Инадзо Нитобэ - Японский воин

В старину самураи учились владеть джиу-джитсу с той же целеустремленностью и мужеством, с какими учились владеть мечом, но в последнее время оно превратилось в систему спортивной и моральной подготовки и в таком виде, безусловно, представляет важнейшую ценность для японской молодежи. Каждый день в токийских школах, оснащенных наилучшим образом, ученики выслушивают лекции по теории борьбы и тренируются, и, как справедливо утверждают лучшие учителя джиу-джитсу, это знание придает человеку уверенность и позволяет ему прямо смотреть в лицо опасностям и трудностям, как подобает мужчине, а чтобы проиллюстрировать этот вывод, они рассказывают множество интересных и поучительных историй. Здесь будет достаточно одной истории о Тэраде Гоэмоне. Тэрада жил в Токио лет сорок назад, в те дни, когда было принято, чтобы всякий раз, как высшие аристократы и государственные чиновники появлялись на людях, их сопровождали отряды вооруженных слуг. Выйдя однажды на улицу по какому-то делу, Тэрада столкнулся с процессией принца Мито, и сакибараи, или сопровождающие принца слуги, которые освобождали путь для процессии, велели ему опуститься на колени. Он отказался подчиниться, объяснив, что самурай его ранга не обязан вставать на колени до тех пор, пока не приблизится каго – паланкин принца. Однако сакибараи упорно пытались поставить его на колени, и пятеро или шестеро из них попытались бросить его на землю, но он высвободился и расшвырял их во все стороны. Тогда к нему подошли другие сакибараи и пригрозили разделаться с ним, но он расшвырял и этих и, взяв их дзиттэи – небольшие железные жезлы, – прибежал к ясики, или усадьбе принца, и сказал: «Я самурай такого-то положения, и я запятнаю честь моего господина, если встану на колени. Сожалею, что мне пришлось разбросать твоих людей, но я должен был сделать это, чтобы сохранить честь, а вот их дзиттэи, которые я возвращаю тебе». К чести принца надо сказать, что он был так доволен Тэрадой, что попросил его поступить к нему на службу. Однако этот настоящий самурай отказался, заявив, что его место рядом с его господином.

Что касается охватившей современную Англию мании джиу-джитсу – пусть она лишь возрастает и распространяется, – нужно отметить, что, хотя это искусство, безусловно, высокотехнично, все же стоит только задуматься хоть на минуту, и станет ясно, насколько нелепы некоторые сенсационные утверждения, которые можно услышать по его поводу. Много раз мне задавали вопрос, устоит ли опытный борец джиу-джитсу против первоклассного боксера, и единственное, что я когда-либо мог на это ответить, это что исход поединка будет полностью зависеть от их собственного мастерства. Нет более искусного бойца, чем хороший боксер, и если хороший боксер первым нанесет точный удар, то, вероятнее всего, отправит своего противника в нокдаун; но если он хоть немного замешкается, то борец джиу-джитсу тут же возьмется за него, и тогда уже не придется сомневаться, что победа останется за японским спортсменом. Но, сравнивая бокс и джиу-джитсу, люди либо забывают, либо не знают то, что большинство японцев стараются в совершенстве овладеть своим искусством, в то время как немногие англичане следуют их примеру. В результате этого опытных мастеров джиу-джитсу среди японцев гораздо больше, чем умелых боксеров среди англичан. Кроме того, чтобы гарантированно суметь оправить противника в нокдаун четко и быстро, боксер должен быть в профессиональной форме, тогда как борец джиу-джитсу, с другой стороны, причем ему отнюдь не нужно быть настоящим мастером, легко может бросить и обездвижить любого человека, разве только кроме того, кто превосходит его в этом виде боя. В качестве дополнения к кулачному бою и фехтованию джиу-джитсу, без сомнений, занимает высокое место, то есть в том случае, если кто-то относится к этим двум великим искусствам и занимается ими с практической точки зрения – как искусствами нападения и защиты, а не физическими упражнениями.

Однако можно многое сказать в пользу джиу-джитсу и как физического упражнения, чистого и простого, так как победа в нем не зависит от одного только превосходства в весе и грубой силе, в отличие, нужно заметить, от большинства английских видов искусства нападения и самозащиты. На самом деле в джиу-джитсу больше полагаются на ум, чем на мышцы, и его можно назвать самым математичным среди всех физических занятий, настолько удивительно точные принципы лежат в его основе. Ключевым принципом джиу-джитсу является равновесие, и результатом тренировки является устойчивое и изящное положение тела, когда человек ходит, стоит на месте и, можно добавить, падает и поднимается после падения, поскольку первое, чему учится тот, кто желает добиться славы в джиу-джитсу, это правильно падать. В итоге этих занятий любой человек, изучающий джиу-джитсу, будь то мужчина, женщина или ребенок, вскоре научается всецело контролировать свою мышечную систему, что помогает ему свести к минимуму последствия несчастного случая, которые в иных обстоятельствах могли бы привести к серьезному ущербу для здоровья, если не к смерти, как, например, часто происходит на перекрестках людных улиц Лондона; и это умение достигается без какого-либо вредного уплотнения или деформации мышц.

В заключение можно отметить, что человек, который начинает заниматься джиу-джитсу, ни в коей мере не обязан быть атлетом, скорее наоборот, ибо, к сожалению, те атлеты, которые берутся за джиу-джитсу, склонны слишком сильно полагаться на свою физическую силу и подвижность, что является роковой ошибкой, если они рассчитывают достичь профессионализма в этом искусстве боя. В отличие от упражнений на развитие мышц, для которых необходимо прибегать к тренажерам, гантелям, гирям, штангам и прочим приспособлениям (от продажи которых владельцы некоторых расхваленных и разрекламированных спортивных школ получают огромные прибыли), джиу-джитсу – это естественная система, которая, отчасти из-за своих преимуществ перед всеми внешними устройствами, является одновременно и самым здоровым в мире развлечением, и поединком, и тренировкой.

Миллер Дж. История с иллюстрациями из философии. 3-е изд., 1853. Т. 2. С. 2.

Рыцарь (от нем. Ritter) – первоначально – всадник.

Положение обязывает (фр).

Душа, натура, нрав.

Джентльмен, дворянин.

Дворянин, благородный человек.

Magna Carta Libertatum, или Великая хартия вольностей, большая часть которой посвящена установлению законности, правопорядка и гарантиям личных прав населения; стала впоследствии одним из основных конституционных актов Великобритании.

Habeas Corpus Act предписывает представление арестованного в суд в течение установленного срока для надлежащего судебного разбирательства и установления законности ареста; наряду с другими актами составляет основу английской конституционной практики.

Герой книги «Школьные дни Тома Брауна» Томаса Хьюза.

Рескин был одним из самых мягкосердечных и миролюбивых людей, когда-либо живших на свете. И при этом он верил в войну со всем пылом приверженца деятельной жизни. «Когда я говорю вам, – пишет он в «Кроне дикой маслины», – что из войны развились все искусства, я также имею в виду, что из нее развились все высокие добродетели и способности человека. Мне очень странно и страшно было обнаружить это, но я увидел, что это совершенно неоспоримый факт… Я обнаружил, говоря вкратце, что все великие народы научились истинности слова и силе мысли на войне; что война их укрепляла, а мир ослаблял; что война их учила, а мир вводил в заблуждение; что война их воспитывала, а мир предавал; словом, что они родились на войне и угасли в мире».

Дхьяна (санскр. «сосредоточение, созерцание») – медитативное состояние.

Херн Л. Экзотика и ретроспективы. С. 84.

См.: «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали» (Откр., 21: 1).

Бутми Г. Англичане. С. 188.

Нэпп A.M. Феодальная и современная Япония. Т. 1. С. 183.

Мф., 6: 33.

Мива Сиссай.

«Иисус сказал ему: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин., 14: 6).

Духовным аспектом доблести является самообладание – невозмутимое присутствие духа. Спокойствие – это храбрость во время отдыха. Это статическое проявление доблести, тогда как отважные поступки есть ее динамическое проявление. По-настоящему храбрый человек всегда спокоен, его никогда не застигнуть врасплох, ничто не тревожит безмятежности его духа. В пылу битвы он остается хладнокровным, в разгар бедствия он сохраняет душевное равновесие. Землетрясения не колеблют его, над бурями он смеется. Он восхищает нас как поистине великий человек, который перед грозным лицом опасности или смерти хранит невозмутимость, который, например, может написать стихотворение, вопреки нависшей угрозе, или напевать песню в ожидании гибели. Когда человек может позволить себе это, не выдавая смятения ни в письме, ни в мыслях, тогда мы видим неоспоримое доказательство великого характера – того, что мы зовем широким умом (ёю), где всякая новая мысль найдет себе место, не испытывая при этом ни давления, ни тесноты.