Михаил Скороходов - Всех помню…

…Дело было так. «Сборная Европы» выиграла осеннее первенство академии, и на зимних каникулах нас премировали путевками в загородный пансионат. Там каждый нашел себе развлечение по вкусу. Кто бегал на лыжах, кто постигал конькобежную науку, кто сидел в библиотеке. Я, например, ловил рыбу на ближней речке и, когда мне случалось ее поймать, отдавал на кухню. Но однажды Дьюла Золнаи спросил:

— Кто из вас, товарищи, пробовал настоящую уху по-сегедски?

Оказалось, никто. Дьюла вызвался угостить команду ухой, если, конечно, будет свежая рыба… Христо Попов тут же обязался помогать Дьюле «на общественных началах». Мы запаслись всем необходимым и отправились в лес. Разложили костер и стали наблюдать, как колдуют над ведром с водой и рыбой Дьюла Золнаи и Христо Попов.

Через некоторое время морозный воздух и дразнящие запахи из ведра сделали свое дело: мы с деревянными ложками наперевес подступились к кулинарам — уж пора бы!

— Одну секундочку, — сказал Христо.

Он сыпанул в еду черного перца из пакета, попробовал, крякнул и передал ложку главному шеф-повару. Тот отхлебнул из ложки и заметил:

— Одну секундочку. Перчику надо добавить!

И сыпанул в ведро изрядную дозу красного перца. Размешал и пригласил отведать Попова. Тот съел ложку и доложил главному шефу:

— По-моему, недостаточно!

С этими словами он опустил в дымящуюся уху несколько стручковых перчин. Попробовал и заулыбался: порядок!

Мы без команды ринулись к благоухающему ведру. Каждый зачерпнул ложкой, поднес ко рту и… все дружно принялись кашлять и потихоньку отступать.

— Перец!

— Перцу переложили, канальи!

— Эка наперчили, кухари!!

— Не может быть! — воскликнул Золнаи, взял ложку и стал с аппетитом уплетать творение своих и Христо Попова рук.

— Конечно, не может такого быть! — поддержал товарища Христо. — А раз уж вы записались в отказчики, ребята, то мы с Дьюлой добавим перца себе по вкусу! — и он вытряхнул в ведро остатки перца всех сортов.

— Браво, Христо! — одобрил Дьюла.

Обедали мы в пансионатской столовой. Не было с нами только «перцеедов» — ведро ухи по-сегедски на двоих что-нибудь да значит!

…Мяч летит над головами обороняющихся. В воздух взлетает наш гигант Христо, удар головой — го-о-о-о-ол!!!

Противник начинает с центра. Пусть не особенно старается: разве кому-нибудь под силу победить нашу команду?!

Так уж получилось: в тот вечер, когда мы с женой, упаковав чемоданы, ожидали дежурную машину, чтобы ехать на вокзал (меня после окончания офицерских курсов направляли к новому месту службы), пришлось вызывать другую машину — с красным крестом. У жены начались родовые схватки. Отвез я ее, а утром двойня на свет явилась — мальчик и девочка: Евгений и Евгения. Естественно, мы позже их так назвали… Словом, сдал я билеты, доложил начальству о случившемся, мне и отсрочили прибытие к новому месту службы.

— Все отлично, — сказал наш замполит Аркадий Алексеевич, — жаль другого: по нашим данным, в том гарнизоне дом новый построили, к Новому году заселят. Как бы вам теперь к шапочному разбору не угодить. Впрочем, попробуйте телеграмму отбить: так, мол, и так, прошу убедительно предоставить площадь. Попытаюсь и я с ними связаться.

Теперь у меня вся работа заключалась в том, чтобы передачи жене возить и до самой темной ночи, невзирая на мороз, под окном ее палаты дефилировать.

Про телеграмму я не забыл. Попал на телеграф, правда, поздновато, уже одно окошко только работало. Девушка там сидела, на Снегурочку похожая. Взял я у нее бланк, текст сочинил.

«Начальнику Н-ского гарнизона тчк К вам направлен для дальнейшего прохождения службы лейтенант Антонов С. А. тчк Убедительно прошу выделить жилую площадь тчк».

Телеграфистка прочла и молвит:

— Подписаться забыли, — и дописывает: «Антонов».

— Почему «Антонов»? — спрашиваю.

— Вы же в обратном адресе такую фамилию написали.

Что ж, права она. А девушка добавляет:

— И предлоги можно убрать.

— Нет, — говорю, — пусть остальное остается, как было у автора.

Не люблю я, когда в мои личные дела посторонние вмешиваются. Достал деньги — двадцать пять рублей одной купюрой, а девушка заявляет:

— Сдачи не будет, только смену приняла. Ищите помельче.

А помельче оказалось всего несколько монет.

— На половину телеграммы хватит, — подводит итог Снегурочка, — остальное потом занесете, если не забудете.

Хотел спросить, когда она снова будет дежурить, но вовремя спохватился: еще подумает, что свидание назначаю, а я ведь уже солидный человек, отец двоих детей.

— Давайте сократим текст, — говорю. — Надо в сумму укладываться.

Она быстро убрала «убедительно», «для дальнейшего прохождения службы», вместо «жилой площади» написала «квартиру».

Получилось:

«Ваш гарнизон направляется офицер Антонов С. А. Прошу выделить квартиру. Антонов тчк».

— Отлично, краткость — сестра таланта, — выдал я на прощание афоризм и поехал домой.

Настал день, когда врачи разрешили моей Людмиле и двум наследникам переезд на дальнее расстояние. Ехали мы в фирменном поезде «Россия». Мне сосед по купе, капитан, посоветовал дать телеграмму уже с дороги, чтобы встретили. А прибывал я на свою станцию 31 декабря в полдень.

Когда соседи по вагону вытащили наши чемоданы, помогли нам сойти, подходит ко мне майор интендантской службы и говорит:

— Здравствуйте, товарищи Антоновы Людмила Ивановна и Сергей Александрович. Поздравляю с прибытием на нашу землю.

— Спасибо. А как вы догадались, что я — Антонов?

— Так с поезда всего одна лейтенантская семья сошла. Прошу в «Волгу».

Взял он из рук супруги Евгению или Евгения, я их тогда не различал еще, шофер подхватил чемоданы.

По дороге майор гарнизон расхваливает: народ, мол, дружный и места замечательные — зимой охота, рыбалка летом. Спросил мимоходом:

— Антонов из штаба округа вам не родственник?

— Нет, — отвечаю, — в первый раз слышу. Нет у меня родни среди начальства.

Миновали КПП, подъехали к девятиэтажному дому. В лифте на третий этаж поднялись.

Майор повернул ключ в двери. Заходим — не квартира, а хоромы. Тепло, уютно, просторно, а света столько, что хочется к любому предмету в этой квартире обратиться: «Ваша светлость». Две комнатищи, все удобства, лоджия. Мы с Людой аж зажмурились; живут же люди!

В одной из комнат две детские кроватки стоят, елочка украшенная в углу, стол с какими-то яствами.

— Вот здесь и будете жить-поживать и добра наживать, — обращается к нам майор. — Командир сегодня занят очень, просил меня поздравить вас с новосельем, вручить ключ от квартиры, пожелать счастливой жизни на новом месте.

— Спасибо, — говорю, — только, товарищ майор, определите мне мою комнату.

— А это, — улыбается майор, — как вы с Людмилой Ивановной решите. Наверное, кухня. Это по ночам самое лучшее место для того, кто в академию поступать готовится. На себе испытано.

— А как соседи по квартире на это посмотрят?

— Не будет соседей. Квартира, как говорится, отдельная. Пользуйтесь.

— И долго мы можем пользоваться этими хоромами? — спросил я, все еще не веря такой удаче.

— А это от вас зависит. До перевода в другой гарнизон или если еще двойню родите… Устраивайтесь потихоньку. Вечером жена моя заскочит, она детей страсть как любит. Пирогами занята сейчас. Это она с женсоветом постаралась, — майор кивнул на стол и елочку. Потом добавил:

— Столовая военторговская сегодня закроется рано. А в Доме офицеров у нас новогодний бал. Только вам с вашим детсадом сегодня не до карнавала, конечно.

И ушел. Переглянулись мы с женой. Ничего не понимаем. Откуда на нас все это свалилось? Мы ведь о комнатенке мечтали. Выскочил я на лестницу, догнал майора:

— Товарищ майор, я действительно не родственник того Антонова.

А майор нахмурился и говорит:

— Меня ваши родственные связи не интересуют.

— И телеграмму я сам давал.

— Догадываемся. Очень категорично получилось. Ну, молодой вы еще человек, а то бы на вас обиделись. А командир у нас очень справедливый. Герой войны.

Потом его глаза потеплели:

— Понятна была ваша тревога. Вы лучше вот что: после праздника не забудьте документы на квартиру оформить, прописку, ордер. И на ребятишек справку надо. В личном деле вы еще бездетным значитесь. А сегодня в двадцать часов прибыть к командиру и представиться, как положено по уставу…

Где-то через год был я назначен в комиссию по проверке делопроизводства. Нашел и свою телеграмму. Прочел ее другими глазами, и показалась она мне оскорбительно требовательной: выделить квартиру — и все дела. И подпись: «Антонов». Между прочим, подшита она была рядом с телеграммами, подписанными тем Антоновым — из штаба округа. Но что интересно — никакой резолюции командир не наложил. Просто дежурный расписался, поставил дату.