Фрэнсис Ионгхезбенд - Борьба за Эверест

Говарда Бэри и его спутников принял глава монастыря, он же руководил и его осмотром. Перед уходом их провели к верховному ламе, который жил в монастыре уже 66 лет. На него смотрели, как на святого, и полагали, что в его лице перевоплотился предыдущий лама. В народе его очень чтили. Он имел только один зуб, и, несмотря на это, очень мило улыбался. Его комната была задрапирована материей, затканной золотом, и серебром, украшенной бирюзой и другими драгоценными камнями. Курение ладоном производилось непрерывно.

Говарду Бэри удалось сфотографировать ламу. После продолжительных уговоров со стороны монахов, он согласился переодеться в платье из чрезвычайно красивой золотой парчи, украшенной сзади драпировками из очень ценного китайского шелка. Лама сел на возвышенный трон перед красивым китайским столом, украшенным резьбой на передней стороне, на котором помещался его колокольчик. Эти снимки потом Г. Бзри раздавал туземцам и трудно было представить себе более приятный для них подарок; получившие его, относясь к старому настоятелю, как к святому, наверное, помещали его в божницах и курили перед ним фимиам.

Этот и другие приемы у лам, которые имела экспедиция, показывают, что религия ― очень реальный и могущественный фактор в Тибете. Главные ламы в монастырях ― часто очень почитаемые люди, а лама в Ронгбуке, с которым экспедиция встретилась позднее, занимает совсем особое положение.

19 июня экспедиция пришла в местечко Тингри, и с этого момента началась серьезная и трудная рекогносцировочная работа. Чтобы прийти сюда из Дарджилинга, потребовался целый месяц ― срок больший, чем тот, который нужен был для переезда из Лондона в Дарджилинг, так как окружной путь для обхода Непаля оказался очень длинным. Но зато этот путь через Тибет акклиматизировал путешественников для больших высот. С высот за Тингри через равнину перед путешественниками открылся величественный вид на Эверест, находившийся на расстоянии 60 километров, и на другие такие же гигантские вершины, расположенные к западу от него, как Чо-Уйо ― 8190 метров, Гиачунканг ― 7820 метров.

Но на пути к ним лежали еще промежуточные хребты, так как все вершины Гималаев связаны с горными массивами, а не стоят отдельно сами по себе. Поэтому задача Мэллори представлялась очень сложной.

Он находился к западу от северо-восточного отрога, Эвереста, который был его целью. Теперь он видел с противоположной стороны ту же самую часть окружающих горных хребтов, которая была видна еще из Дарджилинга и ему предстояло решить, имеется ли какой-нибудь, путь с этой северо-западной стороны и нет ли другого лучшего пути к вершине кроме описанного выше северо-восточного отрога. Однако могло случиться, что там не окажется ничего кроме пропастей и крутых ледяных обрывов. Но все эти вопросы Мэллори мог решить, только подойдя к самой горе. Его непосредственная задача заключалась в том, чтобы найти долину, которая привела бы его к вершине. Это было не так легко, так как перед ним лежал лабиринт гор, а сам Эверест при дувшем тогда муссоне был обычно закрыт облаками.

Тингри оказался хорошей операционной базой. Мэллори и Бэллок вышли отсюда 23 мая прямо по направлению к Эвересту, остальная же часть отряда, включая Уолластона, снарядилась для своих специальных работ, т. е. для наблюдений, коллекционирования и геологических изысканий. Альпинисты взяли с собой 16 лучших носильщиков. Услышав от проводников об одной долине, ведущей к Эвересту, они отправились к ней и, перейдя хребет, очутились в долине Ронгбук. Поднявшись по ней, они подошли к концу ледника, с которого открывался вид на весь Эверест, находившийся на расстоянии всего лишь 24 километров. Прямо к нему вел, казалось открытый путь в виде ледника, поднимавшегося вверх.

Что же представлял Эверест на таком близком расстоянии? Прежде всего бросалось в глаза, что его очертания слагаются из очень простых линий крупного размаха. Это не были, конечно, сглаженные поверхности снежной вершины с белой шапкой и ледяными боками. Это не была также изломанная скалистая вершина с зазубренными гребнями и шпицами. Скорее это была огромная горная масса, могучая скала, одетая сверху тонким слоем белого снежного порошка, сдутого с боков ветром, несущая многолетний снег только на небольших и на немногих широких площадках, менее крутых, чем все остальное. Очертания его были сглажены, так как пласты лежали почти горизонтально. Большая желтая полоса пластов пересекала его переднюю грань, резко бросалась в глаза и придавала ему особенную мощность, подчеркивая громадные размеры основания.

С того места, где остановился Мэллори, были хорошо видны два огромных, ясно очерченных отрога: один северо-восточный (тот самый, что был виден из Дарджилинга и Камба-Дзонг), другой северо-западный; и между ними вставала громадная северная грань вершины Эвереста, круто спускавшаяся к леднику Ронгбук.

Место, где расположился Мэллори (на нем же позднее разбили основной лагерь), находилось на высоте 5000 метров; таким образом альпинисты поднялись уже больше, чем наполовину высоты Эвереста, и поэтому у них не создавалось впечатления той большой высоты, которую дает Эверест с юга и которое производит вершина Кангченюнга из Дарджилинга. Отсюда Эверест возвышался меньше, чем на 3900 метров и по, непосредственному впечатлению его величина приближалась к Монблану в Европе. Но Эверест имеет суровый вид, чего нельзя сказать о Монблане. На всем пространстве до Эвереста не было ни человеческого жилья, ни деревьев, ни травянистых лугов ― все живые существа совершенно отсутствовали. Основной фон картины слагался только из диких скал, снега и льда. Здесь не было также мягких приятных бризов, свойственных долинам. Глубоко, на дне ледниковой долины, даже среди лета свирепствовали жестокие ветры, пронизывавшие насквозь холодом.

Вершина находилась, наконец, перед Мэллори лицом к лицу и путь к ней становился ясным. Это был ледник Ронгбук. И Мэллори не терял ни одного дня, чтобы продвинуться к нему и там найти дорогу на северо-восточный отрог, который он так долго уже имел в виду. Другой ― северо-западный отрог, как выяснилось теперь, был настолько крут у вершины, что от него следовало отказаться. Мэллори особенно влекло к северо-восточному отрогу, так как он заметил, что от его конца отходит добавочный отрог, образующий острый край на северном склоне Эвереста. Можно было предположить, что он ведет вниз к седловине, соединяющей его с соседней вершиной, которая отсюда заслоняла все, что было за нею.

Однако самый ледник Ронгбук оказался большим препятствием, чем даже значительные высоты. Но это было препятствие преодолимое и в то же время полное своеобразной, величественной красоты. В своей верхней части он представлял волшебный мир из высоких заостренных ледяных скал. Лед таял, образуя бесчисленные башни до 15 метров высотой. Они производили впечатление целой системы гигантских сосулек, поставленных вверх остриями, которые вставали над одним общим ледяным основанием.

Поднявшись на Ронгбук, партия Мэллори и Бэллока испытала необычайную усталость, которая у обоих отняла последние силы. Это состояние потом сделалось известно под именем «ледниковой усталости»; по-видимому, оно зависело не только от высоты, но еще и от большой влажности воздуха, вызываемой действием палящих лучей солнца на лед, который, минуя жидкое состояние, прямо превращался в водяные пары. Носильщики также все ощущали эту усталость.

Когда Мэллори поднялся еще выше, для него стало очевидным, что восхождение на Эверест будет более трудным, чем он думал. Отвесные падения скал, которые лежали перед ним, представляли страшное зрелище: они совершенно не походили на те пологие снежные склоны, которые запечатлели фотографические снимки, сделанные раньше на расстоянии. Его прежнее представление о подъеме сводилось к тому, что весь путь от последнего лагеря до вершины придется почти проползти по гладкому склону, покрытому снегом, и в этом будет заключаться последнее, наиболее трудное усилие. Теперь он видел, что это не так. Для восхождения нужны были альпинисты и альпинисты исключительно сильные, так как Эверест был, скалистой горой.

Но Мэллори не нашел еще пути от ледника к вершине. Продолжая подниматься по леднику, он 1 июля начал обследовать его верховья, как раз под скалами, падающими отвесно с северо-восточного отрога. Здесь он сделал важное открытие. Оно только на миг мелькнуло перед ним, так как тучи скрывали все. Но он увидел совершенно отчетливо перешеек, который с этого момента назвали Северным перевалом; он соединял северную крутую грань Эвереста с вершиной, находящейся к северу от него, названной ими Северной вершиной. С этого перешейка на ледник Ронгбук падала вниз ледяная стена или ледопад.