Михаил Кречмар - Книга путешественника, или Дзэн-туризм

Глава 53

Мифы путешественника

Сама жизнь путешественника призвана быть предметом мифов в глазах большинства населения. Надо же, человек, вместо того, чтобы мирно торговать пивом в Салтыковке или выращивать картошку возле Подольска, берёт и едет за каким-то лядом сплавляться по реке Усьве или идти от верховий Пегтымеля на Чантальвергин! Уму непостижимо!

Ворон – птица, в которой сконцентрировались многие приметы и мифы путешественника.

Здесь, правда, надо заметить, что путешественник мифологизируется не больше, чем. скажем, милиционер или кузнец. Но мы в этой книге говорим именно о путешественнике.

Все мифы мира странников можно поделить на две части – пришедшие к нам из глубины веков и продуцированные современной литературой индустриальной эпохи. По большому счёту цена им примерно одинаковая – ведь кто для юного читателя Жюль Верн или Джек Лондон, как не скальд, поучающий подрастающую разбойничью молодёжь у прибрежного костра стоянки скандинавов…

Существует невероятное количество самых разных мифов, которые производят путешественники всех племён и цивилизационных структур. А мифы, в свою очередь, производят других путешественников. Собственно говоря, одним из самых распространённых мифов в греко-римской традиции стала история о странствии одного человека в течение пятнадцати лет между мирными и спокойными островами Эгейского моря. Именно там он повстречал и многоглавых чудищ. и одноглазых гигантов, и волшебниц, превращающих людей в другие существа.

Правда, как писал Л. Фейхтвангер (и кажется мне, продукту тоталитарного строя, что был он прав), сам Одиссей с помощью своих гомеров[26] изрядно отредактировал историю своего путешествия. Ну и что же – честь и хвала его таланту – миф. который он создал, старше Библии!

Вообще, в мифотворчестве путешественников есть что-то очень двойственное – странники в изобилии продуцируют мифы, в которые сами же не верят.

Одним из самых распространённых объектов мифотворчества является снаряжение путешественника.

Наверное, каждому из нас, кто имеет отношение к странствиям, доводилось садиться с товарищами за один стол и достаточно неожиданно втягиваться в оживлённую, если не сказать – яростную, дискуссию о латунных и алюминиевых люверсах, кожаных или деревянных ножнах, квадратных или колбасообразных рюкзаках, обмётке швов или металлической и пластиковой фурнитуре. Причём спор со временем начинает касаться вещей, которые не понадобятся никому из сидящих за этим столом никогда в жизни. Иногда споры бывают столь горячи. что кажется – обсуждаются не самые обычные в бытовом отношении вещи, а многотысячные сделки или судьбы, ну если не государств, то уж дачных участков точно…

За этими столами обсуждается не само снаряжение… Обсуждается миф. возникающий вокруг жизни путешественника. Людям, которые, может быть, никогда не выедут за пределы Шатурского района Московской области, чертовски приятно обсудить модели рюкзаков, с которыми поднимаются на ледник Федченко. И это на самом деле очень здорово, потому что человек таким образом прикасается к легенде и в итоге повышает собственную самооценку.

Мифы, вырастающие вокруг туристского снаряжения, сродни мифам, окружающим автомобили, оружие или лошадей. Это предметы. заряженные магией странствия, которая распространяется в некоторой степени и на владельца такого предмета, пусть даже он и выезжает с ним в Звенигород на шашлыки. А если не владеть – так хоть поговорить…

Кстати, должен заметить, снаряжение, вырастающее на практике в результате такого лишнего умствования, зачастую (я не скажу – всегда) обрастает ненужными деталями и бывает не вполне функционально – в отличие от снаряжения, которое изготавливают коммерсанты от туризма.

Кроме этого, так сказать, самого общего ореола мифологичности магическими чертами могут обладать как некоторые отдельные предметы снаряжения (штормовки, рюкзаки, плащ-палатки), так и его отдельные детали. Например, один мой приятель-турист уже пятнадцать лет перешивает с рюкзака на рюкзак одну и ту же пряжку-самосброс.

Статус «удачливых» предметов у путешественника особенно характерен для оружия или деталей охотничьего туалета. Мой ламутский приятель Григорий Чаин. например, считал, что кроличий треух, которому было полтора десятка лет, приносит ему удачу в охоте на сохатого. Когда этот предмет туалета начал разлезаться по швам, Гриша его аккуратно залатал, положил в дальний угол, напрочь запретил жене к нему приближаться и надевал его только на охоту на крупного зверя. Другой мой чукотский знакомец такими же свойствами наделял ничем не примечательную пару болотных сапог. Про «удачливые» карабины, двустволки, ножи и бруски для заточки я даже и говорить не буду – любой опытный охотник знает множество таких предметов, а порой, к зависти других, ими и владеет…

О собственных «удачливых» вещах я умолчу – когда хозяин начинает их хвалить, удача их покидает…

Если вы путешествуете по свету по собственному выбору, а не по ведомственному предписанию начальства, вы постоянно ждёте встречи с неким чудом. Если главным мифом странника всех времён и народов является, без сомнения. «Одиссея», то символом чуда, в поисках которого и производится странствие, является Грааль. Причём Грааль этот может принимать очень своеобразные формы.

В прошлые времена Граалем могли быть мантикоры, драконы, люди с двумя головами и царство Эльдорадо. Кстати, ещё в пятидесятые годы XIX века маркиз Трюмо, близкий друг Жоржа Дантеса, известного нам по дуэли с А. Пушкиным, отрядил в Африку экспедицию, целью которой было найти людей с хвостами. Над маркизом потешалась вся цивилизованная Европа, а ведь он, бедолага, тоже искал свой Грааль, только несколько своеобразный… Несколько Граалей на сибирском Севере создал многократно здесь цитирующийся писатель О. Куваев. В их числе – «Серебряная гора» – Пилахуэрти Нейка и «Самый большой медведь». Типичным Граалем является Золотая Баба Югорского Севера.

Граалем в каждом отдельном путешествии может быть и порог Серебряный Щит. и вершина горы Пидан, и даже мыс Евреинова на побережье Охотского моря. Я даже скажу, что все современные странствия осуществляются в поисках своего Грааля.

Только Грааль для своего маршрута каждый человек выбирает сам…

Мифами пронизан весь мир скитальцев. Как доказывает нам история Одиссея, даже объясняя своим последователям особенности пройденного маршрута, путешественник не преминет преувеличить трудности пути или добавить несколько совсем уж притянутых за уши препятствий. С одной стороны, есть в этом и некая рацея – лучше преувеличить с расчётом на возможную неподготовленность будущих путников к новому маршруту: с другой – вряд ли такой подход увеличит авторитет гуру перед неофитами…

Ан нет – увеличит…

Потому что последователи будут повествовать о пройденном пути, уже опираясь не на его реалии, а на рассказ предыдущего путешественника. И маршрут с каждым разом будет становиться всё круче и круче…

Так что в этом нарастающем преувеличении от самоутверждения, а что – от хвастовства?

Да скорее всего и того и другого – поровну.

Распространённые в России приметы «на дорогу» и «на погоду» широко обсуждаются в многочисленной литературе, и мы в этой книге их даже не касаемся. Однако некоторые интересные приметы и обычаи мы всё-таки рассмотрим в этой главе.

Естественно, самая распространённая примета – «присядем на дорожку». Но интересно. что в разных краях бывшей Российской империи существует несколько вариантов этой приметы. Один из них – когда усаживаются в сторону дома, чтобы запомнить его как следует и надолго. Другой вариант противоположен первому – уходящий глядит в сторону, в которую ему суждено идти.

Много примет и обрядов связано с традиционными видами промысла у коренных народов Севера – охотой, рыбалкой, сбором ягод.

Скала Клык – «шаманский камень» Колымы.

У тундровых канадских эскимосов считалось, что одна из главных заповедей велит людям относиться к своей насущной пище с глубоким благоговением, чтобы ничто из неё не пропадало. Убив оленя, следует поэтому строго соблюдать известные обряды для воздания должной чести убитому зверю: необходимо также тщательно схоронить всё, что не пойдёт людям в пищу, – даже если это требуха.

Якутские промысловики считают, что нельзя стрелять ворона из ружья – это приведёт к порче оружия и потере удачливости стрелком.