Джон Грей - Ханаанцы. На земле чудес ветхозаветных
Помощь проекту
Ханаанцы. На земле чудес ветхозаветных читать книгу онлайн
Знаки имели легкое начертание и хорошо читались на папирусе. Сохранились краткие надписи, сделанные ими. Достаточно странно, что со времен бронзового века сохранились только короткие надписи, такие, как надпись на саркофаге Ахирама, правителя Библоса, относящаяся к XIII веку. Первым пространным текстом, записанным этим алфавитом, является историческая надпись моавитского правителя Меши, относящаяся ко второй половине IX века.
Что касается разговорного языка, то алфавит, состоявший из согласных, был полностью приспособлен к практическим целям, для которых он, собственно говоря, и был разработан. Он был гораздо более, чем клинопись, приспособлен для быстрой записи на папирусе, коже, дереве или керамике, которые оказались гораздо менее громоздкими, чем толстые таблички из специально приготовленной глины, поэтому линейное письмо стало доминировать в повседневном обиходе.
Рис. 49. Развитие линейного алфавита (по Олбрайт)
На нем велись торговые книги ханаанских купцов-правителей, оно же использовалось и для ведения погодных записей в царствах Израиля и Иудеи. На нем Барух, друг пророка Иеремии, записал первую из пророческих книг. Со временем на его основе развилось то письмо, которым были записаны все книги Ветхого Завета.
Из Ханаана алфавитное письмо было перенесено за море. Возможно, это сделали финикийские торговцы или жившие в Ханаане микенские поселенцы, адаптировавшие его к греческому языку и передавшие в материковую часть страны как средство для ведения переписки с городами Востока.
Ханаанский линейный алфавит стал основой и раннего итальянского письма. Так ханаанцы, сами того не ожидая, дали миру тот ключ, который смог освободить человечество от трудностей при дистанционном общении и обмене информацией.
Известно большое количество исторических, торговых и литературных текстов из Ханаана, относящихся к позднему бронзовому веку. О широком использовании линейного письма свидетельствует и венамонский папирус, в котором говорится об импорте папирусных свитков из Египта в Библос и содержатся отчеты об их перевозке, предназначенные для правителя Библоса.
К сожалению, во влажном климате западной окраины Сирии и Палестины такой материал, как папирус, сохранялся недолго, поэтому для нас ханаанская письменность более известна по клинописным текстам из Рас-Шамры, дошедшим до нас через века благодаря прочности глины, на которой они были записаны.
Приведенные в предыдущей главе цитаты из мифов о Ваале и повести о Керете и Акерте дают достаточное представление о характере и объеме дошедших до нас фрагментов ханаанской литературы. Вместе с тем ограниченность объема настоящего исследования не позволяет достаточно подробно рассмотреть этот интереснейший пласт культуры Древнего Ханаана. Мы вынуждены ограничиться лишь кратким обзором литературы, созданной в Древнем Ханаане, в связи с главными особенностями культуры этого региона.
Миф о Валаале занимает восемь табличек, заполненных с двух сторон знаками в две колонки. Хотя в нескольких местах они серьезно повреждены, что затрудняет прочтение текста, все же на них сохранилось около 470 строф по шесть или восемь рифмованных двустиший в каждом, так что можно провести успешную реконструкцию.
Наличие столь пространных текстов, имеющих ссылки на эпизоды, представленные в отсутствующих фрагментах, позволяет не только подтвердить существование в Ханаане эпических произведений, но и определить стилевые особенности этого эпоса. Одной из характерных особенностей, представленной в мифе о Ваале и повести о Керете и Акерте, является постоянное повторение глагольных конструкций. Выявление подобных особенностей облегчает реконструкцию небольших фрагментов и их объединение в цельные отрывки.
Тексты повестей о Керете и Акерте также представлены фрагментами, в которых выделено порядка 250 и 210 двустиший соответственно, или полностью законченных, или легко реконструируемых благодаря системе эпических повторов. Таковы основные, хотя и не единственные, литературные тексты.
В документах из Рас-Шамры проза представлена только в виде писем, военных распоряжений и текстов договоров. Основная часть ханаанских текстов имеет стихотворную форму, причем в них используются правила, которые во многом знакомы нам по классической еврейской поэзии, прежде всего по псалмам.
Повествование разворачивается сплошным потоком, как и в греческом эпосе, периодически оно разбивается чередованием прямой речи и описательных фрагментов, комментирующих слова и поступки героев. Четкого членения на строфы нет, но на стремление к строфической организации указывают глагольные повторы и чередование союзов.
Иногда применяется деление текста на части пробелами или выделением группы параллельных строф, что придает регулярную организацию текстам. Чтобы графически подчеркнуть параллелизм конструкций, применяется трехколоночное расположение текста. Оно повышает драматическое воздействие, а использование простого настоящего или простого прошедшего времени усиливает динамичность текста.
К сожалению, объем книги не позволяет детально проанализировать и проиллюстрировать богатую палитру выразительных стредств, использованных ханаанскими поэтами, чтобы продемонстрировать свое умение усиливать драматическое впечатление. Когда речь идет о еврейской литературе, подобная оценка оказывается необычайно важной.
Можно только надеяться, что благодаря уже приведенным цитатам и последующим ссылкам читатель составит полное впечатление о значительном объеме и характере живых и драматичных литературных текстов из Рас-Шамры.
Три большие таблички с текстом повести о Керете начинаются с описания восстановления дома правителя, из которого был изгнан наследник. В нем описано оплакивание правителя и образование новой семьи. После описания серьезной болезни правителя происходит его выздоровление, вызвавшее яростное недовольство его сына, претендовавшего на престол аналогично библейскому Авессалому.
Хотя нам и неизвестно, какая именно часть повести оказалась утрачена, все равно текст представляет особенный интерес для изучения жизни ханаанского общества, и в частности взаимоотношений внутри семьи правителя.
В этой связи процитируем первую табличку:
Дом царя погиб,
Дом, в котором было семь братьев,
Семь сыновей одной матери.
Отчий дом Керета разрушен,
Жены, с которой вступил в брак, он не находит,
Жена, бывшая ему угодной, исчезла.
Свою законную жену он нашел,
Свою законную супругу.
Он женился, и она забеременела,
И сына ему она принесла.
Три года они были здоровы,
Четыре года [все] здравствовали,
В пять Решеф призвал их к себе,
В шесть их день омрачился,
И в семь, о-о, они полегли один за другим.
Керет не увидел своих приверженцев,
Он увидел, как разгромили его сторонников,
И свое жилище полностью разрушенным,
И, увы! Вся [его] семья погибла,
И все его наследники умерли.
Он вошел в свою комнату, он плачет,
Причитает и слезы льет,
Его слезы текут ручьем,
Как деньги падают на землю,
Как золотые сикли на кровать.
Выплакавшись, он засыпает,
И во сне к нему приходит Эль,
Отец всех людей,
И, приблизившись, обращается к Керету:
«Довольно тебе плакать, Керет,
Довольно слезы лить, любезный слуга Эля».
Затем Эль говорит Керету, что ему надо сделать, чтобы покончить со своими несчастьями. Он должен завоевать новую невесту. Керет точно следует указаниям Эля:
Он умылся и выкрасился хной,
Он умыл свою руку, свою ладонь,
Свои пальцы, вплоть до плеча;
Он вступил под навес загона для скота,
Он взял в руки ягненка для приношения,
Ягненка из-за ограждения,
Целый хлеб для своего [ритуального] уединения.
Он взял птицу, птицу жертвенную,
Он вылил вино в чашу из серебра,
Мед в чашу из золота,
Потом он поднялся на крепостной вал,
Поднялся на вершину башни,
Он поднял свои руки к небу.
Он принес в жертву быка
Элю, своему отцу,
Он выразил свое подчинение Ваалу,
Принося ему жертву,
Сыну Дагона, своей едой.
Керет спустился вниз с крыши,
Он приготовил зерно из хранилища,
Зерно из амбара,
Чтобы печь хлебы пять месяцев,
Готовить пищу в течение шестого месяца.
Собрал войско из лучших бойцов
Войско его многочисленным было:
Триста мириад пехотинцев,
Тысячи щитоносцев и мириады рыболовов,
Марширующие тысячами, измученные,
Тысячи тысяч, подобные пыльной буре.
По двое в колонне маршировали,
По трое маршировали они,
У одного он дом запер,
Лишенного возможности двигаться на одре несли,
Они были подобны саранче,
Как кузнечики заполнили пустыню,
Они шли день, шли другой [день],
Когда солнце взошло на третий [день],
Они достигли гробницы Астарты Тирской,
И там у [гробницы] богини Сидона,
Там Керет великодушный принес клятву:
«В присутствии Астарты из Тира
И Элат, богини Сидона,
Если Хураю в свой дом я приму,
Если введу девицу в двор свой,
Я два веса ее серебром дам,
А третий вес золотом!»
Они шли день, второй день,
Третий, четвертый день.
Он достиг Удума Великого,
Удума царственного,
Он наступал на город,
Устраивал засады у селений,
Нападал на полях на заготовляющих топливо,
На гумнах на веющих зерно,
На черпающих воду из источников,
На воду в кувшинах носивших,
Он выжидал и день, и другой,
Третий, четвертый день,
Пятый, шестой день,
Потом при заходе солнца на седьмой день
Король Пебел не смог заснуть
Из-за мычания своих быков,
Из-за стука своих топоров,
Из-за рева своих волов,
Из-за воя голодных собак…
Окруженный в своем городе, отец невесты посылает к Керету двух гонцов:
