Владимир Шигин - Дело «Памяти Азова»

В годы брежневского застоя о Раскольникове в научных трудах предпочитали больше помалкивать, когда же этого не получалось, то его лишь слегка журили за «излишнюю храбрость» — мол, был молод, а потому и не в меру дерзок! Ну, с кем не бывает!

В годы перестройки Раскольников был снова (уже в третий раз!) объявлен не просто истинным ленинцем, а чуть ли ни национальным героем и, прежде всего, за свое все то же пресловутое «Открытое письмо Сталину». Нимб жертвы сталинского произвола засиял над ним в конце 80–х годов XX века еще ярче, чем когда бы то ни было прежде. Что касается дела о сдаче двух эсминцев, то оно сразу же начало подаваться как беззаветное геройство Раскольникова на фоне вероломного предательства антисоветски настроенных негодяев–офицеров.

После распада СССР тон высказываний о деятельности Раскольникова снова начал меняться на более взвешенный и объективный, чем был раньше. Однако до сих пор единой оценки происшедшему в декабре 1918 года на Балтике все еще не существует.

Долгие годы нам пытались рассказывать о подвигах Раскольникова, живописуя его походы по Волге и Энзелийскую операцию, «забывая» при этом почему–то отметить самую пагубную роль «красного лорда» в деле убийства капитана 1–го ранга Алексея Щастного, в затоплении у Новороссийска кораблей Черноморского флота, в провоцировании Кронштадского мятежа в феврале 1921 года и, наконец, в преступной сдаче англичанам двух новейших эсминцев. Сегодня мы знаем и то, что его походы по Волге были, прежде всего, хорошо организованной пиар–компанией, что в Энзелийской операции Раскольников просто беззастенчиво приписал себе чужие лавры. Так что же получилось на выходе из всей бурной «флотоводческой» деятельности нашего героя? А ничего, кроме вреда государству, да и самой революции, и не получилось!

Когда–то сам Раскольников, раскручивая механизм красного террора, заявлял, что «каждый по справедливости получает то, что он заслужил своей ролью в революции и контрреволюции». Что ж, в этом он оказался прав, так как сам в конце концов получил от революции именно то, что заслужил…

А как сложилась судьба захваченных англичанами эсминцев? Если бы что–нибудь подобное случилось в годы Первой мировой войны, можно не сомневаться, что англичане незамедлительно включили бы новейшие «новики» в состав своего флота. Но мировая война уже закончилась, и пополнять флот им было уже незачем. Поэтому «Спартак» и «Автроил» англичане отвели в Ревель и там передали эстонцам. Первый получил наименование «Леннук», а второй — «Вамбола». Правда, позже выяснилось, что независимой Эстонии совсем не по карману содержать такие серьезные корабли, как «новики». Именно поэтому в 1933 году их продали Перу. Там «Леннук» в третий раз переименовали, на этот раз в «Альмиранте Гуисе», а «Вамбо» (уже в четвертый!) — в «Альмиранте Виллар». Под этими своими последними именами они вполне благополучно прослужили латиноамериканской республике до конца 50–х годов XX века.

Все начальствующие лица, имевшие хоть какое отношение к «делу двух эсминцев», получили свое, причем далеко не всегда по реальным заслугам.

После окончания работы следственной комиссии главным виновником ревельской драмы Троцкий назначил контр–адмирала Зарубаева, хотя чрезвычайная комиссия РВСР однозначно указала на грубые промахи Раскольникова и Альтфатера, а к Зарубаеву у нее никаких претензий не было. Но что это значило для всемогущего «демона революции»! По указанию Троцкого Зарубаев смещается с поста начальника Морских сил Балтийского моря. В 1921 году Зарубаев был взят под арест, обличен как тайный контрреволюционер, передавший врагу два новейших корабля, и расстрелян.

Что касается Альтфатера, то история со «Спартаком» и «Автроилом» вылилась для него в сильнейший инфаркт. После этого Альтфатер уже не оправился и в апреле 1919 года скончался от очередного сердечного приступа.

Всего в результате захвата двух кораблей в плен к эстонцам попало около трехсот матросов (данные разнятся) и 18 офицеров. Уже 6 января 1919 года бывший «Автроил» поддержал огнем эстонские части, сражавшиеся с Красной армией. Спустя некоторое время после ремонта к нему присоединился «Вамбола» — до недавнего времени «Спартак».

Что касается судьбы членов команд двух эсминцев, то она сложилась по–разному. После пленения остались на прежних должностях командиры эсминцев Павлинов и Николаев. Оба без особых раздумий перешли на службу новым хозяевам.

Вслед за командирами вызвались продолжать службу на своих кораблях, но уже под эстонским флагом, и почти все офицеры. Вместе с ними вызвалась служить эстонцам и машинная команда эсминца «Автроил» в количестве 35 человек. Всех их оставили на своих должностях.

Остальных моряков захваченных кораблей, сохранивших верность флагу, постигла трагическая судьба. Уже спустя несколько дней после пленения 94 моряка со «Спартака» и 146 матросов с «Автроила», отказавшиеся служить врагам, были отправлены в концентрационный лагерь на остров Нарген. За них ходатайствовать перед англичанами было некому. Ставшие никому не нужными, они были теперь предоставлены своей собственной судьбе.

Журнал «Морской сборник» в 1919 году писал: «… Бежавшие из плена моряки–балтийцы команды эскадренных миноносцев «Спартак» и «Автроил» передают о зверствах эстонских белогвардейцев, проявленные по отношению к нашим пленным морякам. Так, 3 февраля сего года ими была расстреляна первая партия матросов со «Спартака». Расстрелу подверглись коммунисты и не коммунисты. Казнь происходила на глазах других матросов в 20 шагах от землянок — жилья пленников на острове Нарген. Появились десятки низкорослых типов в касках с наушниками, с лицами, покрытыми белыми масками. Они отводили обреченных в сторону и почти в упор производили расстрел. Затем появлялся доктор, щупал пульс, свидетельствовал смерть, и трупы оставлялись лежать дня два. Потом рыли ямы, в которые и сбрасывали расстрелянных, рассказывали бежавшие.

В числе расстрелянных 3 февраля 15 человек спартаковцев были матросы: Блуман, Жаринов, Никитин, Кансил и комиссар «Спартака» Павлов. В отличие от своего коллеги Ныника, Павлов не был троцкистом, а потому заступиться за него было некому.

4 февраля были расстреляны еще 12 матросов–коммунистов с «Автроила». 5 февраля расстреляны еще трое матросов: двое за побег, а третий за хранение револьвера.

Вот фамилии расстрелянных 4 и 5 февраля автроильцев: Алексеев Арсений, Богомолов Михаил, Комаров Михаил, Рукавишников Алексей, Красотин, Золотин Петр, Ревягин Дмитрий, Молчанов, Авенев, Трепалов, Винник Иван, Лубинец, Ларионов Михаил, Нутров Константин и Спиридонов.

Краснофлотец Спиридонов не был коммунистом, он был рядовым сигнальщиком. А убили его только за то, что, несмотря на активные протесты старшего офицера Омельяновича, он перед сдачею в плен выбросил в море сигнальную книгу».

В 1963 году свои воспоминания опубликовал, наверное, один из последних оставшихся в живых «спартаковцев» бывший машинист Иван Михальков: «Нас свезли всех на остров Нарген и бросили в холодные землянки, мрачные, темные помещения без света. Нары без матрасов, сырость. Особенно ужасно был устроен карцер — железный погреб, заваленный сверху каменьями. Ледник–душегубка. В конце января 19–го года нас, моряков эсминца «Спартак», вывели из бараков и построили в один ряд. Комендант лагеря Магер объявил, чтобы все коммунисты вышли на два шага вперед, иначе расстреляют всех. Комиссар В. Павлов вышел первым. За ним — еще пятнадцать человек команды. Третьего февраля из Таллина прибыл на остров карательный отряд с пулеметами. Комендант объявил, что коммунистов «Спартака» отправляют на суд в город. Но все поняли, что это значит на самом деле. Твердым шагом, с гордо поднятой головой шестнадцать моряков направились в свой последний путь. Они шли к выходу за проволочное заграждение. Первым шагал комиссар Павлов. Лежал чистый нетронутый снег. Казалось невероятным, что вот сейчас, через минуту, он побагровеет от крови, которая еще пока течет в жилах товарищей. Шли спокойно, держась за руки. Комиссар Павлов запел во весь голос: «Мы жертвою пали в борьбе роковой.» Все моряки, шедшие на смерть, подхватили песню прощания. Она звучала недолго. Затрещали пулеметы. На другой день расстреляли коммунистов с «Автроила»».

Пока преданные делу революции матросы «Спартака» и «Автроила» подвергались издевательствам белоэстонцев, член Реввоенсовета Республики Федор Раскольников и комиссар «Автроила» Яков Ныник жили в одной из фешенебельных лондонских гостиниц, коротая дождливые вечера в местных театрах и кабаках.

27 мая 1919 года Раскольников и Ныник были обменены на границе с Финляндией на 17 английских офицеров, взятых в плен на территории РСФСР. По другим данным, англичан было 19. Вот как оценил крайне необходимого делу революции «красного лорда» Лев Троцкий. На родине Раскольникова встретили как героя. Никто даже не посмел заикнуться о какой–либо его вине за потерю двух новейших эсминцев и гибель десятков людей.