Никита Кузнецов - Под флагом России

Ввиду всего изложенного... я снова обращаюсь к Вашему Высокопревосходительству с вопросом о приобретении особого парохода для крейсерской службы у восточных берегов Сибири. Желая со своей стороны оказать возможное содействие организации правильной охраны наших далеких окраин, Морское министерство готово из своих средств уделить 50 т[ысяч] руб. на покупку парохода и если Ваше Высокопревосходительство признаете возможным вдобавок к этому изыскать источник для ассигнования до 15 т[ысяч] руб.[25], то явится возможность приобрести небольшой пароход по типу таможенного крейсера Сев[еро]-Ам[ериканских] Штатов,[26]который своим действием принесет несомненную пользу и послужит основанием для будущей таможенной флотилии Берингова и Охотского морей. Офицеры и команда этого парохода могут быть назначены из состава военного флота на основании существующей таможенной флотилии в Балтийском море»[27].

Забегая вперед, отметим, что первые охранные крейсера — паровые суда, специально предназначенные для охраны промыслов, появились на Дальнем Востоке лишь 17 лет спустя, и не в составе военно-морского флота.

Несмотря на то что с организацией систематической охраны морских богатств кораблями Сибирской флотилии все обстояло далеко не просто, встречи с кораблями под Андреевским флагом иностранные браконьеры опасались. Приведем цитату из рассказа Джека Лондона «Исчезнувший браконьер» (в 1893 г. писатель сам принял участие в одном из браконьерских рейсов). Один из матросов вымышленной шхуны «Мэри Томас» говорит своим соплавателям о незавидной участи, которая ожидает их в случае встречи с «русским крейсером»: «Они и слушать нас не будут. Нарушили границу — и все. Заберут нас и отправят на соляные копи. А дядя Сэм — как он об этом узнает? До Штатов ничего не дойдет. В газетах напишут: “Мэри Томас" исчезла со всем ее экипажем. Вероятно, попала в тайфун в Японском море. Вот что скажут газеты и люди. А нас отправят в Сибирь, на соляные копи. И хотя бы мы прожили еще пятьдесят лет, для всего мира, для родных и знакомых мы будем похоронены». Обращаясь же к архивным документам и воспоминаниям (в том числе и приведенным в этой книге), мы видим, что подобные заверения о «верной смерти» и «соляных копях» являются не более чем художественным преувеличением (мягко говоря). На самом же деле задержанным морякам-браконьерам грозила лишь потеря судна и груза, но никак не лишение свободы.

Помимо американцев и англичан браконьерством активно занимались и представители Японии. Уже в 1881 г. на Лондонском пушном аукционе Япония выставила на продажу 8 тысяч шкур морских котиков, половина из которых, по мнению специалистов, были добыты на Командорских островах[28]. В рапорте лейтенанта Ромашко, командированного для охраны промыслов на остров Тюлений в 1886 г., читаем: «Осмотрев остров, нашел много убитых котиков, полусгнивших, с которых не были даже сняты кожи и которые издавали одуряющий запах гниющих тел. ...эти котики, числом, около 1600, были убиты в прошлом году осенью по снятии отряда с острова, двумя японскими шхунами..»[29].

Еще большую активность японские браконьеры развили в начале XX в. Как отмечает исследователь И.Ф. Шугалей, «Если ранее экипажи браконьерских судов состояли из американских подданных, то к началу XX века большинство моряков в их командах приходилось на японцев, а 1—2 американца были там начальниками»[30]. Особую же активность представители Страны восходящего солнца развили в период после окончания Русско-японской войны 1904—1905 гг. (по Портсмутскому миру Японии отошел и остров Тюлений, вместе с Южным Сахалином). Причем это были уже чисто японские предприятия, без участия иностранцев. Вот что пишет об их деятельности Е.К. Суворов: «Котиколовные шхуны снаряжаются как отдельными лицами, так и компаниями, коих в 1911 г. считалось 6. Подобные компании составляются на акциях, но, насколько известно, в них не участвуют ни иностранцы, ни их капиталы. Начинают свою работу шхуны рано, выходя, обыкновенно в плавание из Токио в феврале, реже в декабре или январе, возвращаясь туда же в октябре. ...Часть шхун уходит к берегам Америки и промышляет там повсюду, вплоть до Прибыловых островов; другие держатся близ берегов ЯпониииКореи.... Следуя за передвижением табунов котиков, шхуны поднимаются в апреле и мае от берегов Японии в более высокие широты и входят в Берингово море. К Командорским островам прежде подходили всего несколько шхун, теперь же, вследствие полного отсутствия охраны русских территориальных вод и возможности поэтому безнаказанного хищения котиков и бобров, число их значительно возросло, достигнув в 1909 г. 14. Говорят, будто бы японское правительство дает шхунам разрешение только на плавание до 50° северной широты, но ловцы мало считаются с документами и плавают всюду, где захотят, вовсе не имея или ведя крайне неаккуратно шханечный журнал, в чем я мог убедиться неоднократно. ...Вместе с ростом японского морского промысла сокращалось количество шхун, приплывавших в азиатские воды из Канады и Соединенных Штатов. Число канадских шхун упало с 36 в 1894 до 12 — [в] 1897 г., американских — с 39 до 2 и европейских — с 7 до 3. В 1910 г. в азиатских водах, кроме японских судов, не занимался боем котиков никто, в американские же заходило всего 5 канадских шхун. Да и невозможно белому экипажу конкурировать с японским; снаряжение японской шхуны обходится во мною раз дешевле прочих, и та добыча, которая японцам дает еще значительный доход, белым приносит убыток. Для уменьшения риска при посылке хищнических судов в далекие воды собираются целые общества, причем каждый участник вносит незначительный пай — 100—200 иен. Если бы при таких условиях одна-две шхуны и не вернулись вовсе, то полный груз третьей покроет с лихвою сделанные затраты, принося до 100 % дохода. При дешевизне в Японии труда и продуктов — снаряжение шхун обходится положительно гроши, так что для уменьшения расходов даже не страхуют суда на случай возможной гибели или конфискации»[31]. Суворов сделал вывод о том, что к середине 1900-х — началу 1910-х гг. «хищнические шхуны, работавшие в наших водах, все без исключения принадлежат японцам»[32]. Более того, браконьеры неоднократно нападали на береговые поселения, расположенные в районе лежбищ морского зверя на Командорах. Это вынудило в 1909 г. вооружить береговую охрану, состоявшую из местных жителей, трехлинейными винтовками Мосина (драгунского образца), а также разместить на острове Медный артиллерию — одну гладкоствольную пушку, одну системы Гочкиса и одну — Барановского. «Превосходное действие скорострельных винтовок и их дальнобойность заставляют в настоящее время хищников скорее искать спасения в бегстве, чем в защите менее совершенным оружием»[33].

На протяжении всей войны с браконьерами русское правительство пыталось принимать новые меры для защиты морских богатств. Но чаще всего они оказывались недостаточными. В 1889—1891 гг. для охраны промыслов использовались суда, китоловной компании, созданной отставным капитаном 2-го ранга А.Е. Дыдымовым — шхуна «Надежда» и китобойное судно «Геннадий Невельской» (после его гибели в 1891 г. частные суда перестали привлекаться для этой деятельности). В 1889 г. было организовано Приморское управление охраны рыбных и зверобойных промыслов, для которого был создан небольшой отряд из паровых шхун «Надежда», «Сторож» и «Касатка» под руководством шкипера Ф. Гека Эти суда не входили в состав военно-морского флота.

В 1907 г. на Дальний Восток пришли построенные в Николаеве по заказу Приамурского управления государственных имуществ два охранных крейсера — «Лейтенант Дыдымов» и «Командор Беринг». Уже в 1908 г. эти корабли вместе со шхуной «Сторож» отметили и пресекли 58 случаев нарушения японскими рыбопромышленниками заключенной в 1907 г. русско-японской рыболовной конвенции. Русские охранные суда арестовывали японские шхуны, заходившие в трехмильное пространство территориальных вод России[34]. Но, несмотря на это, имеющихся на Тихом океане русских кораблей и судов было недостаточно для постоянной и активной борьбы с браконьерами. Участник плавания на транспорте «Якут» М.Д. Жуков, чьи путевые заметки опубликованы в этой книге, писал об итогах кампании 1900 г: «По крайней мере мы в течение целого лета так и не задержали ни одной шхуны, и только в виде трофея увезли с островов человек до пятидесяти японцев и других хищников, задержанных еще до нашего прихода у самого берега отважными алеутами...».

Не изменилась в глобальном смысле ситуация и к 1910-м гг. Е.К. Суворов пишет: «Идеальная постановка морской охраны требует беспрерывного крейсирования военных судов вокруг островов. К сожалению, специальных охранных судов для Командор у нас нет, а военных судов слишком мало, чтобы они могли находиться беспрерывно у островов. Связанные исполнением громадной программы плавания для охраны наших берегов, они только мельком изредка заходят на о. Беринг, завозя почту, и почти никогда не заглядывают на Медный, охрана которого особенно необходима. По общему правилу — экстенсивность насчет интенсивности — военные суда, обходя слишком большие районы, в каждом отдельном пункте приносят слишком малую пользу»[35]. Суворов предлагал следующий выход из создавшейся ситуации: «Раз военно-морская охрана не удовлетворяет своему назначению, а таковая охрана необходима — не остается другого выхода, как завести особое, специально для островов предназначенное судно. Иметь для этой цели большой пароход было бы, быть может, слишком дорого, зато постройка или даже покупка готовой шхуны[36] в 100—150 тонн с газолиновым или керосиновым двигателем не будет обременительной. Такая шхуна в течение всего лета должна плавать вокруг островов, отстаиваясь от штормов то за Медным, то за Берингом. Зимовать она могла бы в Петропавловске, где имеется превосходная закрытая бухта. В крайнем случае, наконец, для нужд охраны можно было бы приспособить арестованную “Манджуром” [канонерская лодка] японскую шхуну “Койо-Мару”, переделав в ней трюмы, жилые помещения и поставив пару скорострельных орудий[37].