Балтийская трагедия. Катастрофа. - Игорь Львович Бунич

Вскочив на ноги, Михайловский понял, что лайнер получил прямое попадание авиабомбы в корму. На палубе в страшных позах лежали убитые, валялись части человеческих тел, везде лужи крови. Страшно кричали раненые, особенно женщины. Многих выбросило за борт, их отчаянные крики доносились из воды.

«Вирония» потеряла ход. Бомба, пробив палубу, вывела из строя котельное отделение, разрушив главный паропровод. Клубы раскалённого пара вырывались наружу, образуя над транспортом белое облако, напоминающее саван.

Главстаршина Веретенников, находившийся у вентиляционного грибка вблизи дымовой трубы «Виронии», успел заметить, как над мостиком «Виронии» поднялся белый флаг с голубым прямоугольником посредине, означавший, как было уже известно всем пассажирам, «Воздушный налёт». Он смотрел на идущий впереди «Виронии» ледокол «Кришьянис Вальдемарс», на котором бушевал пожар.

Он только в самый последний момент увидел «юнкерс», падающий на «Виронию». Заметил в тот момент, когда от бомбардировщика уже отделилось несколько чёрных капель, продолжающих падение на транспорт.

Главстаршина взрыва не слышал. Видимо, был оглушён и очнулся уже в воде. Вынырнув, он почувствовал страшную боль в ушах. Ему показалось, что «Вирония» куда-то быстро удаляется, в то время как его самого относило от судна. Увидев какую-то плавающую доску, Веретенников ухватился за неё и даже не успел ещё подумать о том, что делать дальше, как чьи-то сильные руки подхватили его, подняли из воды и вытащили на борт морского охотника. С брюк и бушлата солиста театра КБФ стекала вода. Лицо и руки были чёрными от мазута. Разъедало глаза.

— С «Виронии» сбросило? — участливо спросил Веретенникова командир катера с нашивками старшего лейтенанта на кителе.

— Да, — с трудом ответил ошеломлённый Веретенников. — Мы из ансамбля песни и пляски КБФ.

— А кем ты там был, главстаршина? — поинтересовался командир.

— Старшиной ансамбля, — Веретенников почувствовал, что ноги у него подкашиваются и, опустившись на палубу, закончил: — Певец я, Веретенников.

Командир заулыбался. Оказывается, он не однажды слушал Веретенникова на концертах.

— Раздевайся! — приказал он певцу. — Иди вниз, обсохни. А мы твою форму выжмем.

Отогревшись в тепле моторного отсека катера, не обращая внимания на шум двигателя и запах мазута, главстаршина задремал.

Капитан Черепанов продолжал держать свой буксир «КП-6» на том месте, где почти одновременно погибли транспорт «Элла» и буксир «С-101». Подошедший к месту катастрофы спасатель «Сатурн» вытащил из воды несколько человек, но затем, подчиняясь какому-то новому приказу, быстро ушёл в голову колонны. За ним помчался и «Аметист».

Буксир «КП-6» шёл через огромное пятно мазута, разыскивая уцелевших. На воду был спущен вельбот. Казалось, что на поверхности воды прыгало много человеческих голов, напоминающих из-за мазута страшные чёрные шары. Спасённых подцепляли баграми, вытаскивали за волосы и за шиворот, бросали им концы. Они валились на палубу, не в силах ни кричать, ни стонать и лежали, вращая красными, разъеденными мазутом глазами. Многих рвало смесью солёной воды, мазута и желчи. Некоторые были ранены и их смыло с носилок, установленных прямо на верхней палубе «Эллы».

Когда подсчитали, спасённых оказалось всего 49 человек. Среди них не было ни капитана Лепни и вообще никого из числа команды «Эллы». Просто на маленьком и без того переполненном буксирном пароходике, каким был «КП-6», спасённые с «Эллы» выглядели гораздо большим количеством, чем были на самом деле. Но это было всё, что осталось из 905 человек, которые числились по официальным документам на борту ВТ-530 «Элла» перед выходом из Таллинна, хотя, конечно, их было гораздо больше. Но сколько — уже не мог сказать никто...

Перегруженный «КП-6» пытался сдать спасённых на плавмастерскую «Серп и Молот», но та ушла уже слишком далеко вперёд.

К счастью, вблизи появился спасатель «Нептун», посланный от отряда прикрытия вперёд по приказу адмирала Пантелеева, чтобы оказать помощь повреждённым транспортам и участвовать в спасении людей. Спасённых с «Эллы» пересадили на «Нептун», который затем полным ходом ушёл вперёд.

А «КП-6», приведя более-менее в порядок верхнюю палубу, отчаянно дымя пошёл вслед за уходящим конвоем, надеясь догнать плавмастерскую «Серп и Молот», на траверзе которой ему полагалось находиться.

Писатель Николай Браун выскочил на верхнюю палубу ледокола «Кришьянис Вальдемарс» ещё во время первого налёта авиации, когда, видимо, осколками вблизи упавших бомб были подожжены какие-то ящики, сложенные на корме ледокола. Впрочем, пожар довольно быстро потушили.

Около шести часов вечера начался артиллерийский обстрел с берега и появились бомбардировщики противника.

К счастью, от береговой артиллерии немцев конвой прикрыли вовремя появившиеся главные силы флота во главе с «Кировым».

Но от самолётов прикрыться было нечем.

Не обращая внимания на зенитный огонь с эсминцев сопровождения, «юнкерсы» устремились в атаку. Уже по их действиям было видно, что это были не робкие курсанты лётных училищ, а опытные боевые пилоты. Браун видел, как повалилась на борт пылающая «Элла», загнанная самолётами на минное поле.

На мостике ледокола на это никак не отреагировали. «Кришьянис Вальдемарс» продолжал идти прежним курсом.

Браун не выдержал.

— Надо спасать их, — закричал он, пытаясь забраться на мостик. — Спустите шлюпки!

Вместо ответа капитан Петр Мауритис взял рупор и скомандовал:

— Очистить палубу! Всем пассажирам вниз!

Браун уже хотел послушно спуститься по трапу вниз, когда услышал крики: «Вирония»! «Вирония»!»

Он подскочил к борту и увидел, как окутанная паром «Вирония» стоит без хода, выйдя из строя влево.

В этот момент кто-то закричал «Воздух!» и Браун увидел, как со стороны кормы — прямо из-под солнца — на ледокол устремились два немецких бомбардировщика. «Кришьянис Вальдемарс», положив руль вправо, начал описывать циркуляцию, пытаясь уклониться от атаки.

Внезапно Браун почувствовал, что как будто кто-то со страшной силой ударил ледокол снизу. «Кришьянис Вальдемарс» подпрыгнул и затрясся в грохоте. Взрывной волной, поднявшей угольную пыль, Брауна сбило с ног и бросило на палубу.

Вскочив на ноги, журналист пытался понять, что произошло. Видимо, уклоняясь от бомбардировщиков, ледокол подорвался на мине, которая сработала под угольной ямой судна. Какое-то время над палубой стояло почти непроницаемое облако угольной пыли, оседавшее на людях и трещавшее на зубах.

Ледокол сильно накренился. Стараясь сохранить спокойствие, Браун огляделся. Кто-то пытался спустить шлюпки, другие, надев спасательные пояса, или без них бросались за борт, третьи — с криками ужаса метались по палубе, не зная, что предпринять.

Браун быстро сбросил с себя одежду, оставшись в трусах и