Константин Кайтанов - Под куполом парашюта

Закончив выброску грузов и парашютистов, инструктор втаскивал внутрь вытяжные фалы, отцеплял свою страховку и закрывал дверь. Затем шел в пилотскую кабину, откуда был хороший обзор, и считал раскрывшиеся белые купола, хорошо видные в ночной темноте. Если счет сходился — все было в порядке. За нашу практику не было случая, когда оставили самолет, скажем, пять человек, а белых куполов насчитывали только четыре.

Организуя все новые и новые опорные базы, представители штаба партизанского движения сосредоточили у нас большое число людей, в основном шахтеров и железнодорожников — жителей Донбасса. Дело свое эти люди знали. Оружие у них было отлажено отлично. Боеприпасов набирали столько, что места для продовольствия не оставалось. Прыгали донбассовцы смело. Но чём больше мы забрасывали людей в тыл к гитлеровцам, тем… больше их скапливалось на нашем аэродроме. Дело в том, что пересекать линию фронта на самолете было быстрее и безопаснее, чем «по зеленой», как говорили разведчики из сухопутных войск.

Однажды была поставлена задача доставить десант в точку, которая отстояла от линии фронта более чем на 800 километров. Пришлось заявить, что ничего не выйдет.

— Почему? — последовал вопрос.

— Потому что Ли-2 имеет скорость двести двадцать километров в час. Значит, на такой полет с возвращением домой потребуется минимум восемь часов. А при прохождении линии фронта потребуется еще дополнительное время на набор высоты. А ночь сейчас длится всего четыре-пять часов. На обратном пути самолет собьют.

Был ряд и других неурядиц. Написал рапорт командующему ВВС Южного фронта, где изложил предложения по улучшению организации отправки в тыл спецгрупп. Это было весной 1943 года. Вернувшись как-то на аэродром после длительного полета, увидел около здания адъютанта командующего.

— Поехали! — сказал он мне.

Заседание Военного совета Южного фронта открыл командующий фронтом Р. Я. Малиновский и сразу спросил у командующего ВВС генерала К. А. Вершинина:

— Кто будет докладывать?

— Майор Кайтанов, — последовал ответ.

По возможности кратко и обстоятельно доложил ту обстановку, которая сложилась на аэродроме, и свои соображения по улучшению дела. Видимо, приведенные факты убедили командование: почти все предложения были приняты и работа пошла организованно.

Как-то на аэродроме появился высокий, немного сутуловатый человек в костюме полувоенного покроя. На его френче поблескивали орден Ленина и значок депутата Верховного Совета СССР.

— Кто это? — полушепотом поинтересовался у председателя из разведуправления фронта.

— Неужели не узнаешь? Да это же Демьян Сергеевич Коротченко, секретарь ЦК ВКП(б) Украины.

Через несколько минут увидел, как приезжий крепко пожимал руки шахтерам, отправляющимся в тыл врага. Коротченко знала вся Украина, знала, как доступного и душевного человека, стойкого и самоотверженного большевика и незаурядного руководителя. Оказывается, вот кто был «товарищ Демьян». И вдруг через какое-то время узнаю, что меня вызывают к нему.

Вхожу в небольшую комнату, где стоял некрашеный стол и несколько стульев вдоль стены. Демьян Сергеевич сразу же предложил сесть, расспросил, как идут дела. Затем доверительно сказал:

— Надо одного человека доставить в район Херсона. Это очень важно для нас. Вся беда в том, что этот человек уже не молод и у него пошаливает сердце.

Ответил, что все зависит от этого товарища, пусть он приедет на аэродром, мы «покатаем» его на самолете, а потом он сам решит, сможет или нет выдержать длительный полет, да еще прыгнуть с парашютом.

На другой день товарищ прибыл. Это был действительно уже немолодой человек. Поднял его на самолете Р-5, сделал несколько больших кругов над аэродромом и два раза немного приподнял нос самолета, имитируя небольшую горку. При этом внимательно глядел на него в небольшое круглое зеркало, укрепленное на стойке центроплана. Видя, как посерело лицо пассажиpa, поскорее пошел на посадку. Подрулив к стоянке, помог ему выбраться из кабины.

— Ну как?

Не говоря ни слова, мужчина показал рукой на сердце. Все было понятно. Позже мне стало известно, что этого человека все же отправили под Херсон, но на подводной лодке. Видимо, очень нужен был этот человек в тылу врага.

Для отправки за линию фронта привозили всяких людей. Были и почтенного возраста, были совсем молодые. Ничуть не удивился, увидев однажды в аэродромном здании молодых мужчин, одетых в новенькую форму немецких офицеров. Как-то привезли настоящего священника — при всех его атрибутах. Увидя, как, сидя в комнате, он лениво ковыряет ножом в консервной банке, сказал: «Не худо бы, батюшка, принять для аппетита». Нисколько не смутившись, служитель культа ответил: «Буду вам весьма благодарен». Налил ему добрых полстакана чистого спирта из алюминиевой фляги. Не разбавляя спирт водой, мой гость сходу принял внутрь напиток и бодро начал закусывать. Прыжок с парашютом «батюшка» выполнил хорошо. Однако где он работал и что делал, я тоже так и не узнал.

Однажды довелось отправлять в тыл врага даже гармониста. Пришлось немало повозиться, закрепляя гармонь на подвесной системе парашюта так, чтобы она не поломалась во время приземления.

Вот такую работу выполнял наш маленький, но дружный коллектив. Одним из укладчиков парашютов работал семнадцатилетний Иван Чернец, воспитанник местного аэроклуба. К нам он пришел весной 1942 года. По всему видно было, что не мало хлебнул беды, пока добрался до аэродрома.

— Возьмите меня, товарищ майор, к себе, — попросил он. — Ведь я тоже к авиации отношение имею. В аэроклубе здесь учился. Парашютное дело знаю. Четыре раза прыгал. Возьмите, не подведу!

Посоветовавшись с начальством, зачислил пришельца в нашу команду. И не пожалел. Иван стал хорошим помощником. Только не раз замечал, какими тоскливыми становились у него глаза, когда садился в самолет.

Однажды спросил:

— Летать хочешь?

— Ни о чем больше не думаю! — признался парень. — По гроб буду вам благодарен, если в летное училище отправите.

— Ну о гробах говорить рано. А вот в училище тебе, Иван, прямая дорога. Может, еще Золотую Звезду заработаешь?

Забегая вперед, скажу, что Чернец через несколько месяцев стал летчиком-штурмовиком. Хорошо воевал на Кубани и, действительно, был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Прошел всю войну. Несколько раз был ранен, но снова становился в строй. Командовал эскадрильей. В 1948 году по болезни был демобилизован. Заочно окончил литературный институт имени М. Горького. Издал несколько книг, стал членом Союза советских писателей.

Вот ведь как складываются судьбы людей!

Напряженная работа была в августе 1942 года.

Однажды получили приказ командования срочно подготовить сто восемьдесят парашютно-десантных мягких мешков для грузов. Всех, кто только мог работать из батальона аэродромного обслуживания, пришлось привлечь к их изготовлению. Каждый такой мешок вмещал в себя около ста килограммов груза, имел специальную жесткую раму, за которую подвешивался к балкам бомбодержателей. Во второй половине дня прибыла авиационная дивизия ночных бомбардировщиков Р-5. Подвесили по четыре мешка под каждый самолет. Собрав летный состав, кратко проинструктировали, как надо действовать над расположением наших войск, ждущих грузы.

Под покровом ночной темноты самолеты взлетели и пошли на выполнение задания. Утром из штаба пришло сообщение, что весь груз доставлен по назначению.

Сравнительная близость к линии фронта позволила нам использовать кроме тяжелых транспортных Ли-2 также хорошо зарекомендовавшие себя Р-5 и У-2.

Не всегда все шло удачно. Были и издержки. Неприятный случай произошел около Пятигорска. По замыслу группу надо было выбросить у подножия горы Машук со стороны, противоположной городу. Склон горы довольно пологий, и мы наметили точку приземления на уровне знаменитого Пятигорского провала, только южнее на три — пять километров. Зашли со стороны вражеского тыла и пролетели параллельно железной дороге Минеральные Воды — Кисловодск. На высоте шестьсот — семьсот метров от склона горы Машук самолет шел, имея вправо от себя возвышающуюся макушку горы. Такое соседство в ночном полете не вызывало положительных эмоций. Город Пятигорск был закрыт массивом горы, только впереди просматривались низенькие строения Горячеводска и извивы петель реки Подкумок. Выбросив группу и снизив самолет, увидели вспыхивающие светлячки выстрелов. Случилось что-то непредвиденное.

На аэродроме представитель разведуправления молча выслушал мой рассказ и сразу же уехал. Позже оказалось, что радист группы сразу не сумел передать сообщение о том, что в месте выброски идет бой с фашистами. Группе был дан приказ точно установить местонахождение узла сопротивления и затем скрытно отойти в ближайшие населенные пункты, где замаскироваться и ждать указаний. Группа это задание выполнила. С рассветом звено пикирующих бомбардировщиков вылетело и снайперскими попаданиями разрушило крупный узел связи, который враг незадолго до этого построил у подножия горы Машук.