Неизвестная книга наркома внутренних дел Н. И. Ежова - Олег Борисович Мозохин

© О. Б. Мозохин, составитель, 2021

© О. Б. Мозохин, общая редакция, 2021

© Издательство «Директмедиа Паблишинг», оформление, 2021

* * *

Над публикуемой книгой «От фракционности к фашизму (о троцкистско-зиновьевской и бухаринско-рыковской антисоветских организациях)» Н. И. Ежов работал в течение 1934–1937 годов. В Российском архиве социально-политической истории сохранились ее черновики. Писать ее он начал в тот момент, когда был убит выстрелом из револьвера член Политбюро[1] и секретарь ЦК[2] ВКП(б)[3], член Президиума ЦИК[4] СССР[5], секретарь Ленинградского обкома партии С. М. Киров. Это случилось 1 декабря 1934 года в Ленинграде, в помещении Смольного, его убийство совершил задержанный на месте преступления Л. В. Николаев.

Именно в это время Ежов вначале был приближен к ведению следствия по этому делу, а затем контролировал основные следственные действия во всем Наркомате государственной безопасности. Немного позже он, оставаясь секретарем Центрального комитета, возглавил это ведомство. Под его руководством прошли массовые репрессии в СССР 1937–1938 годов. Постараемся проследить, как Ежов «врастал» в работу Народного комиссариата внутренних дел СССР.

На следующий день после убийства, 2 декабря 1934 года,

Н. И. Ежов прибыл в Ленинград вместе с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым, К. Е. Ворошиловым, А. А. Ждановым, А. В. Косаревым и большой группой оперативных работников НКВД[6] во главе с наркомом Г. Г. Ягодой и его заместителем Я. С. Аграновым.

По прибытии в Ленинград приехавшие ознакомились с материалами следствия и допросили Николаева. Им были доложены оперативные материалы на лиц, ранее разрабатывавшихся органами НКВД по подозрению в террористической деятельности, дела оперативного учета на бывших троцкистов, зиновьевцев и других участников оппозиционных групп. Во всех этих материалах данных о причастности Николаева к оппозиционным группировкам не оказалось. Имелись лишь сведения о том, что ранее он был знаком, причем только по службе, с некоторыми активными в прошлом зиновьевцами. Николаев также не дал никаких показаний о связях с оппозиционерами.

Н. И. Ежов в Витебске с сослуживцем (1916 г.).

Н. И. Ежов с Серго Орджоникидзе (1935 г.)

Однако Сталин использовал это убийство как повод для организации расправы над своими идейными противниками – бывшими оппозиционерами. Несмотря на отсутствие материалов о связях Николаева с оппозицией, он предложил сотрудникам НКВД искать сообщников террориста Николаева среди зиновьевцев.

Впоследствии, выступая на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 году, Ежов сообщил о том, в каких условиях проводилось следствие по делу об убийстве Кирова и как по инициативе Сталина следствие было направлено по линии обвинения в этом преступлении бывших участников зиновьевской оппозиции. Из выступления Ежова следовало, что Сталин вызвал его с Косаревым и сказал, чтобы они искали убийц среди зиновьевцев.

По словам Ежова, работники следствия не верили тому, что убийство Кирова совершено зиновьевцами, и противодействовали этому направлению следствия. Пришлось вмешаться Сталину, который позвонил Ягоде и сказал: «…смотрите, морду набьем». После этого для подтверждения выдвинутой версии о причастности к убийству С. М. Кирова зиновьевцев следователи вынуждены были «идти напролом».

«Ленинградский террористический зиновьевский центр». Выполняя установку Сталина, органы следствия, представители Прокуратуры[7] и Верховного суда СССР[8] стремились доказать любым способом, что убийство Кирова совершил бывший участник зиновьевской оппозиции, которая якобы действовала под руководством центра, находившегося в Москве.

Работники НКВД Г. Г. Ягода, Я. С. Агранов, С. Н. Миронов, Г. С. Люшков, Д. М. Дмитриев как непосредственные руководители и организаторы предварительного следствия, используя методы провокации, шантажа и обмана, сделали все для того, чтобы искусственно связать убийство Кирова с деятельностью зиновьевской оппозиции в Ленинграде и Москве. В плане следствия по делу об убийстве Кирова в первом пункте следователям дается указание направить свои усилия на установление связей зиновьевцев с совершенным преступлением.

С этого времени Ежов стал курировать следствие по этому делу в нужном для Сталина направлении. В это время, по словам Ягоды, «начинается систематическое и настойчивое вползание» Ежова в дела НКВД. Он вмешивался во все детали расследования и придал делу то направление, которое хотел Сталин.

В архивно-следственном деле имеются сведения о том, что Николаев являлся человеком с неуравновешенной психикой и болезненной склонностью к возвеличиванию своей личности. Об этом свидетельствуют его дневники, показания его матери, данные медицинского осмотра при поступлении Николаева на завод «Красный арсенал», объяснения лиц, непосредственно соприкасавшихся с ним после его ареста. В марте 1934 года за отказ от партийной мобилизации на транспорт первичной парторганизацией Николаев был исключен из партии и уволен из Ленинградского института истории ВКП(б), где работал инструктором. Хотя решение первичной парторганизации об исключении Николаева из партии вышестоящими партийными органами утверждено не было и Николаеву лишь объявили выговор, он, как это видно из его писем и дневников, считал, что его несправедливо обрекли на безработицу, опорочили, оттолкнули от партии.

Путем обмана, шантажа, обещаний сохранить жизнь Николаеву и создания ему привилегированных условий содержания под стражей сотрудники НКВД в процессе следствия склонили Николаева к даче ложных показаний о причастности зиновьевской оппозиции к убийству Кирова. Николаев оговорил группу бывших зиновьевцев, арестованных по данному делу. От него добились показаний и о том, что он якобы сам являлся зиновьевцем, входил в подпольную террористическую группу и по ее заданию совершил террористический акт над Кировым. Он дал показания и о преступной связи их группы с латвийским консулом в Ленинграде Бисенексом.

Органы НКВД воспользовались тем, что большинство арестованных участвовали в прошлом в зиновьевской оппозиции. Так, Котолынов, Шатский, Румянцев, Левин, Мясников, Мандельштам, Сосицкий, Ханик, Звездов, Антонов и Толмазов в 1926–1928 годах. были активными зиновьевцами, занимались антипартийной фракционной деятельностью. Котолынов, Румянцев и Толмазов в это время возглавляли оппозицию в ленинградской комсомольской организации.

Используя подобные факты, следствие добилось от арестованных признания в моральной и политической ответственности за террористический акт, совершенный Николаевым как якобы зиновьевцем. От некоторых арестованных были получены противоречивые показания о наличии в Ленинграде и Москве подпольных центров зиновьевской оппозиции.

21 декабря 1934 года по вопросам окончания следствия, организации и проведения судебного процесса Сталин принял наркома НКВД Ягоду, его заместителя Агранова, председателя Военной коллегии Верховного суда СССР В. В. Ульриха, Прокурора СССР И. А. Акулова и его заместителя А. Я. Вышинского. Тогда же Ягода и Агранов