Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6344 ( № 43 2011)

На второй день выезжали в Брянскую область, в библиотеку посёлка Дубровка. Приём был не менее тёплый, чем в областном центре. Кроме директора МЦБС в поездке принимали участие заведующая отделом "Центр книги" Р.А. Корнякова, а также заместитель директора по библиотечному делу Т.В. Цветкова. Руководство этой библиотечной системы представляет собой круг единомышленников, которые разделяют идеи директора и помогают воплощать планы в жизнь. В этот круг входит и директор Брянской областной библиотеки С. Дедюля.

Владимир ШПАКОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

О чём Ревич?

ПОЭЗИЯ

90 лет исполняется замечательному поэту и переводчику Александру Ревичу. От души поздравляем юбиляра!

Мне знаком этот тип людей - поэтов и переводчиков, титанов духа, приблизившихся к своему 90-летию.

Когда впервые увидела Валерия Петрова, болгарского поэта и переводчика Шекспира, вспомнился наш поэт Александр Ревич, переводчик гениального француза - поэта и воина - Агриппы д"Обинье[?] За перевод его "Трагических поэм" в 1999 году Ревич получил Государственную премию (третью в истории отечественной литературы за переводы).

Ревич - один из последних больших осколков уходящей культуры, и не только культуры стиха, но и того мощного чернозёмного пласта общей  культуры, который так пострадал в азарте глобального  потребления, так необратимо истощился - местами до состояния деградации - и  катастрофически исчезает на глазах.

Ревич - воздушный мост, не теряющий запаса прочности. Несгибаемая фигура его бытования образует такую точку обзора, с которой открывается - всем зрячим и зрящим - панорама русской литературы во всех её планах - анфас и в профиль.

Ревич - это большое эпическое полотно с войной, с её героическим и адским путём: с пленом, побегом к своим по льду едва замёрзшего Азовского моря, лагерем НКВД и штрафбатом, со Сталинградом и тремя ранениями, и потом - чудо или феномен: жизнь, поэзия, яркое творческое долголетие.

я смыслы образов и звуков множил,

так семь десятков лет

на свете прожил

и только на восьмом заговорил.

Стихи Ревича о войне в чём-то другие и непохожи на стихи поэтов-фронтовиков. У него - другая война, совсем не пафосная, и не только с внешними врагами, с фашистами, но и война со "своими". Вот как писал он в 1946-1959 годах в своей потрясающей по новаторству и драматизму поэме "Начало", которая и сейчас - как паспорт времени:

Я никогда не бывал в аду,

скоро туда войду.

Собственно, ад уже начался -

первый огненный круг.

Нет обратных дорог,

все отрезаны начисто.

Что же нас ждёт

в остальных кругах?

Какая мука и страх?

Ревич - из неприкаянных.

После войны он не сразу нашёл себя, своё дело и место, и не сразу решился на Москву[?] Он был меченым, и долго его не печатали как поэта и не допускали к переводам. Его учителя - Сергей Шервинский, Илья Сельвинский, Павел Антокольский, а старшие друзья - Арсений Тарковский и Аркадий Штейнберг. Десятилетиями подённого труда стирал Ревич грань между понятиями поэт и переводчик, создавая единую творческую систему.  И речь не о виртуозной технике версификации, не о  словаре и не о второй иноязычной жизни оригинальных стихов, мотивов, тем или образов. Речь о том, что переводы как бы вживаются в поэта и становятся его дыханием и органикой, частью кровеносной системы, питающей кислородом собственные стихи, отчего внутренний мир делается более полнокровным и крепнет дух, который, как известно, дышит[?]

Этому учит опыт переводов великих поэтов.

- Только великих и стоит переводить, - повторяет Ревич, глядя голубыми когда-то глазами в упор, с прицелом.

"Стрелок, точно, командир стрелкового батальона", - вспомнилось мне.

- Нельзя размениваться на середняков, нечего себя опускать. Себя надо только поднимать, только тянуть и тянуться до великих, до гениев, -  уже пафосно припечатывает он.

И сам он - глыба.

Боговдохновенная глыба.

Личностные параметры Ревича и его место в иерархии имён, в сетке поэтических координат пока ещё - при жизни - не определены.

Это - работа времени.

Галина КЛИМОВА

«Попрошу не задёргивать шторы»

Александр РЕВИЧ

ПОЭТЫ                                                                                                                                         

На Плющихе я жил, у Арбата,

на Арбате жил Пушкин когда-то,

жил там Белый Андрей, а потом

и другие, включая Глазкова

Николая, поэта такого,

на Арбате нашли себе дом.

Все тут жили, в прибежищах здешних,

как скворцы в знаменитых скворешнях,

жили, пели и пили, но тут

с ними, с прочими, как с Николаем,

вышло худо - судьба не дала им

ни кола ни двора - лишь закут.

Ни в Тарханах, ни в Болдине летом

желторотым арбатским поэтам

не досталось родительских гнёзд,

им пришлось на Арбате ютиться

и свистать, словно певчая птица,

словно скворушка, чижик и дрозд.

10 марта 2011

***

Забавы детства незапретные,

младенческие акварели,

невинные, как дым над Этною,

вы до сих пор не постарели,

вы до сих пор из сновидения

приходите, из непокоя,

как шелест, звон и тем не менее

вполне отчётливой строкою,

той, что нечаянна, негаданна

и появляется до смысла,

как звук напева в дымке ладана,

как линии, цвета и числа.

Строка, число и цвет, и линия,

и каждый лист, и стебель каждый,

равнина, горы, небо синее.

Так свет, так мир возник однажды.

                                    17 марта 2011

***                                                                                                                            

Природа вроде нас: то плачет,

то улыбнётся, то опять

нахмурится, а это значит,

что есть в ней тоже благодать,

не зря она загоревала

и, вскинув чёрные  крыла,

слетела тучей с перевала,

на землю слёзы пролила,

когда меж склонов Пятигорья

из-за ребяческих обид

пришла беда, случилось горе,

был мальчик Лермонтов убит.

                   27 марта 2011

***

Это имя к нам пришло незнамо

из каких времён, с каких планет -

Ависага, дева из Сунама,

ты ли Суламита или нет?

Ависага, молодое тело,

прихоть дряхлого царя, ответь,

разве ты сама бы захотела

старика дрожащего согреть?

Гибкая упругая лозина,

ты была черна, была смугла,

под ладони царственного сына

гроздью виноградною легла.

Слышу голос, как во время оно:

"Ависага, приходи скорей,

не Давида и не Соломона,

ты меня в ознобе отогрей".

             15 апреля 2011

ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Ни гонений пока, ни проклятий,

ни малейшей угрозы над Ним.

Он въезжает верхом на осляти

ясным утром в Иерусалим.

Только этот неведомый странник

знает правду о будущем зле,

в час безоблачный в отсветах ранних

на бредущем качаясь осле.

Только Он, проезжающий мимо

многолюдных разбуженных мест,

над холмами Иерусалима

видит в небе светящийся крест.

                           17 апреля 2011

***

Переходим в иные просторы,

шлём земле свой прощальный привет.

Попрошу не задёргивать шторы,

не завешивать солнечный свет.

Пусть, встречая восход яснолицый,

быстрый голубь скользит на крыле,

я не знаю, что делать мне с птицей,

с той, с последней моей на земле.

                                22 апреля 2011

СНОВА О ПТИЦАХ

Воин-беркут и аист-патриций,

плавный лебедь и сыч круглолицый,

и воробушки, и соловьи,

и сороки, и прочие птицы,

все вы - братья и сёстры мои.

Вы бесхитростны и норовисты,

ваши клёкоты, щебеты, свисты

не для публики, не напоказ,

летуны вы мои и флейтисты,

как бы жил я на свете без вас?

                     25 апреля 2011

ПРЯЛКА

Было, но как это было давно -

в пору лучин и гераней.

В доме свеча, за окошком темно,

глухо до сутеми ранней.

Крутится, вертится веретено,