Газета Завтра Газета - Газета Завтра 944 (1 2013)

Ю.В. Чем характеризуется наше сознание? Разорванностью. За какие бы ценности не брались, картина фрагментарная. И отчаяние, которое присутствует в героях нашего альбома — от фрагментарности. Мы показываем, как можно преодолевать и действовать. 

Поэтому это чертёж. 

Чертёж противостояния тьме, которая разверзается за намасленным буржуазным благополучием. 

Кстати, очень интересно в концертной программе совмещаются старые вещи и новые. 

Старые больше идут по психоделической школе, более монотонные, архаичные, а новые — футуристические. Получается, словно космодром встаёт в пустыне или город рождается из моря. 

Думаю, что людям, которые будут проводить самую черновую, самую непосредственную работу по вытягиванию страны — придётся рисковать собой. Вопрос, как мы, художники, можем к этому подготовить? В частности, композиция "Спецслужбы" — это результат наших переживаний по этому поводу. Дай Бог, чтобы все было, как Захар Прилепин рассказывал про свой опыт службы на Кавказе — в критических ситуациях ребята, от которых никто ничего не ожидал, которые казались размазнёй, показывали чудеса смелости, изобретательности, ловкости. 

В.Ф. Мне кажется, что вопрос надо ставить совершенно по-другому. Что это будут не какие-то гипотетические "они", а мы — художники — будем сидеть в белом — рисовать или играть музыку. Возможна ситуация, при которой в фазе какого-то активного строительства, вся эта "интеллигентщина" будет на хрен никому ни нужна. В первую очередь, самим художникам, если это нормальные люди с представлениями о хорошем-плохом, у которых есть совесть и честь. Человек должен начинать в первую очередь с себя. Насколько есть у человека, насколько он нравственно развился, вот настолько он и должен это делать. Мне кажется, не очень правильно говорить о том, что будут какие-то мифические ребята, которые поднимут непосильную ношу на свои плечи, а мы подпоём.

"ЗАВТРА". Фактически звучит идея мобилизации. А что вы вкладываете в это слово?

Ю.В. Мобилизация — это другой образ жизни, даже другой быт. И выстоять в трудностях, в угрозах можно только, если имеешь смыслы. У религиозных людей — это Бог. Светские люди чувствуют это иначе, но тоже чувствуют. Речь идет о смыслах, о вере, которая позволит выстоять в самых тяжелых обстоятельствах. Интересно мыслить о труде, как искусстве, как образе жизни. Примерно то, о чём писали Юнгер или Платонов. В этом русле, пожалуй, наше представление о новом человеке, преобразующем себя и остальных. 

В Facebook'е была забавная переписка философа Алексея Болдырева, которого я могу назвать своим учителем, и его сына Ивана, известного переводчика. Иван пишет: "Я читаю одну книгу по экономике, в которой очень исхитренно описывается биржа. Потом читаю другую книгу по экономике, в которой также исхитренно описывается, как справедливо потребление. Потом я читаю третью книгу малоизвестных авторов — там также утонченно описывается, как красив "Капитал"… И Алексей Иванович комментирует: "А потом к тебе приходят и бьют первым томом "Капитала" по башке". Сегодня такой подход необходим, чтобы сбрасывать маскировку с изощренных форм разложения и указывать на суть. Все эти формы безумно коварны и необходимо появление свежей силы, олицетворением которой, например, является тот же Прилепин. Появление людей, которые просто не знают и не хотят знать про постмодерн.

Представим силу, которая попадает в пространство постмодерна и переделывает его, подавляет просто за счет того, что не знает и не хочет знать правила игры. Именно в этом наш шанс.

"ЗАВТРА". Думаете, существуют какие-то углы, периферии, которые, условно говоря, вне постмодерна, которые не подвержены упадку? 

В.Ф. Мне кажется, что главное не заниматься кликушеством, потому что постмодерн — очень удобная модель, картина идеальной катастрофы. Всё расставлено по полочкам — кризис одного, второго, третьего, тотальная ирония. 

По мне, периоды упадка были всегда, и они чередуются с периодами роста. Также как период накопления информации все время чередуется с периодом состояния использования этой информации. Вот постмодерн — это период упадка. Он имеет место быть, но, мне кажется, ни в коем случае нельзя зацикливаться на нём. 

Ю.В. Может быть, постмодерн — это такая Горгона Медуза, на которую, если посмотришь, то окаменеешь. Значит, не надо смотреть!

Если постоянно отталкиваться от постмодерна в каких-то своих суждениях или в каком-то творческом процессе, то это превратится в борьбу с мифическим врагом. Единственный вариант преодоления — создавать свою действительность и внутри себя, не опошляя и не убивая смыслы. 

Каждый человек начинает с себя и, в меру своего нравственного и духовного развития, существует и творит. Жить всегда надо для радости и по совести, и не надо оправдываться постмодерном. 

Развитие немыслимо без истории, которая течет и движется. Сейчас в мире предпринята попытка глобальной остановки истории, которая воплощена в потребительском обществе. Ещё одна сверхзадача нашего творчества — преодолеть эту остановку истории и двинуться дальше. 

В.Ф. Ведь общество потребления — это такой суррогат смыслов, где человеку нужно постоянно что-то покупать. Реклама и вся индустрия развлечений направлена именно на это. Только у человека возникает какой-то вопрос о смысле — ему новый мобильный телефон. Минимальные косметические изменения, но всё равно новый! И так далее, и тому подобное. Взамен построения общества свободных людей. 

Ю.В. Как назвать то, что было в причастности врача из районной поликлиники к полёту в космос? Склонность мира к восхождению или к гибели возникает из преобладающей энергии. Тот врач просто имел восходящее жизненное качество. Ответ на вопрос о смысле жизни может быть получен только в виде напряжения. То есть, он и в качестве какой-то конкретной формулировки для человека получается, но условием для его получения является напряжение. Не будем отклонять- ся в недостатки советского проекта, которые к определенному моменту вылились в выхолощенный материализм, формализм и отказ от метафизики восхождения. Но в СССР на практике получалась масса вещей, принципиально важных для человека и человечества. А в обществе потребления человек просто отключен от источника энергии. Живёт в загоне.

И такое массовое безволие прощено не будет. Всё запросто перерастет в так называемое многоэтажное человечество. Это очевидно просто исходя из законов жизни. Если человек в массовом порядке не готов работать, бороться за свою свободу, за свои смыслы, то он всего лишится. В том числе и того, что считает неотъемлемой составляющей своей жизни. Идёт борьба за ответ на вопрос: что такое человек? Если человек — это скот, то его как скот просто администрируют, и называться это уже будет не человечеством, а людским поголовьем. 

Постмодерн хвастается, что он всё расфрейдировал, всё разгадал. Нет, мы человека не знаем до конца — не знаем, куда его может повести. Хватает людей, которые или понимают, или чувствуют происходящее в стране и в мире. Сейчас очень много зависит от того, как они будут работать над собой, насколько будут умны, хитры, изобретательны, наделены волей — на них сейчас основной груз ответственности за судьбу цивилизации. 

Если слышат нас те, кому созвучны вещи, о которых мы говорим, то давайте соберёмся, давайте мобилизуемся. Нужно быть мобилизованными. Мобилизация — это источник вдохновения. Это то, что может дать те самые чаемые смыслы в самом непосредственном их виде. Отказываться здесь — значит, отказываться от себя, от своей подлинной жизни.

Лично я не докопался ни до какой более основательной формулировки, что смысл жизни заключается в том, чтобы увидеть свою душу. Увидеть то, что в тебе является бессмертным, — вот задача каждого человека. Конечно, напрямую, "в глаза" — это удается только единицам. Но образы происходящего с нами и образы в искусстве очень сильно помогают это сделать. Вот о чём, мне кажется, не следует забывать и к этому нужно всё время стремиться — быть внимательным и заботливым к каждой частичке бытия. 

Музыканты "Общежития" представляют альбом "Месторождение".

«Месторождение» – это футуризм. Мы всегда хотели передать эмоцию без помех, о форме не сильно заботились. Теперь она возникла. Ее вариант. В нем есть объем, пафос. Новые тексты - истории внезапных, «переворотных» событий - дали энергию для музыки, вздымающейся вокруг них.

Мир изменить сложно, но возможно. Самое что не поддается изменению - отстутствие встречной любви. Виноградов, который расстрелял людей в офисе, - по теме. У него плюсом к безвыходности идет совершенно непролазная пустота внутри. Результат - бросок зажатой в угол крысы. Наши герои тоже на грани отчаяния, но они пытаются “последней нежностью выстелить свой уходящий шаг”. Это одна часть картины. Другая - в том, что все великое происходит из угла безысходности.