Карл Бартц - Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945

Вскоре сфера деятельности адмирала превратилась в арену интриг. Все злословили друг о друге, и каждый находил в Канарисе внимательного слушателя. Неудивительно, что и без того уже далеко не сплоченный офицерский корпус вскоре стали раздирать личные обиды, и открытая и тайная вражда разделила всех на враждующие группы и группки. Господствовало ощущение, что не существует единой четкой линии и что благосклонности шефа можно добиться не профессиональными достижениями, а интригами. В результате развился фаворитизм, при котором адмирал предпочитал никчемных льстецов. Оттого и в самом абвере сильно бранили Канариса, и вообще нельзя было сказать, что он являлся для всех любимым начальником. Заграничная служба абвера под руководством контр-адмирала Бюркнера вообще занимала враждебную к нему позицию. Канарис не прикрывал своих офицеров. В управлении личного состава сухопутных войск он никогда не протежировал отдельным офицерам для повышения в чине или получения заслуженных наград. Хотя и тут он все-таки предпочитал морских офицеров.

Многие годы отношение Канариса к Гитлеру было весьма лояльным. Но между ними стоял Кейтель; он являлся своеобразным фильтром, который позднее передавал информацию от Канариса к Гитлеру только в дозированном виде.

Но кто же были те руководящие лица, которыми окружил себя Канарис? Начальником штаба и впоследствии руководителем центрального отдела был генерал Остер. В кругах абвера он характеризуется как тщеславный, непроницаемый, ловкий человек с моноклем, нелюбезный, холодный и необщительный. Его деланая манера говорить с сильным саксонским акцентом имела оттенок пренебрежительности. В гражданской одежде он предпочитал кричащие тона. Над его письменным столом висело многозначительное изречение: «Орел мух не ловил» (латинская пословица). По своим политическим взглядам Остер был ярым монархистом старой закваски и противником национал-социализма. В огромном аппарате абвера он завоевал для своего отдела ведущую роль.

Руководитель I отдела, полковник генштаба Пикенброк, описывается как незаурядная личность. Он был женат на дочери генерала Хассе. Жизнерадостный западный немец «был открытым человеком. Крупный и темноволосый, с редкими уже волосами, он был элегантным и светским человеком, чья тонкая ирония и широкий взгляд на жизнь оценивались всеми по достоинству».

Его преемником стал полковник генштаба Хансен. Стройный, высокий мужчина с открытым лицом. Он далеко не всегда был одного мнения с Канарисом; как друг Штауфенберга, он являлся членом Сопротивления. Но в то же время у него были настолько хорошие отношения с Главным управлением имперской безопасности, что позднее он возглавил остатки абвера, когда в 1944 году его влили в РСХА.

Во главе II отдела стоял генерал-полковник генштаба Гросскурт. Крупный блондин, в очках, он производил впечатление замкнутого человека, немного «гессенца». Он был участником движения Сопротивления, и вместе с Остером осенью 1939 года совершил поездку на фронт, чтобы прощупать готовность высших офицеров к путчу против Гитлера. Этот офицер вследствие событий, которые будут описаны позже, в конце 1939 года был переведен в Верховное главнокомандование и возглавил отдел военного дела. Здесь обрабатывалось все то, что не полагалось рассылать по другим ведомствам. При этом особенно важным было обстоятельство, что ОКВ не могло непосредственно отдавать приказы частям вермахта. Предложения ОКВ передавались по инстанциям частями вермахта как самостоятельные приказы.

Для армии разработка производилась в отделе военного дела. Здесь также трудился подполковник Шрадер в качестве доверенного лица Остера и Догнаньи.

На смену Гросскурту пришла личность совсем иного склада: бывший офицер австрийской военной разведки и контрразведки и впоследствии генерал Лахоузен, в чистом виде тип прежнего офицера k.u.k.[5] В отделе разведки австрийского генерального штаба он был консультантом по Чехословакии под началом генерала Бёма. Между абвером и этим ведомством еще до Канариса существовало взаимодействие в форме обмена разведданными по Чехословакии. Но Лахоузен позднее не предпринимал ничего, чтобы снабжать Канариса сведениями из австрийского генштаба.

Германским офицером связи с этим ведомством был руководитель отделения абвера граф Маронья-Редвиц. До аншлюса он руководил абвером в Мюнхене, затем возглавил абвер в Вене. О графе с сильно обезображенным лицом говорили, что это был в высшей степени благородный человек. Из-за сбора информации однажды он был осужден в Швейцарии. Через посредничество Маронья Лахоузен, который уже давно задумывался об аншлюсе, приехал в 1938 году в Берлин и быстро получил звание. Как прогермански настроенный австриец, он вначале был сторонником аншлюса, и, когда позже наступило разочарование, в Канарисе он увидел человека, который мог бы разрушить систему Гитлера. Выступление Лахоузена на Международном военном трибунале в Нюрнберге произвело сенсацию, но его критическая оценка не во всех пунктах была состоятельна. Лахоузен в абвере оставался по 1943 год. Летом 1943 года его сменил полковник Фрейтаг-Лорингховен.

Руководитель III отдела, полковник генштаба Бамлер, поддерживал очень хорошие отношения со службой контрразведки тайной государственной полиции. И все же уже в 1939 году он принял командование над войсковой частью. Его преемником стал полковник генштаба Бентивеньи, представлявший собой итальянский тип, маленький и щуплый, «абсолютно корректный и приличный человек». Его взаимоотношения с Канарисом, которого он не принимал из-за его «лукавого, неискреннего характера», не выходили за служебные рамки.

Шефом заграничного отдела был контр-адмирал Бюркнер. Большой, крупный мужчина с грубым добрым лицом не мог свыкнуться с манерами Канариса.

– Господин подполковник просит войти!

Внештатного консула доктора Шмидгубера осенним днем 1939 года ввели в кабинет подполковника Брассера из отдела Z.

– Коллега Тешенмахер из Мюнхена информировал меня о вас и о вашей просьбе.

Доктор Шмидгубер делает легкий поклон.

– У вас имеются контакты с Ватиканом, герр доктор? Очень интересно! Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?

– Благодаря моей деятельности за границей, – рассказывает доктор Шмидгубер, – у меня налажены хорошие связи с Ватиканом. Сегодня Ватикан – единственная организация в мире, которая, несмотря на войну, поддерживает устойчивые контакты почти со всеми странами. И у нас должна быть прямая связь с Ватиканом.

Подполковник слушает с нарастающим интересом:

– А вы можете назвать мне имена, адреса?

Шмидгубер называет их.

Офицер встает.

– Могу я попросить вас немного подождать? Дело представляется мне столь важным, что мне хотелось бы тотчас доложить о нем.

Через некоторое время Брассер возвращается:

– У меня к вам вопрос: готовы ли вы поехать в Рим по поручению абвера?

– Разумеется. Но чтобы полностью использовать имеющиеся возможности, мне потребуется помощь одного человека, который смог бы чрезвычайно плодотворно дополнить мои контакты. Я имею в виду адвоката доктора Мюллера в Мюнхене.

Таким способом доктор Йозеф Мюллер, который позднее приобрел в Мюнхене популярное прозвище Упрямый Баварец, и доктор Вильгельм Шмидгубер установили контакт с абвером. Кто бы тогда мог предположить, что личность доктора Шмидгубера послужит поводом к разгрому абвера!

Доктор Шмидгубер, богатый светский человек, из старинной семьи кадровых военных, любил насыщенную событиями жизнь и ненавидел войну. 20 августа его призвали на переподготовку офицеров запаса, окончание которой вследствие разразившейся войны сделалось призрачным. В качестве дежурного офицера он поступил в распоряжение штаба воздушного округа 3-го воздушного флота под командованием генерала Шперрле в Нюрнберг-Роте.

На этой должности Шмидгубер чувствовал себя не очень уютно и подумывал о том, как бы уволиться со службы и вернуться на прежнее место португальского консула. Для него, много разъезжавшего по свету, было очень важно поддерживать контакты с заграницей.

Тут на ум ему пришел один старый приятель, подполковник Тешенмахер из отдела абвера в Мюнхене. Размышляя, как бы в качестве консула получить освобождение от призыва в армию и при этом не оказаться на службе у Канариса, он пошел к Тешенмахеру. Когда подполковник узнал, что у Шмидгубера есть связи с Ватиканом, он тотчас направил его в Берлин к подполковнику Брассеру из отдела Z.

О паспортах позаботился абвер, и вскоре после завершения польской кампании оба мюнхенца отправились в Рим и остановились в отеле «Флора». У доктора Мюллера здесь также были хорошие связи. Так, он знал монсеньора Шёнхёфера, венчавшего его, патера Лейбера, одного из влиятельнейших лиц в папском окружении, и монсеньора Кааса. Шмидгубер знал бельгийского главного аббата на Малом Авентине, Г. Ноотса, и монсеньора Крига, главного капеллана швейцарской гвардии.