Фриц-Отто Буш - Трагедия линкора «Шарнхорст». Хроника последнего похода

В «Шарнхорст» попадал снаряд за снарядом. Мощные разрывы слышались один за другим; после того как по кораблю проходила волна от сильного удара, ее сменяла медленная вибрация, словно колебался весь корпус. Сталь скрежетала по стали; вспыхивал огонь, дым, распространяющийся от быстро разгорающихся пожаров, смешивался с едкими парами кордита от залпов немецких орудий и с жгучим запахом английской взрывчатки. Две оставшихся боеспособными трехорудийные башни продолжали вести непрерывный огонь, вместе с батареей 5,9-дюймовых орудий и 4,1-дюймовыми зенитками. Между выстрелами немецких орудий можно было слышать глухой грохочущий звук взрывающихся над линкором осветительных снарядов, удары залпов о корабль. Вражеские ракеты со свистом проносились над линкором и падали с тяжелым глухим звуком в море рядом с бортом, оставляя след в виде смертоносного дождя осколков. В море поднимались столбы воды, которые заливали палубу и орудия.

Этот ураган, это фантастическое сосредоточение огня тяжелых орудий и торпед, происходил, согласно английскому докладу, между 19.01 и 19.37.

В ужасающем грохоте сражения, в которое погрузился «Шарнхорст», только хорошо тренированное ухо, испытанное в боях, могло расслышать по переговорному устройству корабля поступающие со всех сторон доклады и приказы. Гёдде продолжал внимательно смотреть в линзы на своем боевом посту, временами отрываясь от них, чтобы оглядеться. Внезапно корабль вздрогнул от особенно сильного взрыва. Через шум донеслись слова капитана:

– Scharnhorst immer voran![19]

Это был лозунг корабля. Гёдде стиснул зубы и поглядел вверх. Он сообразил, что длинный нос «Шарнхорста» направлен как раз туда, где в воду падают снаряды. Внезапно он услышал шум взрыва и увидел, как дерево, железо и сталь словно разрываются на куски гигантским пламенным плужным лемехом. В следующее мгновение взрыв оторвал старшину от его прибора, поднял прямо в воздух и с силой сбросил на палубу. Гёдде потерял сознание и замер неподвижно. Когда он с трудом снова открыл глаза, то увидел капитана.

Капитан Хинтце покинул пункт управления через дверь левого борта, находившуюся рядом с пунктом наблюдения Гёдде, чтобы быстро оглядеться. Линзы оптических инструментов пункта наблюдения по большей части были выведены из строя летящей шрапнелью; остальные были временно непригодны из-за метели и воды. Осколки поцарапали лицо капитана, но он этого не замечал. Он ощущал только, что с его лба течет что-то теплое, спускаясь по щеке, и вытирал это своим носовым платком. Внезапно капитан увидел Гёдде, скрючившегося на платформе поста управления. Капитан нагнулся над ним:

– Вы ранены, Гёдде?

Это был тот же вопрос, что Гёдде уже слышал двумя часами раньше. Капитан помог еще не пришедшему в себя старшине подняться на ноги. Тот протер глаза и взглянул на свой аппарат:

– Нет, капитан. Только несколько осколков. С прибором все в порядке.

Капитан кивнул:

– Хорошо. Посмотри, все ли в порядке на пункте наблюдения правого борта. Там никто не отвечает.

Сказав это, капитан снова вернулся на пункт управления, а старшина поспешил к правому борту. В неясном свете осветительных снарядов одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять все. Матросы на платформе были мертвы. Приборы оказались полностью выведенными из строя. Все, что осталось, – это плохо различимая масса погнутой стали, рассыпавшихся деталей приборов и оборванных, наполовину расплавленных кабелей. Так быстро, как только мог, Гёдде поспешил назад на свой собственный пункт наблюдения, поднял трубку телефона и доложил:

– Передний пост наблюдения правого борта разрушен. Все матросы убиты.

Примерно через двадцать минут, приблизительно в 19.25, Гёдде почувствовал попадание в корабль торпеды, в результате чего тот практически остановился. Когда снаряд среднего калибра, выпущенный, без сомнения, с одного из располагавшихся поблизости от «Шарнхорста» крейсеров, ударил в нос линкора, один из осколков, подрубив опору, снес верхнюю подвижную часть пункта управления, в которой находился Гёдде. Другие осколки повредили провода, ведущие к головным наушникам. Сам старшина не пострадал. Пока он все еще оценивал нанесенный вред, по распоряжению капитана появился старшина-рулевой:

– Капитан хочет знать – что здесь произошло? Почему вы не отвечаете?

– Пункта наблюдения нет. И телефона тоже.

Рулевой на какое-то время исчез, а затем появился вновь:

– Приказ капитана: идите на пункт управления. Он говорит, что стоять снаружи больше нет смысла.

Бросив быстрый взгляд на разрушения вокруг, Гёдде последовал за рулевым и вошел через бронированную дверь в пункт управления.

Поток сообщений приходил на пункт управления практически без перерыва. Когда свет от залпа башни «В», пройдя через перископы, разогнал полумрак помещения, старшина узнал высокую фигуру первого помощника. Фрегаттен-капитан Доменик поднялся из каюты командующего для доклада капитану. Среди грохота было слышно, как в машинном отделении говорит телефон:

– От главного инженера капитану – корабль снова может набрать 20 узлов.

Капитан похлопал сигнальщика по плечу:

– Передайте: главному инженеру от капитана Хинтце – «Хорошая работа, машинное отделение! Офицеры корабля и матросы благодарят вас за отличный труд».

Он сделал быстрый знак вахтенному офицеру, телеграфы машинного отделения заработали, и «Шарнхорст», который какое-то время стоял почти неподвижно, начал набирать ход. Контр-адмирал Бей подошел к капитану, и Гёдде увидел, что адмирал, капитан и первый помощник переговариваются. Наконец командующий жестом показал на правый борт:

– Поверни на север, Хинтце. Возможно, этим путем мы выберемся из этой заварушки.

Было примерно 19.20, когда адмирал Бей дал команду.

«Шарнхорст» изменил курс с западного на северный, когда капитан позвал командира минно-торпедной боевой части. Еще в предыдущем разговоре Гёдде слышал, что капитан Хинтце, как опытный специалист в использовании торпед, во время боя рассматривал возможность их использования. Обер-лейтенант Боссе, командир минно-торпедной боевой части «Шарнхорста», на мгновение приложил руку к фуражке:

– Я только что получил информацию, герр капитан, что торпедные аппараты левого борта были уничтожены прямым попаданием. Аппараты правого борта также были повреждены взрывом снаряда в середине корабля. Это доложил посыльный, поскольку все линии связи на корме повреждены. Я посмотрю со старшиной-механиком – можно ли вернуть аппараты в рабочее состояние. Когда ситуация прояснится, я немедленно сообщу.

– Хорошо, Боссе, – ответил капитан. – Мы должны иметь возможность использовать торпеды. Ждите моих приказов. Проследите, чтобы ремонт прошел быстро, насколько это возможно.

– Яволь, герр капитан! Я сделаю все, что в моих силах!

Обер-лейтенант Боссе покинул пункт управления и поднялся по трапу левого борта на верхнюю палубу.

Телефон зазвонил снова; на этот раз звонок был из каюты командира флотилии, в которую вернулся первый помощник после того, как корабль изменил курс.

– От первого помощника капитану: передний перевязочный пункт разрушен. Корабельный доктор, священник и весь персонал убиты.

Передний перевязочный пункт находился чуть позади каюты командира флотилии, порядком ниже пункта управления.

Башня 4-го левого борта с ее двумя 5,9-дюймовыми орудиями во время начала последнего боя молчала. Из орудий малого калибра, помимо зениток, продолжали стрелять только пушки правого борта. Продолжали вести огонь башни «В» и «С», имевшие по три орудия основного калибра. Штрётер и его товарищи, затаив дыхание, жадно ловили сводки, передаваемые по системе корабельной связи после каждого серьезного попадания.

– Башня 2 5,9-дюймовых орудий докладывает: попадание, орудия могут наводиться только ограниченно.

Несколькими минутами позже:

– Башня 2 5,9-дюймовых орудий: не действует из-за еще одного попадания.

Когда капитан произнес лозунг «Scharnhorst immer voran», матросы, ободренные, посмотрели друг на друга. Они знали, что каждый пост сделает все возможное, чтобы подтвердить девиз линкора. Однако оптимизм покинул их, когда через несколько секунд по кораблю был нанесен удар невиданной ранее силы и по линкору пробежала мощная волна, заставившая колебаться буквально все. Погасли разбитые аварийные лампы; не успели заменить их, как начались новые сильные взрывы. Матросы вопросительно повернули головы к сигнальщику. Тот покачал головой:

– Никаких сообщений пока не поступало.

– Это был удар торпеды, – произнес старшина Моритц, старший артиллерист. – Это не может быть чем-то еще.

Они замолчали. Через некоторое время офицер корабельной связи получил еще одну сводку:

– Башня «В» – отряду устранения повреждений: приказ на затопление!