Половой рынок и половые отношения - Александр Иванович Матюшенский

Къ сожалѣнію половыя извращенія этимъ не ограничиваются. Въ большинствѣ случаевъ пресыщенный человѣкъ обращается къ услугамъ бѣдныхъ, голодныхъ людей.

Вотъ какую картинку мы находимъ въ газетѣ „Сегодня“. „Въ 3–4 часа ночи развратъ уже догораетъ на Невскомъ проспектѣ".

„Остаются только однѣ „головешки" — десятка два оборванныхъ, иззябшихъ несчастныхъ „жрицъ любви", отъ которыхъ отказался послѣдній пьяненькій рябчикъ — приказчикъ или половой изъ трактира".

„Онѣ уныло бродятъ по улицѣ, попыхивая папироской и съ замираніемъ сердца думая о завтрашнемъ днѣ".

„Завтра — голодъ. Ругань „хозяйки". Побои, жестокіе побои „кота", который придетъ за выручкой и ничего не получитъ".

„Въ это время появляются на Невскомъ маркизы де-Садъ “.

„Обыкновенно это очень прилично одѣтые господа, по большей части въ цилиндрахъ и съ моноклями".

„Замѣтивъ одиноко бродящую дѣвушку, франтъ подходитъ къ ней и презрительно цѣдитъ сквозь зубы:

— Э-э… скучно, милая?

„Дѣвушка изображаетъ на своемъ испитомъ, затасканномъ лицѣ обворожительную улыбку.

— Конечно, скучно, — говоритъ она, — вдвоемъ завсегда веселѣе…

„Франтъ еще презрительнѣе пожимаетъ плечами и говоритъ морщась:

— Ну, какое съ тобой веселье. Дурнушка ты, почти уродъ…

А вотъ это, если хочешь:

„Онъ показываетъ хлыстъ и небрежно роняетъ— 15 ударовъ два рубля!

„Бѣдная жрица любви начинаетъ раскидывать мозгами.

„Ей все равно быть битой. Если она отвергнетъ предложеніе франта, ее завтра будетъ истязать ея покровитель. Будетъ топтать ногами, колотить чѣмъ попало и по чемъ попало".

„Ужъ лучше быть исколоченной хлыстомъ франта… Полусоглашаясь, она спрашиваетъ:

— А вы не больно?

— Нѣтъ-съ, больно… Очень больно! — говоритъ онъ“…

Дѣвушка все таки соглашается, и начинается торгъ.

„3–4 рубля, обыкновенно, удовлетворяютъ обѣ стороны, и за эти деньги франтъ покупаетъ право на истязаніе несчастной жертвы голода".

„Начинается истязаніе".

„Маркизъ де-Садъ, понятно, сѣчетъ свою жертву не просто, а со всякими фокусами".

„Иногда онъ входитъ въ блокъ съ „хозяйкой", и тогда надъ жертвой начинаютъ издѣваться".

„Ее сѣкутъ на полу, на кровати, на табуретѣ. Сѣкутъ хлыстомъ, ремнемъ, розгами“.

„Дѣвушка кричитъ — ей завязываютъ ротъ. Въ промежуткахъ ее спаиваютъ коньякомъ и пивомъ".

„Дворникъ слышитъ задушенный крикъ, свистъ розогъ, но рубль закрываетъ ему глаза и уши.

„Къ утру совершенно пьяную, всю въ рубцахъ и кровавыхъ подтекахъ, дѣвушку, бросаютъ на кровать.

„Однако къ вечеру она уже опять припудрена, подрумянена, одѣта съ убогимъ шикомъ, который требуется для улицы, и готова къ новымъ ласкамъ или истязаніямъ".

Между дамами Невскаго есть уже такія, которыя поймавъ васъ за рукавъ, сразу предлагаютъ:

— 3 рубля хлыстомъ, а ежели ремнемъ, то два"… „Есть говорятъ такія артистки, которыя такъ

„выдѣлали кожу", что свободно переносятъ 25–30 ударовъ хлыстомъ".

— Вамъ съ крикомъ или безъ крика? — спрашиваютъ онѣ нанимателя.

„И сообразно съ этимъ ставятъ цѣну".

Обыкновенныя проститутки, у которыхъ кожа еще чувствительна, завидуютъ имъ страшно (!)“.

— Хоть отъ скверныхъ болѣзней застрахованы! — говорятъ онѣ вздыхая. — Рубцы заживутъ. Кожа не платье, которое зашивать нужно, если порвется. Она сама заживаетъ"…

„Число маркизовъ де-Садъ замѣтно прогрессируетъ за послѣднее время".

„Въ 3–4 часа ихъ можно видѣть вездѣ на Невскомъ: у пассажа у Николаевскаго вокзала, у Аничкина моста".

Между ними молодые франты, солидные мужчины среднихъ лѣтъ, съ брюшками; попадаются даже сѣдовласые старички".

„Они шныряютъ по улицѣ, заглядывая подъ шляпки и присматриваясь къ лицамъ, на которыхъ замѣтнѣе и рельефнѣе видна печать голода".

Картина характерная для существующихъ соціальныхъ отношеній. Полное пресыщеніе тутъ ищетъ своего антипода — безнадежно голоднаго человѣка, надъ которымъ и проявляетъ власть денегъ, — проявляетъ въ полной мѣрѣ, не стѣсняясь никакими границами.

Жестокость! Но не одна жестокость, а съ примѣсью большой дозы болѣзненной страсти, которая и ставится цѣлью въ дикой картинѣ истязанія женщины.

Хлыстъ, какъ средство для достиженія полового удовлетворенія не составляетъ новости. Это всегдашній спутникъ полового безсилія, хотя примѣняется и различно.

Тутъ мы видимъ истязаніе женщины, которымъ и достигается удовлетвореніе безсильнаго истязателя. Но извѣстна и другая форма, когда женщину ставятъ въ положеніи истязательницы: она сѣчетъ своего нанимателя и тѣмъ доводитъ его до возбужденія.

Таковъ удѣлъ пресыщенныхъ людей. Имъ приходится хлыстомъ выбивать изъ себя способность сношенія съ женщиной.

Но это средство слишкомъ радикальное и не всѣмъ по силамъ. А поэтому болѣзненная фантазія и ищетъ выходовъ въ другой сторонѣ, именно въ созиданіи извѣстной обстановки для разврата и въ замѣнѣ обезсилѣвшихъ органовъ другими, предназначенными природой совсѣмъ для другихъ функцій.

Мы заимствуемъ описаніе этого клуба изъ газеты „Столичное Утро". Цѣлью этого клуба, какъ разъ, именно и служитъ созданіе возбуждающей атмосферы, въ которой страдающій половымъ безсиліемъ субъектъ доводитъ себя до такого состоянія, въ которомъ удовлетвореніе получается помимо соотвѣтствующихъ органовъ.

Иначе говоря, весь человѣкъ превращается въ одинъ сплошной половой органъ.

Вотъ какова обстановка такого превращенія.

I.

Авторъ описываетъ клубъ, какъ очевидецъ.

…„Мой знакомый повелъ меня въ конспиративный „Храмъ Эроса".

„Мы вошли въ роскошно обставленную пріемную, гдѣ меня снабдили карточкой, именовавшей меня почетнымъ гостемъ „Эротическаго клуба…".

„Общій залъ, куда мы вступили изъ пріемной, поразилъ меня своимъ великолѣпіемъ. Стѣны, потолокъ, окна и двери были роскошно декорированы розовымъ шелкомъ, изъ за складокъ котораго глядѣли парижскія гравюры въ плотныхъ рамкахъ чернаго дерева".

„Въ залѣ волнами переливался розовый полу-

мракъ, отчего обнаженныя фигуры на гравюрахъ пріобрѣтали жизненность и создавали приторную, липкую атмосферу скрытаго разврата".

„Возможно, что въ данномъ случаѣ не обошлось безъ психологической подкладки, потому что содержаніе гравюръ не выходило пока за предѣлы обычныхъ изображеній мужскаго и женскаго тѣла".

„По залу взадъ и впередъ прогуливались дамы въ умопомрачительныхъ туалетахъ и мужчины въ оффиціальныхъ смокингахъ и сюртукахъ".

„Мы пришли рано, шепнулъ мнѣ знакомый, оглядывая немногочисленную публику, гулявшую по залу со скучнымъ и безучастнымъ видомъ".

— „Это одно изъ фойэ, — добавилъ онъ, — очевидно, въ залахъ еще не все готово. Вѣдь здѣсь декорація мѣняется два раза въ недѣлю, съ прибытіемъ заграничныхъ транспортовъ. Декораціей заведуетъ парижскій художникъ Б. и „небезызвѣстный въ послѣднее время беллетристъ-поэтъ", фамилію котораго излишне называть (!)“.

Только въ этомъ сараѣ все по старому, — сказалъ онъ, съ небрежной брезгливостью оглядывая роскошную декорацію фойе".

„Публика все прибывала".

„Появились паралитики-старички, юноши, не уступавшіе дряхлостью старичкамъ, кое-гдѣ мелькнули три-четыре розовыхъ мальчишескихъ физіономіи".

„Но преобладали, несомнѣнно, женщины".

„Онѣ буквально затопили моремъ кружевъ и шелка весь залъ, и отдѣльныя группы мужчинъ рѣдкими черными островками выдѣлялись среди разноцвѣтныхъ полутоновъ дамскихъ нарядовъ".

„Мимо меня проскользнулъ 14 лѣтній толстый мальчуганъ, съ какимъ-то виноватымъ видомъ слѣдовавшій за испитымъ чахлымъ мужчиной".

„Я удивленно посмотрѣлъ на моего спутника".

— „Неужели? — мелькнула въ головѣ отвратительная мысль".

— „Крылья", — спокойно улыбнулся мой знакомый^".

„Наконецъ дверь въ другой