Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки

Разумеется, всё услышанное Юрия не обрадовало. Он понимал, на что решился и чем рисковал. Собственно, ещё до последнего звонка Владимира Алексеевича, которого давно знал и искренне полюбил. Морской офицер, участник Великой Отечественной на завершающем её этапе на Дальнем Востоке, получивший там ранение, из-за чего на протяжении всех десятилетий перенёс двадцать шесть тяжелейших операций, после демобилизации – до того как стать помощником Ковпака – он был в Киеве вторым секретарем Молотовского райкома партии вплоть до его упразднения.

Он и сообщил Юре день прибытия в Москву Ковпака со своим секретариатом, размещённым в двух специальных вагонах в составе скорого пассажирского поезда.

В каждый приезд Ковпака в Москву, по уже установившейся традиции Юрий встречал его на Киевском вокзале, затем сопровождал в гостиницу «Москва».

Оба вагона были поданы к платформе Киевского вокзала как раз перед залом для депутатов Верховного Совета. Встречающих украинцев было много и среди них постпред Украины в Москве. Юрий стоял несколько в стороне. С Ковпаком кто-то обнялся, а он жал всем руки, как обычно, только своими двумя – указательным и вторым – пальцами. (Мизинец и безымянный палец не разгибались после ранения во время Брусиловского контрнаступления в Первую мировую).

Он, конечно, заметил Юрия, но прошёл мимо. Словно его не было. Вслед за ним встречающие через большую приёмную депутатского зала направились к выходу, где выстроились машины. Последним прошёл и Юрий. Водитель и Неверович укладывали в багажник громоздкого правительственного «ЗИС-110» вещи, Ковпак уже сидел рядом с шофёром. Задняя дверца машины оставалась распахнутой. Владимир Алексеевич кивнул Юре, давая понять, чтобы он сел. В ответ тот отрицательно покачал головой. Неверович обратился к Ковпаку:

– Тут Юрий Антоныч…

Ковпак моментально отреагировал:

– А вин що? Специального приглашения ждёт?

Неверович подмигнул Юре и, открыв заднюю дверцу машины, кивнул:

– Садись.

Затем, уже сидя рядом, на протяжении всего пути до гостиницы многозначительно подталкивал его локтем, грустно покачивал головой, поджимал губы, дескать, «натворил ты чёрт знает что!..»

В холле гостиницы «Москва» Юрий разделся и поспешил к Неверовичу и Ковпаку, который не смотрел в его сторону.

Вошли в номер 333. Ковпак начал отдавать приходящим и уходящим различные распоряжения, интересовался размещением стенографисток, машинисток и прочих работников. Наконец, резко скомандовал:

– Володимир Олексеич, закрывай двери с другой стороны.

Проходя мимо Юрия, Неверович состроил многозначительную гримасу и шепнул: «держись».

Юрий как вошёл, так и не сдвинулся с места, не проронил ни слова. Пройдя мимо него, Ковпак снял с себя пиджак и понёс его в спальню. Сам остался в жилетке. Обычно в таких случаях Юрий всегда ему помогал. Как-никак Дед старше его лет на сорок… Теперь же он оставался у косяка двери и молчал. Тем временем Ковпак почему-то вернулся в пиджаке, который вроде бы снял, но, видимо, только сейчас заметив это, принялся снова его снимать и опять ушёл в спальню.

Значит, Дед тоже волнуется.

Вернулся в жилетке. По-прежнему молча. Заглянул в ванную, погасил там свет, вошёл, открыл боковую дверь и вдруг очень резко, не глядя на Юрия, спросил:

– Так шо, ядрёну мать, войну задумал объявлять Советской власти?

Ответ не последовал.

Раздались еще несколько коротких вопросов в сопровождении крепких слов. Здесь оконфузившийся гость осмелился заметить:

– Если вы, Сидор Артемьевич, будете таким образом пытаться выяснить, в чём считаете меня неправым, ничего не получится…

– А що тебе еще надо, як я должен з тобой разговаривать, ежели ты компрометируешь меня!?

– Извините, Сидор Артемьевич, чем я скомпрометировал вас?

– Як чем? – вскрикнул возмущенный Ковпак и крепко выругался. – У истории не було ще случая щоб Коупак пидписал, а Радянска власть не реагировала! А ты що зробил?!

Немного спустя, после очередной обоймы с упоминанием архангелов и их матерей, он ткнул в сторону Юрия пальцем:

– А ты мне роблешь ревизию! Получается так, що пидписываю до Верховного Совета реляцию, що начальник штаба дывизии Войцехович составил, а ты наплевал як пислидний оппортунист! Соображаешь, на что ты решился!? И документ з пидписями наших героев одно месту себе пидтёр! А що, не так оно, ежели по-настоящему разобраться!?

Говорил Сидор Артемьевич в сердцах, размахивая правой рукой с двумя загнутыми пальцами. Тут, честно признаться, Юрию стало больно за причинённую командиру неприятность и в то же время приятно, что его ценят люди, высшая власть считается с ним.

– Прежде всего хочу, чтобы вы, дорогой Сидор Артемьевич, успокоились и выслушали меня, словно я пришёл к вам в Верховный Совет в Киеве, как бывший осуждённый, которых вы выслушиваете спокойно. Потом будете судить и вынесете мне приговор. Я готов принять всё абсолютно безоговорочно! Как бы он ни был суров.

Ковпак насупился, задумался, отодвинул стул и также молча, не глядя в сторону провинившегося, присел.

Юрий воспользовался паузой. Говорил недолго, но и не был краток. Главное свелось к тому, что Пётр Петрович Вершигора дважды представлял его к Золотой Звезде. Слово «Героя» преднамеренно избегал. Первый раз реляция исчезла, словно её не было в природе.

– Когда я руководил захватом трёх эшелонов с танками и самоходками Вершигора собственноручно внёс мою фамилию на второе представление. Этот экземпляр, написанный Вершигорой от руки, у меня хранится. Правда, это черновик для машинистки. Где-то, видимо, обронил я об этом словечко. На меня кто-то написал в партбюро, что я утверждаю, будто был представлен к Золотой Звезде.

На партсобрании один из старых членов партии назвал меня «самозванцем» и сказал: «Когда у нас представляют к награде и тем более к званию Героя Советского Союза, партия непременно даёт “добро”. Если не даёт, стало быть, самозванец».

– Опровергать, спорить и тем более доказывать, что я был представлен, было бессмысленно. Кое-кто из присутствовавших на том партсобрании, которое стоило мне много здоровья, по неизвестным мне причинам поверил на слово тому старому большевику, с мнением которого, как известно, многие считались. Я оказался оплёван.

Я полагаю, что подписанная вами реляция вряд ли сработает. А так хотя бы останется документ о том, что имело место представление – ваше и остальных Героев.

– Знова хочу, щоб ты знал: не було случая, щоб Ковпак пидписал и Радянская власть не реагировала! Тебе это понятно?

– Понимаю, – согласился Юрий.

– А зараз давай звони, ба вже там могут не принять заказ. Давай!

Примчалась официантка. Приняла заказ.

– Коньяк у вас добрый? – осведомился Сидор Артемьевич.

Посидели, поговорили о былых партизанских делах. Стало светать. Попрощались, обнялись.

Реляция Ковпака подписана им дважды. Оказывается, не случайно. Узнав, что начальник штаба дивизии В. А. Войцехович оставил место для подписи П. П. Вершигоры, Ковпак молча расписался вторично. По мнению того же Войцеховича сей случай произошёл из-за сокрытия Вершигорой бегства взятого Юрием в плен немецкого генерала Вейтлинга. Так оно или нет, трудно утверждать. Во всяком случае, доставшаяся Вершигоре машина «опель» беглого немецкого генерала в конце 1948 года уже в Москве неожиданно была передана как трофейная Котельникову. Без номеров. Но с официальным «Приказом о награждении его машиной “Опель”».

Сработало представление на Героя Советского Союза спустя 49 лет.

Оригинал данного представления с подписями, заверенный печатью Президиума Верховного Совета Украины, находится в архиве Юрия Антоновича по сей день. Тогда он отказался его передать в Президиум Верховного Совета СССР. Когда же его пригласили в Верховный Совет, он принёс документ, показал, однако категорически отказался его оставить… Там возмутились, дескать, на каком основании будут присваивать ему звание Героя?

Пришлось сделать копию. А оригинал Колесников забрал. К тому времени СССР уже не существовал. Указ подписал глава новой России Борис Николаевич Ельцин. Оригинал представления на Героя Советского Союза продолжает оставаться в архиве Ю. А. Колесникова.

Таким образом, Юрий Колесников получил звание Героя Российской Федерации. Указ Президента Российской Федерации от 7 декабря 1995 г. Москва, Кремль. Подпись: Ельцин.

«Ветвь» (нем.)

Контрразведка (польск.)

«Поход на Восток» (нем.).

«Танец объединения» с песней, слова которой подразумевают присоединение к Румынии регионов: Трансильвании с венгерским населением; Добруджии с болгарским; Бессарабию с русскими, молдаванами, украинцами, болгарами, гагаузами, евреями, липованами, греками и другими нацменьшинствами, проживавшими на землях, недавно принадлежавших России.