История уголовного розыска. 1918–1999 - Холодов Сергей Альбертович

Кроме организованных преступных группировок, которые периодически возникали в разных районах города, в Москве в те годы орудовали и одиночки. Причем по жестокости и размаху совершенных преступлений некоторые из них могли дать фору даже самой отъявленной бандитской шайке. Вот лишь одна история — о похождениях простого московского извозчика Василия Комарова‑Петрова.

Уроженец Витебской губернии, Василий Комаров был хроническим алкоголиком. К спиртному Васька пристрастился в пятнадцатилетнем возрасте. У него в семье пили «по‑черному» все: отец, мать и многочисленные братья. Васька и спутницу жизни подбирал по такому же принципу: чтобы разделяла его страсть к алкоголю.

Работать Василий не любил, несколько лет мыкался по городам и весям Российской империи, пока не был призван на действительную воинскую службу. Отслужив четыре года, Васька вернулся к любимому делу: к безудержному пьянству и кутежам. Причем пил все, что можно было влить себе в глотку, включая денатурат.

Первое преступление совершил в сорокалетнем возрасте: обворовал какой‑то склад, за что был приговорен к каторжным работам и отправился под конвоем на Сахалин.

А затем грянула революция. Как ни странно, Василий в первые революционные годы почти не пил и даже с головой окунулся в политическую и общественную жизнь: вступил в Красную гвардию, а затем и в Красную армию, выучился грамоте, стал командовать взводом. Правда, в серьезных военных операциях его взвод участия не принимал. С самого начала его использовали в качестве расстрельной команды — для приведения в исполнение приговоров врагам Советской власти. А летом 1919 года на деникинском фронте Василий сам угодил в плен. Командиров Красной армии, как известно, белые расстреливали без всяких разговоров. Комаров это отлично знал, поэтому на допросе назвался простым красноармейцем по фамилии Петров.

В начале 1920‑го, когда войска Деникина были разгромлены, Комаров‑Петров добрался до Москвы, поселился на Шаболовке и устроился ломовым извозчиком в Центральное управление по эвакуации населения (Центроэвак) НКВД РСФСР. В те годы эта организация занималась перевозками беженцев и военнопленных из Советской России за границу и наоборот. Днем Комаров по заданию начальства возил по Москве всякие грузы, а по ночам начал промышлять убийствами. Выглядело это так.

Обычно ближе к вечеру на Конной площади, где всегда крутилось много приезжих крестьян, Комаров знакомился с каким‑нибудь селянином и предлагал купить у него лошадь или продукты, после чего заманивал доверчивого мужика к себе на квартиру неподалеку от Конной площади, угощал водкой, изображал гостеприимного хозяина, а затем бил жертву молотком по голове.

Таким нехитрым способом Комаров в течение двух лет отправил на тот свет около тридцати человек. Тела своих жертв Комаров аккуратно связывал, укладывал в мешки и ночью вывозил куда‑нибудь за город. Несколько трупов были сброшены в Москва‑реку, еще столько же — в Яузу, тела шестерых Комаров зарыл во дворе одного из домов на Шаболовке.

Более двух лет сотрудникам МУУР никак не удавалось выйти на след убийцы. Сначала полагали, что в городе орудует целая шайка, которая убивает и грабит приезжих крестьян. Постепенно район поиска предполагаемой банды сузили до района Конной площади, поскольку именно там таинственно исчезали люди. А вскоре по агентурным каналам в МУУР поступила информация о подозрительном извозчике, который регулярно знакомится с приезжими мужиками и приглашает их к себе в дом № 26 по улице Шаболовка, после чего никто этих людей никогда не видел.

17 марта 1923 года оперативная группа Московского управления уголовного розыска нагрянула в квартиру Комарова-Петрова на втором этаже дома № 26. Однако убийца выпрыгнул из окна и проходными дворами скрылся от сыщиков. При осмотре квартиры муровцы обнаружили в чулане труп мужчины. Очевидно, это была последняя жертва душегуба, тело которой Комаров не успел вывезти и спрятать.

Хотя такого понятия, как план‑перехват, у сыщиков в те годы не существовало, по сути, именно такой план и был объявлен в Москве и Подмосковье. Справедливо рассудив, что далеко уйти преступник не мог и должен был осесть в каком‑нибудь укромном местечке, по всем отделениям милиции муровцы разослали приметы убийцы. На ноги был поднят весь личный состав московской милиции, а также агенты и осведомители. И вскоре предпринятые меры принесли свои плоды. В ту же ночь в нескольких верстах от Москвы Комарова‑Петрова задержали. На допросах преступник вел себя спокойно и даже пытался шутить. Дескать, выпить я любил, а на выпивку нужно много денег, вот и пришлось податься в убийцы. Ни единого проблеска раскаяния или хотя бы жалости к невинно убиенным людям следователи так и не услышали.

Московский городской суд приговорил Василия Комарова за убийство 29 человек (и это только те эпизоды, которые удалось доказать, на самом деле убийств было больше) к высшей мере наказания. Так был обезврежен один из самых жестоких преступников первых лет Советской власти.

В 1932 году из МУРа костромским коллегам была отправлена телефонограмма с просьбой командировать в Москву заведующего кабинетом экспертизы местного уголовного розыска Леонида Рассказова. Дело в том, что как раз в это время руководство столичной милиции приняло решение создать при Московском уголовном розыске полноценное экспертное подразделение, или кабинет экспертизы, как тогда выражались. Возглавить кабинет поручили Рассказову, который к тому времени, несмотря на работу в провинциальном городке, уже имел серьезную репутацию опытного эксперта‑криминалиста.

На работу в органы правопорядка Леонид Рассказов пришел 22‑летним парнем и сразу же проявил себя как дотошный и умный сотрудник с ярко выраженными способностями эксперта.

Милицейская криминалистика в те годы делала лишь первые шаги. В марте 1919 года при Центророзыске НКВД РСФСР появился кабинет судебной экспертизы, ставший, по сути, первым экспертно‑криминалистическим подразделением советской милиции. В следующем году научно‑технический кабинет был создан при Петроградском уголовном розыске. Затем аналогичные учреждения стали появляться и в других городах республики. В течение 1920‑х годов кабинеты экспертизы заработали в Ростове‑на‑Дону, Самаре, Царицыне, Воронеже, Рязани.

В июле 1921 года в связи с реорганизацией уголовного розыска в стране Кабинет экспертизы Центророзыска был упразднен, а на его базе создан Научно‑технический подотдел Отдела уголовного розыска Главного управления милиции НКВД РСФСР. В 1922 году подотдел был преобразован в Научно‑технический отдел. Вот в этом подразделении и служил молодой милиционер Рассказов. В короткие сроки он освоил дактилоскопию и учетно‑регистрационную работу столь хорошо, что его как опытного специалиста стали направлять в другие города и веси, чтобы налаживать там полноценную экспертно‑криминалистическую работу. Сначала Рассказов ставит экспертно‑криминалистическое дело в Крыму, учит этому ремеслу местных сыщиков. Затем — новая командировка: в Азербайджан, где с апреля по июль 1924 года Леонид Рассказов возглавлял региональное бюро Уголовного розыска республики. Завершив обучение азербайджанских товарищей, Рассказов вернулся в Москву, однако работы в столице по специальности, как ни странно, не нашел.

В течение нескольких лет Рассказов служил в 20‑м отделении милиции в должности простого участкового надзирателя. А когда в Костроме в 1928 году был создан кабинет экспертизы, Рассказов сразу же уехал туда, дабы возглавить новое подразделение. За два года работы костромской кабинет экспертизы под чутким руководством Рассказова превратился в одно из лучших экспертных подразделений страны, а сам Рассказов снискал славу выдающегося эксперта‑криминалиста. Так что когда в Московском уголовном розыске наконец было принято решение создать собственное экспертно‑криминалистическое подразделение, с выбором его начальника долго не раздумывали: разумеется, Рассказов. Так Леонид Петрович снова оказался в Москве, да еще и на своем месте — в качестве руководителя экспертной службы знаменитого МУРа. В этом качестве он прослужил долгие годы и вошел в историю отечественных правоохранительных органов как один из основоположников советской криминалистики.