов в Европе» и провозглашение демократических республик у всех народов, «совершенные мастера» создали разветвлённую сеть ячеек и агентов. Центр организации находился в Париже, где резидировал «Ареопаг», представлявший верховное руководство «мастеров». Франция и Италия были разбиты на «округа», руководство каждым из которых осуществлял «территориальный мастер», сносившийся с «Ареопагом» (членов которого он не знал лично) через посредство особых «мобильных мастеров». Одним из таких «мастеров» и стал Лоран. Он получил новое конспиративное имя — Поликарп. Под этим именем он руководил женевской ячейкой итальянских патриотов, готовивших революцию на своей родине.

Деятельность Поликарпа была широкой и многообразной. Он ежедневно встречался с десятками людей, получал сотни шифрованных писем, на которые нужно было срочно отвечать, а вечера и ночи проводил на тайных собраниях. Кроме того, ему приходилось под вымышленным именем и по фиктивным документам разъезжать, устанавливая связи между центром и провинциальными ячейками. И, наконец, он был постоянно занят вербовкой новых членов Общества.

Тогда-то он и повстречался с Андрианом, что имело роковые последствия и для него, и для Андриана, и, что самое страшное, для общего дела.

Юный француз бельгийского происхождения, из хорошей семьи и вполне обеспеченный, после весёлой жизни в Париже, Андриан отправился путешествовать якобы в целях пополнения образования, на деле же — в поисках новых удовольствий и впечатлений. Остановившись в Женеве, он прослышал о таинственном иностранце; несколько встреч с Лораном на улице, необычный костюм учителя музыки и весь его загадочный облик пленили воображение Андриана. Он познакомился с Лораном и стал брать у него уроки итальянского языка и игры на клавесине. Уроки проходили успешно, и нетерпеливый ученик вскоре стал забрасывать учителя вопросами, весьма далёкими от сольфеджо и неправильных глаголов… Осторожный Лоран вначале держался холодно и прикидывался непонимающим; но постепенно, видя горячность и искренность ученика, он оттаял и приблизил его к себе, тем более что организация нуждалась в способных и преданных людях, а способности и преданность Андриана, казалось, не вызывали сомнений. Андриан первый сообщил учителю о победе восстания неаполитанских патриотов.

— О, моя Италия! — восклицал Лоран со слезами на глазах, обнимая ученика. — Неужели наконец пробил час твоего освобождения?…

И ученик в свою очередь поливал слезами радости его жилет в стиле Робеспьера.

Они сближались всё теснее. Вскоре старый конспиратор решил, что настала пора ввести юного друга в Общество. Торжественный приём состоялся 9 октября 1821 года…

…Они долго петляли по ночным улицам Женевы, прежде чем проникли в подъезд ничем не примечательного здания в одном из самых тёмных и невзрачных переулков города. Обменявшись паролем с привратником и пройдя несколько грязных коридоров, они оказались в большом мрачном зале, где за столом, покрытым чёрной скатертью, сидел тощий лысоватый человек и что-то писал. Поликарп, шепнув несколько слов на ухо тощему, сдал Андриана ему на руки и отправился дальше. Кандидат в члены «Общества совершенных мастеров» ответил на множество вопросов, после чего ему завязали глаза и куда-то повели…

Он стоял всё ещё с повязкой на глазах и слышал нестройный гул разговора. Вдруг раздался властный голос, перекрывший шум и обращавшийся прямо к нему; он сразу же узнал голос Поликарпа:

— Запомни раз и навсегда свои новые обязанности и дай торжественную клятву неукоснительно их выполнять. Отныне ты должен до последнего дыхания трудиться в новой для тебя сфере, трудиться безропотно, сохраняя полное молчание и беспрекословное повиновение старшим; ты должен всеми способами и средствами пропагандировать любовь к свободе и ненависть к тирании, любить и поддерживать братьев и быть готовым отдать жизнь за общее дело. Клянись!..