Всеволод Овчинников - «Ветка сакуры» тридцать лет спустя (новые главы)

Такова уж видно диалектика прогресса. Но плюсы пожалуй все же перевешивают. Ведь среди ныне здравствующих жителей Страны восходящего солнца тринадцать тысяч человек родились еще в девятнадцатом веке.

В центре Токио, на главном перекрестке Гиндзы установлено электронное табло с надписью «до 21-го века осталось столько то дней». Тут всегда многолюдно. Для жителей столицы это удобное место встреч. А с недавних пор сюда стали приезжать фотографироваться молодожены.

Невеста в кимоно, позирующая на фоне зримого рубежа веков и тысячелетий – этот образ врезается в душу, дает повод для размышлений и сопоставлений. Какой будет судьба японской женщины в следующем веке? Тридцать лет назад я привел в «Ветке сакуры» исторический факт, который может служить иллюстрацией роли женщины в японском обществе.

Когда много столетий назад в древней японской столице – Киото возводили храм Хонгандзи, строителям оказалось не под силу поднять гигантские стволы вековых деревьев. Тогда сорок тысяч японских девушек остригли свои косы и сплели из них канат невиданной дотоле прочности. С его помощью восемьдесят опорных столбов были установлены, поперечные стропила подняты и закреплены.

Сорок тысяч японок, что помогли возвести храм Хонгандзи – одно из крупнейших в мире деревянных сооружений – стали легендой. Но справедливо ли оценивают современники тяжесть, которую поднимают в Японии сорок миллионов женских рук в наши дни? Этот вопрос, который я когда то задавал в своей книге, остается риторическим и по сей день.

Три десятилетия назад средняя зарплата женщин в Японии едва достигала половины мужской. Таким это соотношение поныне остается в частном секторе, где заняты три четверти рабочей силы – 28 миллионов мужчин и 17 миллионов женщин. И лишь благодаря государственному сектору, где принцип равного вознаграждения за равный труд соблюдается более последовательно, средняя зарплата женщин в стране достигла к рубежу веков шестидесяти процентов мужской. Прогресс, прямо скажем, не ахти какой.

Именно в условиях послевоенного экономического бума 50-х – 80-х годов нанимателям удалось использовать в своекорыстных целях специфику трудовых отношений в Стране восходящего солнца, дабы лишить женщин надбавок за стаж, возможностей продвижения по службе, привязать их к самым низким ставкам оплаты труда.»

Секретным оружием» электротехнических концернов, благодаря которым Япония прославилась как «царство транзисторов», совершила в 60-х годах первый успешный прорыв на мировые рынки, стали девичьи руки. Молодые крестьянки хлынули тогда из сел в города, чтобы за 5—7 лет скопить себе приданое. Ведь со свадьбой у японцев связаны самые большие в жизни расходы (если не считать похорон). Временно наниматься на текстильные фабрики у сельских девушек вошло в традицию еще с начала века. Этим и объяснялась дешевизна японских тканей, наводнивших Азию в предвоенные годы.

Обычай работать лишь до замужества, в сочетании с японской системой платить при найме крайне низкую ставку и увеличивать ее со стажем, делали девичьи руки наиболее прибыльными для нанимателей. К тому же молодую крестьянку было легко уговорить даже эти деньги почти целиком оставлять в кассе предприятия, взамен за место в общежитии и питание в заводской столовой. Достаточно подписать такой контракт, и через 5—7 лет ей была гарантирована необходимая для приданого сумма.

Массовый приток сельской молодежи в города иссяк в Японии уже в 70-х годах. Девушек из городских семей тоже старались нанимать лишь до свадьбы. Когда же, вырастив до школьного возраста детей, они снова приходили работать на предприятия и в учреждения, их брали лишь как «временных» или «внештатных» сотрудниц, с очевидной целью – привязать женщин к низкому заработку, не дать им возможности сделать служебную карьеру.

С 90-х годов стали все отчетливее сказываться последствия неуклонного снижения рождаемости при росте средней продолжительности жизни. Японское общество стало стремительно стареть. Растущий спрос на рабочую силу перечеркнул традицию, когда женщин было принято нанимать лишь до замужества. Он побуждает домохозяек идти работать, а предпринимателей – улучшать условия найма женщин.

Если 30 лет назад среди работавших женщин было всего 32 процента замужних, то ныне их доля расширилась до 57 процентов. Желающих гораздо больше. Но главное, что мешает японкам сочетать работу с семейными, прежде всего – с материнским делами, это особенности здешней корпоративной культуры. Так уж повелось, что почти никто не уходит домой в положенное время. Сотрудники подолгу засиживаются на работе, или участвуют в совместных попойках за фирменный или казенный счет. А детские учреждения действуют лишь с 8 до 18 часов. Нанять же кого то присматривать за детьми по вечерам стоит 20 долларов в час, плюс оплата проезда в оба конца (хоть сам нанимайся!).

Примечательно, что закон о равных возможностях для мужчин и женщин при найме на работу и продвижении по службе вступил в силу лишь после более чем десятилетних проволочек. Со стороны многих парламентариев звучали возражения, что он разрушит японское общество, его семейные устои. Пережитки феодального домостроя сказываются поныне. Доля женщин на управленческих постах в бизнесе составляет в Японии всего 8 процентов, против 33 процентов в Англии и 44 процентов в США.

Еще хуже, чем в деловом мире, положение в мире политическом. По числу женщин в парламенте, местных органах представительной власти и на руководящих постах в госаппарате Япония занимает 38 место среди 102 обследованных ООН государств. Женщинам принадлежит лишь 5 процентов мандатов в палате представителей и 17 процентов в палате советников, два губернаторских поста (в Осаке и Кумамото) , шесть женщин являются мэрами городов.

Совет по проблеме равноправия мужчин и женщин направил доклад премьер-министру. В нем в частности предлагается установить квоты для женщин на руководящих постах в государственном аппарате, перестроить систему налогообложения, пенсионного обеспечения и медицинского страхования с семейной на личную основу, а также предоставить женщинам право после вступления в брак сохранять прежнюю фамилию, дабы облегчить юридическую защиту их прав при семейных конфликтах. Однако сомнительно, что подобные идеи получат поддержку в парламенте и правительстве, ибо Япония пока еще остается «мужским царством».

Еще задолго до того, как в моду вошло слово «глобализация», бывалые люди говорили, что лучше всего иметь американскую зарплату, английский дом, китайского повара и японскую жену. Образ мадам Баттерфляй, созданный французским писателем Лоти и итальянским композитором Пуччини, надолго утвердил стереотип представлений о японках, как о существах поразительно женственных, безраздельно преданных и неизменно покорных.

Мнение о японках, как о современных Чио-Чио сан, всегда было идеализированным – даже у иностранцев, годами живущих в Японии, не говоря уже о мимолетных туристах. Насмотревшись, как жена хозяина соседнего дома по утрам с низким поклоном провожает мужа до порога, какие почести каждодневно оказывают главе семьи за семейным столом, с какой готовностью поддакивает представительница прекрасного пола своему спутнику, как спешит она наполнить его бокал пивом или саке, можно подумать, что японские женщины – само воплощение покорности мужчине.

В действительности же это не так. Даже в феодальные времена отношения в семье строились по такому же принципу, что и в государстве. С фасада все как положено, а за кулисами совсем иначе. Подобно тому, как за императоров веками фактически управляли их военачальники – сегуны, реальной властью в доме, семейным кошельком неизменно обладала женщина. Хотя все положенные почести воздавались при этом номинальному главе семьи – мужчине.

Как шутят современные японцы, муж думает о важных вопросах – кто выиграет чемпионат по бейсболу, кого выберут президентом США. Ну а на долю жены остаются мелкие, второстепенные дела – какой купить холодильник, куда поехать на «золотой неделе», когда в мае бывает пять выходных подряд.

За тридцать лет со времени выхода «Ветки сакуры» выросло совершенно новое поколение японских женщин. Они образованы не хуже, чем мужчины, хорошо зарабатывают, так что экономически независимы как от родителей, так и от мужа. И когда им приходится делать выбор между карьерой или семьей, чаще жертвуют вторым ради первого.

Эту несколько эгоистичную, отрицающую старое представление о семейном долге молодежь, называют «поколением кенгуру». Подобно детенышам австралийского животного, эти девушки не спешат покидать материнский карман, то есть родительский дом. Плохо ли бесплатно иметь свою комнату, есть завтрак и ужин, приготовленные заботливым родительскими руками, а 3000 долларов своей зарплаты целиком тратить на наряды, зарубежные поездки, увлечения серфингом или горными лыжами.