Валерий Чумаков - Демидовы. Пять поколений металлургов России

Став очень богатыми людьми они просто не имели шансов не стать «олигархами». В 1911 году немецкий социолог Роберт Михельс вывел еще один принцип теории элит, который сейчас известен под названием «железный закон олигархии». По нему любая социальная система, независимо от того была она по началу демократичной или, напротив, авторитарной, рано или поздно скатится к олигархии, то есть, к власти небольшого числа могущественных «вождей». «Говоря «организация», мы, тем самым, говорим «олигархия»», – утверждал ученый. Причину этого он видел в трех неоспоримых компонентах: доверие толпы к своим лидерам, стремление этих лидеров ставить главной целью достижение собственных (не обязательно финансовых) интересов и общую пассивность масс. Из этого закона вытекает, что устойчивое существование любого более или менее крупного общества без наличия в нем олигархов просто невозможно. И богатство страны, как бы там не твердили большевики, создается именно ими.

Если еще раз посмотреть назад, мы увидим, что олигархи существовали всегда, даже в России, даже тогда, когда слово это еще отсутствовало в массовом словаре. Особенно богаты на них были эпохи перемен. Во времена Петра I их была масса. Чего стоил один только светлейший князь Александр Меншиков, в судьбе которого, как в отражении, мы видим личность нашего современника Бориса Березовского. Сын отнюдь не богатого, хотя и служившего при дворе, а именно – при московских царских конюшнях, польского шляхтича будучи 12 лет от роду был отдан отцом на работу к пироженщику уличным торговцем. Продавая пироги, он настолько бойко рекламировал свой товар, что привлек к себе внимание другого олигарха, рядом с домом, которого ему довелось торговать. Олигархом был ближайший сподвижник Петра Франц Лефорт[6]. Он позвал парнишку к себе в комнату и спросил:

– Что возьмешь за всю свою коробку с пирогами?

– Пироги извольте купить, а коробки без позволения хозяина я продать не смею, – ответил тот.

– Хочешь у меня служить?

– Очень рад, только надобно отойти от хозяина.

Заплатив за все пироги, Лефорт сказал:

– Когда отойдешь от пирожника, тотчас приходи ко мне.

Спустя уже несколько дней юный Меншиков уже примерял на себя новую ливрею. Вскоре хозяин познакомил его с юным царем, который взял его себе в денщики. Человек отчаянной храбрости и редкого ума он обладал, тем не менее, одним существенным недостатком: он не мог пройти мимо казенных денег, не взяв их себе. Не всегда это совершалось незаконными путями, чаще всего князь придумывал различные легальные схемы. Мог, например, оформить на свои имения договор о поставке фуража и продовольствия для армии по самым высоким тарифам. Или продать самому себе, через третьих лиц, за бесценок казенные деньги. А мог и использовать инсайдерскую информации. Узнав, что в только что отстроенный Санкт-Петербург, где царь поставил его генерал-губернатором, вот-вот должны завести массу государственных чиновников, а о жилье для них там никто не позаботился, он моментально выстроил там несколько первых в России доходных домов. Не раз Петр уличал его в казнокрадстве, но, в то время, как другие чиновники за такие действия тогда именно оставляли голову на плахе, Меньшиков всегда оставался цел, невредим и продолжал свою полуполезную, полувредную для государства деятельность. Объяснялось это даже не столько дружеским расположением царя, которое легко могло смениться на враждебное, а тем, что Петр знал, что любое поручение, которое он даст светлейшему князю, будет выполнено. Алексашка загонит лошадей, даст всем по морде, выстроит на площади, залезет, если надо, в печную трубу, повесит кого надо и кого не надо, но поручение выполнит. Здесь на него можно было вполне положиться, Петр это знал и ценил превыше всего. Поэтому, когда зарвавшийся князь попал-таки на скамью подсудимых, и над ним реально засветилась угроза в худшем случае – смертной казни, а в лучшем – далекой ссылки, царь лично выступил в его защиту.

«Где дело идет о жизни и чести человека, – сказал он судьям, – то правосудие требует взвесить на весах беспристрастия как преступления его, так и заслуги, оказанные им Отечеству и Государю, и буде заслуги перевесят преступления, в таком случае милость должна хвалиться на суде…. по мнению моему, довольно будет, сделав ему в присутствии за преступления строгий выговор, наказать его денежным штрафом, соразмерным хищению; а он Мне и впредь нужен, и может еще сугубо заслужить оное».

Стоит ли говорить, что судьи целиком и полностью согласились с его мнением. При этом помогавший Меншикову в присвоении государственных денег новгородский вице-губернатор Корсаков, по приказу царя был наказан кнутом, после которого еле остался жив. После смерти Лефорта Петр сказал об Алексашке: «Осталась у меня одна рука, вороватая, да верная». После смерти своего покровителя Меньшиков помог взойти на престол его жене и своей любовнице Екатерине I[7], при которой был фактическим правителем государства. Однако жадность все-таки подвела вельможу. Уже в период царствования Петра II[8] петербургское купечество преподнесло 13-летнему императору 9000 золотых червонцев, тот велел передать их своей сестре, великой княжне Наталье Алексеевне. Узнав об этом, светлейший князь велел отнести деньги к нему, заявив посыльному:

– Император слишком молод, чтоб знать должное употребление денег: отнеси ко мне; я буду иметь случай поговорить об них с ним.

На следующий день Петр спросил у сестры, довольна ли она подарком, чем сильно удивил Наталью. Краткое служебное расследование вывело малолетнего императора на след Меншикова. Вызвав его к себе, мальчик топнул ножкой и вопросил:

– Как ты посмел запретить посланному исполнить Мое приказание?

Мигом побледневший Меншиков вяло ответил:

– Государство нуждается в деньгах, казна истощена, и я намеревался сегодня же сделать предложение Его Величеству о полезнейшем употреблении этих денег. Впрочем, если так нужно, я не только выдам девять тысяч червонных, но, если угодно Государю, и миллион рублей из собственного своего имущества.

Такое объяснение ничуть не удовлетворило государя, и он закричал:

– Я тебя научу помнить, что я Император и что ты должен мне повиноваться.

После чего повернулся, и вышел вон из залы. Начиная с этого момента, могущество олигарха стало постепенно таять. А после того, как царю донесли что во время освящения построенной другим петровским олигархом, Генрихом Остерманом[9], церкви во имя Святого Пантейлимона-исцелителя, на которое Петр не смог прийти по уважительной причине, Меншиков сел в поставленный для Его Величества трон, звезда Алексашки закатилась окончательно. В скором времени, высочайшим указом его, по обвинению в казнокрадстве лишили всех званий, должностей, титулов, имущества и сослали вместе с семьей на вечное поселение. Только не в Лондон, куда удалился отстраненный от дел Борис Березовский, а в городок Березов Тобольской губернии. Там он, спустя год, и умер. Кстати, там же и при схожих обстоятельствах, только 13 годами позже, скончался и первый его враг, подставивший его перед императором Остерман. Состояние Меньшикова было так велико, что даже после его изъятия в казну на счетах в западных банках осталось еще достаточно денег для того, чтобы дети его, после возвращения из ссылки в 1831 году, всю оставшуюся жизнь жили, особо себе ни в чем не отказывая.

Однако, далеко не все олигархи кончали жизнь так печально. И самым ярким примером здесь были тульские кузнецы Никита Демидов и его сын Акинфий Никитич.

В середине прошлого века человечество вступило в Новый Каменный век. Тут нет ничего удивительного: в нашей жизни стали все большее место занимать электронные полупроводниковые приборы, построенные на кремниевой базе, а кремний, вернее его окись, SiO2 – это и есть камень. Неизвестно, сколько продлиться эта каменная, точнее – кремниевая эра, а вот предыдущая, которую вполне можно назвать железной, продлилась почти четыре тысячелетия.

Сейчас считается, что первыми до секрета выплавки железа и изготовления стали дошли представители жившего на побережье Черного моря народа халибов. Тому есть множество подтверждений. Само слово «сталь» по-гречески звучит как «халувас». Аристотель в своих трудах рассказывал, как халибы варили железо. Они промывали особый морской песок, который был в их местах, смешивали его какое-то специальное огнеупорное вещество, нагревали всю эту смесь в особых печах и в результате получали нержавеющий металл серебристого цвета. Если предположить, что великий грек говорит про магнетитовые пески, каких много можно найти по черноморскому побережью и которые состоят из магнетита, титан-магнетита, ильменита и зерен других пород, то следует признать, что халибы варили не просто железо, но легированную сталь. Первое упоминание железа можно встретить в текстах жившего в XIX веке до нашей эры хеттского царя Анитты: «Когда на город Пурусханду в поход я пошёл, человек из города Пурусханды ко мне поклониться пришёл (…?) и он мне 1 железный трон и 1 железный скипетр (?) в знак покорности (?) преподнёс». Дар был не маленький: железо тогда ценилось гораздо дороже золота, с которым люди познакомились значительно раньше, примерно в VI тысячелетии до нашей эры. Самый древний из известных нам железных предметов – найденный археологами в гробнице Тутанхамона железный клинок. Всякой золотой, серебряной и бронзовой ерунды там было масса, а вот железный клинок – один.