Мария Гимбутас - Балты. Люди янтарного моря

Священные гроты, где совершались погребальные обряды, обычно располагались на горе или на возвышении, называемом Алка. В ходе раскопок там обнаружили огромные ямы и очаги, заполненные сожженным углем и пеплом, в котором найдены частицы животных и человеческих костей, мечи и сожженные украшения, инструменты и оружие.

Без письменных источников, которые могли бы дополнить то, что нам известно на основании раскопок кремационных могил в курганах или плоских погребениях, нам удалось выявить все, что сопровождало пышные похороны. Во время своего пребывания в землях пруссов (эстов), примерно около 880–890 годов, англосаксонский путешественник Вульфстан оставил весьма ценные наблюдения о сохранении тела умершего перед кремацией и о самом погребальном обряде. Приводим его описание полностью:

«Среди эстов существовал обычай, что когда кто-то умирал, то он лежал непогребенным в течение месяца или двух в окружении своих родственников. Правители и другие представители знати могли пролежать еще дольше, все зависело от степени их благосостояния, иногда погребение не совершалось в течение полугода, и все это время они продолжали лежать в своих домах.

В течение всего времени, что покойный находился в доме, там продолжали пить и исполнять разнообразные физические упражнения, вплоть до самого дня погребения. В этот день покойного переносили к погребальному костру, где делили оставшуюся после ежедневных распитий и игрищ собственность на пять или шесть, а иногда и на большее число частей, опять-таки все зависело от богатства усопшего.

После этого большую часть клали примерно в миле от города, затем помещали следующую часть, потом третью, и так до тех пор, пока вся собственность не выкладывалась на протяжении мили. Последнюю часть следовало разложить как можно ближе к тому месту, где находился усопший. После этого примерно в 5–6 милях от расположения собственности должны были собраться все мужчины, имевшие самых быстрых лошадей в стране. Эти мужчины и устремлялись вперед к собственности.

Именно тот, у кого были самые быстрые лошади, и приходил первым к самой большой доле, точно так же другой добегал до второй части, и так далее, пока всю собственность не разбирали. Когда последний забирал последнюю часть, которая находилась ближе всего к поселению, все отправлялись с добычей восвояси.

Из этого описания следует, что быстрые лошади ценились необычайно дорого. Когда вся собственность распределялась подобным образом, покойного выносили и кремировали вместе с его оружием и одеждой. Практически вся собственность умершего тратилась во время его пребывания в доме, и затем остаток делился на части, с тем чтобы любой мог взять его в собственность.

Среди эстов существовал обычай, чтобы люди любой национальности кремировались, и если находили непогребенные кости, то родные должны были заплатить за это. Эсты умели изготавливать лед, что позволяло замороженному умершему лежать достаточно долго и не разлагаться. Если кто-нибудь доставлял два сосуда с пивом или водой, то придумывали так, чтобы их заморозить, не важно, происходило ли дело летом или зимой».

Чтобы сохранить мертвые тела непогребенными в течение длительного времени, с ранней античности существовал особый обычай, скорее всего общий для всех народов индоевропейской группы. Нам известно, что скелеты из культур курганных горшечных погребений и катакомбных могил до 2000 года и начала второго тысячелетия, обнаруженные к северу от Черного моря, часто оказывались расчлененными; это можно объяснить тем, что тела находились непогребенными в течение длительного времени. Об этом свидетельствуют и следы насекомых, питавшихся плотью, обнаруженные на человеческих костях в центральноевропейских погребениях бронзового века. В балтийских племенах различные способы сохранения и бальзамирования умерших были известны с глубокой древности.

Для затянувшихся погребальных тризн (балт. «шерменис» от šerti – «кормить») забивали быков. Во многих деревнях исполнялись причитания (raudos), упоминаемые в письменных источниках начиная с XIII века, скорее всего, это была часть погребального ритуала в доисторические времена.

Даже во время войны балтам требовалось много дней, чтобы оплакать погибших и кремировать их. Так, в 1210 году, во время осады Риги орденом меченосцев, пришлось приостановить военные действия на три дня, чтобы оплакать и похоронить умерших. Мертвых оплакали и воздали им нужные почести, затем с ними простились соответствующим образом, чтобы они могли благополучно отправиться в царство мертвых и оставаться среди родителей, братьев, сестер и других родственников. Причитания неизменно запрещались христианскими миссионерами, плакальщиков преследовали. Но, несмотря на все действия, raudos сохранились вплоть до настоящего времени, таким образом сохранились и прекрасные лирические отрывки, и необычайно трогательная народная поэзия.

О смерти землевладельца полагалось немедленно сообщить его лошадям и скоту; когда умирал пасечник – его пчелам. Считали, что в противном случае животные и пчелы не выживут. Лошади не позволяли везти своего хозяина к месту погребения, иначе она могла умереть или заболеть.

Подобные верования сохранились в литовских деревнях до сих пор, в начале XX столетия они остаются свидетельством огромной привязанности, которая существовала между человеком и животным. В первые века нашей эры в Пруссии и Литве лошадей хоронили в положении стоя и в полной упряжи, как будто на них вот-вот собирались поехать. Рассказывая о прусской религии, в 1326 году Петр из Дуйсбурга четко зафиксировал, что нотанги – одно из крупнейших прусских племен – обычно умерших кремировали на спине лошади.

У некоторых захороненных живьем лошадей обнаружили связанные веревками ноги, их глаза были покрыты повязками, а висевшая на шее торба наполнена овсом. Петр из Дуйсбурга пишет, что перед кремацией лошадь следовало водить до тех пор, пока она не падала от усталости.

Как уже отмечалось, умершие воины и земледельцы поднимались на своих лошадях в небо, в обитель душ, и именно на лошадях обычно возвращались на землю, чтобы навестить свои семьи и посетить праздник умерших в октябре и в другие праздники. В записях XVII века упоминается, что во время праздника умерших кишки и шкуру лошади приносили на могилу, чтобы помочь мертвым вернуться на лошадях в дом хозяина.

Во времена продолжительных войн между тевтонцами и литовцами хронисты, описывавшие ужасные битвы и осады, происходившие в Литве, часто удивлялись тому, как охотно литовцы жертвовали собой. Самый поразительный случай произошел в 1336 году в замке Пиленай, стоявшем на реке Неман. Когда литовцы осознали, что больше не смогут сдерживать атаки тевтонцев, они разожгли огромный костер, бросили в него свое имущество и сокровища, убили жен и детей и затем попросили своего правителя Маргириса их обезглавить.

Во время той же самой осады пожилая женщина обезглавила топором 100 человек, охотно принявших смерть от ее руки. Затем, когда ворвались враги, она тем же топором разрубила свою голову пополам. Описавший эту сцену в своем стихотворном хронографе 1393–1394 годов историограф Виганд из Марбурга замечает: «Случившееся не вызывает удивления, поскольку все произошло в соответствии с их религией, и они легко относились к смерти».

Приведем и другой пример. После неудачной атаки, предпринятой литовцами в Эстонии в 1205 году, 50 жен павших воинов повесились. «Все произошедшее вполне естественно, – пишет Генрих Латвийский в «Ливонской хронике», – поскольку они верили, что скоро воссоединятся со своими мужьями и станут жить вместе».

Согласно этим описаниям, многие общие могилы, которые встречаются на балтийской территории начиная с халколитического периода вплоть до первых веков нашей эры, появились в результате ритуального умерщвления или захоронения оставшихся в живых после смерти родственника: жены, мужа или детей. Когда умирал феодальный правитель или князь, за ним должны были последовать не только члены его семьи, но и слуги и любимые рабы.

После введения христианства последовал запрет на захоронение «вместе с умершим», но отголоски этого древнего обычая все же можно обнаружить в некоторых обрядах и народных песнях латышей и литовцев. Так, в конце похорон обрученной девушки или юноши погребальная церемония начинала больше походить на свадьбу: исполнялись свадебные песни, танцы. Всех живых и умерших участников одевали в одинаковые свадебные костюмы. Полагали, что умершие должны праздновать свадьбу вместе с живыми.

Даже в XX веке литовские девушки приносили венки из ржи – символ чистоты – на могилу своего возлюбленного. Свадьба умершего не просто связана с верой в продолжение земной жизни после смерти, но также и с верованием, что умершие до брака мужчины и женщины, как и те, кто умер неестественной смертью, представляли опасность для живых, поскольку не прожили весь положенный им срок жизни. У балтийских народов в качестве названия дьявола или злого духа использовалось слово velnias, образованное от обозначения умершего, который возвращался и начинал угрожать живым.