Александр Силаев - Гуманная мизантропия

А могут собственники — стать совсем легитимными? Так чтобы однажды дядюшка потерял на них свои права? Теоретически могут, но вот закавыка — защитить от дядюшки может только общество. А это надо, чтобы общество само признало тебя. А это надо, чтобы с ним поделились по-настоящему, не лимон с миллиарда по ведомству филантропии.

Это может оказаться накладнее, хотя это единственный путь к легализации капитала. Увы и ах: есть большое подозрение, что мере прихода в сознания к обществу будет возвращаться и такая штука, как русский культурный код. А это вещь изрядно таки социалистическая. Т. е., вкладывая в поднятие общества, капитал — в перспективе — вкладывал бы в свою мягкую национализацию, в интеллигентных большевиков 21 века. Те бы ему припомнили и природную ренту, и профсоюзную стачку, и весь набор: пришедшее в себя общество не дало бы генералам засадить Ходорковского, оно бы его ощипало само.

И такого зверя — будить?

Уж лучше по привычке жить с дядюшкой. Уж лучше пилить поток.

Кстати: капитализмом такой строй называться не может. Это сгнивший, редуцированный, погрязший в потреблении и корысти, но «социализм». Социализм, в котором все узурпировали его элиты. Если угодно — «криминальный элитаризм». Настойчиво выдающий себя за простое европейское государство.

Один мой добрый приятель — дьякон православной церкви — назвал книжку психолога Николая Козлова «ортодоксальным сатанизмом». Вот есть, говорит, сатанизм поверхностный и обрядовый, это когда в черных балахонах режут черную кошку, трахают девстенницу, мажутся кровью и т. д., но это, говорит, не так страшно. С этого, говорит, перебесятся. А есть «сатанизм» по смыслу. Куда и записал несчастных «козловцев».

Мне-то кажется, что когда кровью мажутся — это всегда пострашнее. Именно потому, что не особо идейно. И чем что-то осмысленнее, тем оно безопаснее — в прямой пропорциональности.

Что до практики и теории «Синтона» Николая Козлова… Когда это начиналось, там, кажется, было три пути:

1). Место культурного прорыва, где мутят некую забавную, осмысленную, открытую на мир субкультуру;

2). Просто бизнес и просто тренинг, в пределе — бизнес-тренинг (ибо проще всего собрать с народа бабла, пообещав за это, так или иначе, много бабла в будущем);

3). Секта. Менее тоталитарная, чем вообще тоталитарная секта, скажем так — «авторитарная секта». С гаремом у гуру из симпатичных «прихожанок», с каноническими писаниями, с ритуалами, с запретом на мысль дальше некоего порога, с неплохим финансовым потоком для отцов-основателей, все как водится.

Первое как лучший вариант, третье как худший. Победил скорее вариант второй — наиболее вероятный. «Не мы такие — жизнь такая». Все большая ориентация на деньги и по содержанию «дискурса», и по технологии работы.

Лет пять назад захаживал на тренинги красноярского «Синтона». Ощущения: тренинг по обучению на «средний класс» для тех, кого обучать такому можно и нужно. Тренинг вполне себе офисной синтонности. Были там неплохие люди.

Очень нужная и хорошая штука. Мне, правда, скучная. Скучно ставить точку там, где должно быть место многоточиям и вопросительным знакам.

Молодые люди пришли к партийному лидеру. Партия была либеральной, люди невинные. Начали втирать про свои либеральные идеалы… Послужить, мол, хотим… Идее…

— Стоп, — сказал лидер. — Вы меня уже, ребята, пугаете. Я не понимаю, как с вами работать. Если бы вы пришли и сказали «хотим быть депутатами», было бы ясно. «Хотим украсть много денег» — замечательно: много все равно не дадим. А так вы меня пугаете…

Молодежь убралась в состоянии шока. Один из них потом вступил в НБП. Там его не шокируют.

Я вот до конца не вывел, чему пропорциональна плотность цинизма в партии: степени либерализма или все-таки любого центризма?

Спрашивают меня молодые соратники:

— Силаев, а мы гении?

— Гении, гении… По нынешним временам даже такой моральный урод, как я — духовная элита.

В плане классовой принадлежности судьба может быть довольно-таки забавной. Тем более здесь и сейчас. Легко могу представить себя — при известных коллизиях — и бичом, и частным инвестором. И совсем пролетарием, и не совсем. И близких себе людей могу представить где угодно, в плане, коряво говоря, социального плана… Что будет неизменным, так это антропологический тип. Для типа тут — явно не пришло наше время. Хотя в позднем СССР могло казаться, что вот-вот придет, что некий пост-СССР — будет нашим. Хрен-та. Вот уж кто действительно «просрал страну», не вообще страну, а именно возможность своей страны — так это «российские интеллектуалы», тянувшие руку за Сахарова, за Солженицына, за черта с рогами — но только не за себя.

Единственное оправдание, и слабое: нас тут было мало. Так если бы хоть малое число обладало политическими инстинктами, нет же. В плане политической чуйки интеллигенция круто уступает «номенклатуре».

Интеллигент — как превратная и специфически российская форма интеллектуала, как мутация, как наш колорит и особое превращение. Ибо что суть интеллектуал? Без понтов и бытовых конвенций касательно понятия — а в более-менее формальном определении? Интеллектуал — это, прежде всего, профессия. Совокупность профессий, объединенных в духовное производство. Люди, предметом деятельности которых выступает изменение сознания — себя и окружающих. Люди, которые это могут и несут как жизненный стиль.

Но это в западной норме. А теперь — что такое Россия? Последние три столетия — кентавр: европейская голова с туловищем колонии-периферии. Культура здесь европейская, а экономика тут бразильская. И вся жизнь стоит на этом зазоре. Еще цари завезли сюда европейского класса образование, но социальность тут, мягко выражаясь, не европейская. В итоге образование готовит людей, которые на хрен не нужны по типу своей деятельности в социальности. Людей гуманитарного мышления, например. Социализм мурыжил их социально, толкая в агитпроп, капитализм мурыжит экономически, толкая в маркетинг и медиа… В итоге они получают деньги не за то, что считают в себе наиболее ценным. Потенциал и реализация расстаются. Умение атрофируется. Самоидентификация начинает идти не по типу деятельности, и даже не по потенции к оной, а по образовательному цензу. Маркером типа становится не его культурная субъектность, но его культурная объектность, начитанность, погруженность, искушенность. По анекдоту: Бебеля отличить Бабеля, и Сару Бернар от сенбернара. Россия — самая читающая в мире.

Еще раз: интеллектуал — тип деятельности, интеллигент — пассивно-культурный ценз. Можно быть интеллектуалом, и не быть интеллигентом, можно наоборот, можно быть в пересечении множеств.

Интеллигент должен знать широко, по всему культурному фронту, это редкий тип, помнящий школьную программу более чем по одному предмету… Интеллектуал должен знать глубоко, но разбирается лишь в том, чем он занимается.

В интеллигентном кругу принято обсуждать «культурологию», т. е. артефакты, события и обычаи из ряда искусственных сложностей — «театральную постановку», «новый роман», «сорта вина», «обычаи ацтеков»… В интеллектуальном — скорее «онтологию» и «методологию»: как устроена та или иная большая системность? как чего-то делать, чтобы делалось? когда начнем? Поскольку тяжко все время говорить «о работе», говорят об… «онтологии, в которой работают». Тем более что работа у каждого немного своя, а вот онтология — общая.

Интеллигенция — наше национальное достояние, модус нашей большой идеи, вроде как зима или водка. Интеллигенцию надо беречь, строить для нее питомники-заповедники, пестовать как медведей.

Но лучшее, что можно сделать — обратить в интеллектуалов. Вывести из культурологического подполья. Дать ей деятельность. Будет деятельность — будет власть и реальность.

…Хотя я сомневаюсь, что деятельность можно «дать». Ее можно только начать. Либо интеллигенция начинает деятельность, либо ее заморят вменяемые менеджеры и эффективные государственники — им-то надо чего? чтобы чистая Бразилия, без приколов в виде кентаврической головы. Отрезание головы, подмороженной на бережном хранении в СССР, они называют — «западный путь развития».

Будьте интеллектуалами — или хана.

В любом случае интеллигенция исчезает.

А пока — живем. В диалектическом единстве и борьбе кентавровой головы и кентавровой жопы.