Фёдор Сергеев - Если сорвать маску...

Эти оправдывающие все и вся дополнения занимают немало страниц. Обсуждаются досконально все «за» и «против» убийства — не с точки зрения морали и норм международного права, а именно с точки зрения политической целесообразности: уберешь одного неугодного, а где гарантия, что его место займет нужный человек? Убрали Дьема, а что изменилось в Южном Вьетнаме и чем все кончилось? Отсюда читатель должен сделать вывод: вмешиваться во внутренние дела других стран конечно же можно и должно, но с умом, дабы избежать публичного скандала.

Ни один пункт доклада сенатской комиссии не отрицает того факта, что на протяжении практически всего послевоенного периода Соединенные Штаты инспирировали заговоры, насаждали военно-фашистские диктатуры, организовывали тайные экономические войны, саботаж, вели подрывную пропаганду. Но авторы доклада, избегая собственных оценок, как бы соглашаются с тем, что без применения этих средств нельзя было обеспечить защиту интересов США (т. е. американского империализма.— Ф. С.). По их мнению, важно одно — должна быть исключена возможность какой бы то ни было компрометации высокопоставленных лиц, которые определяют политику государства.

Весьма убедительна в этом смысле позиция двух довольно известных лиц — сенатора Метайеса и бывшего директора ЦРУ Хелмса. Их диалог в ходе опроса сенатской комиссией приведен как бы мимоходом, в подстрочном примечании на одной из страниц доклада. Выясняя у бывшего директора ЦРУ степень причастности американских президентов к решениям об убийстве иностранных лидеров, сенатор говорит: «Позвольте мне привести один пример из истории. Когда Томас Бекет [Английский церковный и политический деятель XII века; архиепископ Кентерберийский. Томас Бекет выступал против политики короля Генриха II Плантагенета, стремившегося к подчинению английской церкви светской власти. По негласному приказу короля в 1170 г. был убит в Кеитерберийском соборе четырьмя придворными рыцарями] стал такой же помехой, как и Кастро, король произнес: «Кто же избавит меня от этого человека?» — и этим ограничился.

Хелмс не без иронии отвечает: «Это вдохновляющий подход к проблеме». И с удовольствием разъясняет: «...я полагаю, что любому из нас было бы очень трудно обсуждать планы убийства с президентом США. Думается, все мы считаем, что нас наняли для того, чтобы подобные вещи не обсуждались в Овальном зале» 7.

Сенатору Метайесу, кстати, не было необходимости так далеко ходить за примерами. Ведь менее чем за 10 лет до того, как администрация президента Дж. Форда начала «расследование по делу ЦРУ», незадолго до событий в заливе Кочинос, Роберт Кеннеди, министр юстиции, беседуя с руководителями ЦРУ, высказался вполне «по-королевски»: «Когда же, наконец, вы что-нибудь сделаете с этим Фиделем Кастро?»

Словом, по мнению Хелмса, Центральное разведывательное управление на то и существует, чтобы самостоятельно, на свой страх и риск расхлебывать возможные неприятные последствия провалов. И общий ход расследования это подтверждает. Ведь осуждена была не сама грязная империалистическая политика, которая неизбежно порождает кризисные ситуации, чреватые серьезными международными осложнениями и даже военными конфликтами, а ошибки исполнителей, не сумевших при осуществлении этой политики сберечь престиж страны и репутацию ее администрации.

С вдохновляющим бывшего шефа ЦРУ «подходом к проблеме» удивительно совпадает мысль, выраженная во вступительной части предварительного доклада комиссии Ф. Черча в следующей достаточно откровенной формуле — «концепция правдоподобного отмежевания». Именно так озаглавлен один из вводных разделов доклада. К этой концепции, которая в дальнейшем была возведена в ранг «доктрины», авторы доклада возвращаются и в заключительной части.

Главная суть так называемой доктрины «правдоподобного отмежевания» — по возможности не оставлять каких бы то ни было подтверждений причастности Соединенных Штатов к тем или иным тайным операциям. Однако, допуская все же вероятность разоблачения отдельных преступных акций, авторы доктрины позаботились о разработке целой системы приемов «правдоподобного отмежевания» администрации США от свершившегося. В частности, один из предложенных приемов маскировки решений, принимаемых представителями Белого дома, заключался в том, чтобы непосредственные исполнители не перегружали их знанием всех деталей и нюансов затеваемых операций.

Итак, три комиссии высшего уровня (одну из них возглавлял сам вице-президент) допросили бывшего президента, вызвали «на ковер» бывших директоров ЦРУ и тогда еще занимавшего этот пост, изучили массу документов. Были опубликованы официальные доклады, в которых прямо или косвенно, безусловно или с витиеватыми оговорками признавалось прямое участие ЦРУ в убийствах иностранных лидеров, в свержении вчерашних американских марионеток, ставших па том или ином этапе неудобными для внешней политики США.

Но сенсационные разоблачения остались без последствий. Итоги расследования злоупотреблений центральной разведки, проведенного комиссиями правительства и конгресса, довольно скоро были преданы забвению. Само ведомство благополучно пережило скандал, сохранив в неприкосновенности — если не сказать больше — право вершить тайные операции.

Все это дает основание сделать вывод о фактическом провале расследования деятельности ЦРУ. Совершенно очевидно, что «оперативность, дальновидность и решительность», которых, по мнению американской печати, недоставало комиссиям правительства и конгресса, имели определенные, заранее предусмотренные пределы, идти дальше которых было не дозволено. Определенную роль сыграло и само ЦРУ, «стратегия которого была безукоризненной». Любопытно в этом отношений заявление пожелавшего остаться анонимным сотрудника сенатской комиссии Ф. Черча: «Они действительно знали, что делают. Я думаю, что они защищались лучше любого другого ведомства. Для противоборства с нами они образовали какую-то специальную группу. Мне иногда казалось, что они проводят против нас одну из тех операций, которые осуществлялись против иностранных правительств. Это был отдел ЦРУ по конгрессу — такой же, как по Греции или Вьетнаму». Что-то пришлось признать, что-то скрыть, что-то продвинуть в печать, чтобы попутно сбить с толку широкие круги общественности, от чего-то отвлечь внимание. Сами по себе эти факты вызывали интерес, как бы дополняя известное или малоизвестное, удовлетворяя тем самым разожженное прежними публикациями любопытство читателя ко множеству так и не раскрытых государственных тайн. Упомянутый сотрудник рассказал о том, как этому, естественно, неконституционному, никак и никем не узаконенному «отделу ЦРУ по конгрессу» удалось обвести все три комиссии вокруг пальца.

Итак, на поверхности явления Центральное разведывательное управление вновь предстало «невидимым правительством», «государством в государстве», «империей в империи».

Ярким подтверждением этому явился разыгранный администрацией США спектакль, связанный с назначением очередного директора ЦРУ.

Новому американскому президенту было не так-то просто подобрать преемника вместо отправленного в отставку директора центральной разведки Колби. Вынужденный считаться с настроениями общественности страны, вызванными разоблачениями преступных деяний ЦРУ, Дж. Картер предложил на этот пост Теодора Соренсена. Однако эта кандидатура, как можно было понять, не приглянулась военно-промышленному комплексу.

Против назначения Соренсена, который в свое время был советником президента Джона Кеннеди, развернулась шумная кампания. Ее инспирировали круги, которые не могли простить Соренсену его пацифистских взглядов. Одно лишь намерение президента назначить на пост директора ЦРУ Т. Соренсена, утверждавшего, что необходимо предотвратить злоупотребления властью со стороны ЦРУ и разрешить большую гласность в том, что касается его деятельности, не могло не вызвать у них определенной тревоги.

Соренсен публично высказался за строгий контроль над проведением скрытых операций, создавших ЦРУ зловещую репутацию в мире. Он объявил, что будет добиваться исключения из сферы деятельности центральной разведки таких акций, как покушения на иностранных лидеров, государственные перевороты и т. п. Вполне понятно, что вокруг предстоящего назначения «опасного либерала» шефом главного тайного ведомства разгорелись политические страсти.

Накануне слушаний в комиссии, которая должна была рекомендовать сенату утверждение кандидатуры на пост директора ЦРУ, пошли слухи, что Т. Соренсен, будучи специальным советником президента Дж. Кеннеди, допускал утечку секретной информации, что он после ухода из Белого дома использовал закрытые документы для своих мемуаров. И сблокировавшиеся конгрессмены консервативного толка из обеих партий дружно отклонили сомнительного, с их точки зрения, кандидата.