Сергей Баленко - Как выжить и победить в Афгане. Боевой опыт Спецназа ГРУ

Намек подполковника дошел до Зубова. Радостная волна надежды подбросила его и скинула комбата.

– Ба! – закричал подполковник. – Зубов действительно здесь! А то думаю, куда наш герой запропастился?

Слово «герой» еще больше вселило в Зубова уверенности, что комбат пришел не зря, что обвинения будут сняты, но он все же сдерживал себя в напряженном недоверии.

– Идите-ка, ребята, по своим делам, – махнул комбат в сторону повеселевших караульщиков. – А ты вставай, поговорим.

– Чего говорить! Читайте приговор.

– Приговор так приговор! Вот твой партбилет, удостоверение. Ты был прав, провокатора подсунули… Давай забудем, что наговорили в сердцах. Да и некогда сейчас. Твоя рота переходит под командование опергруппы армии. Под Хостом дорогу через перевал надо пробивать. На тебя – личный приказ. Один день на сборы, послезавтра выходишь.

Выслушивал комбата Зубов уже с застегнутым воротничком, вытянувшись по-уставному. По увлажненным его глазам комбат понял, что прощен, что извинений формальных не требуется, и крепким мужским рукопожатием инцидент был исчерпан.

Не позволявший ни на миллиметр сократить дистанцию между ним и подчиненным, сегодня комбат был неузнаваем, непривычно размягчен. Уже одно «сидение» на спине Зубова и разыгранный им спектакль никак не вязались с обликом сурового командира, к которому он приучил всех. И Олег почувствовал, что сквозь застегнутый подполковничий мундир пробивается что-то «гражданское», не военное. Его тоже потянуло к этому «сухарю». Еще мгновение, и они обнялись бы, но комбат, глухо откашлявшись, сказал:

– Завтра приезжает мой заменщик. Будь здоров! Не поминай лихом. – И еще раз тряхнул руку ротного.

Афганистан… Афган… Скоро два года, как Олег Зубов здесь, в этом прокаленном, пропыленном, иссеченном и заминированном краю. Вот он, этот край, перед ним, во весь стол. Вернее, не весь Афган, а окрестности Джелалабада, где по всем азимутам два года он шнырял со своими разведчиками. Нанеся на карту последний тактический знак, Олег потянулся и посмотрел в окно. Ночь была еще непроглядна, особенно из освещенной комнаты, но, даже не глядя на часы, он понял, что рассвет близок, по едва заметной окантовке гор на востоке.

Мысль нанести на карту свой боевой опыт, чтобы заменщики не тыкались, как слепые котята, пришла перед сном и подбросила с постели. И вот эта мысль реализована в один присест, за одну ночь. «А ничего, – похвалил он себя, любуясь разрисованной картой. – Надо показать другим «старикам». Вдруг что-то упустил…»

– Дневальный!

– Я, товарищ старший лейтенант!

– Вареника, Сарбаева и Губина – ко мне!

– Есть, товарищ старший лейтенант! – напружинился солдат, готовый к боевой тревоге. А что, кроме нее, могло стрястись в такой час?

– Да скажи, пусть не одеваются, прямо с постели – сюда.

– Есть! – не то разочарованно, не то с облегчением вздохнул солдат и ушел.

Зубов прилег головой на карту, левым глазом в уезд Хисарак. Даже закрыв глаза, он видел и Бабурское, и Азрауское ущелья… Ачин… Марульгад… Все эти высотки, перевалы, тропы, укрепрайоны… За каждым пунктом, за каждой стрелкой, за каждым знаком на карте, которые он наносил в эту ночь, тянулся шлейф воспоминаний, заново пережитые удачи, горечь поражений, безысходность утрат. Сколько воюем, сколько бьем моджахедов, помогая Наджибулле, а ни на шаг не продвинулись к победе. Вспомнилась смерть Шпагина. Заныло сердце: «Господи, до чего же я устал! Для чего все это?»

Сонные помятые физиономии Гриши, Ержана и Вовки с хлопающими от недоумения глазами одновременно показались в дверном проеме. «А ведь я их напугал», – только теперь сообразил Зубов, заглаживая вину неформальным обращением:

– Мужики… Я тут карту изобразил для нового комбата. Поглядите, что пропустил. Особенно в ущелье Азрау. Что там было у духов в укрепрайоне?

– Три «ДШК»? Миномет и «ЗГУ», – бодро отрапортовал Ержан, так и не научившийся быть раскованным в присутствии начальства. Хотя вытягиваться сейчас перед ротным в трусах и тельняшке было нелепо, он все же подобрался, рапортуя.

– Да не три, а два, – позевывая и почесываясь, возразил Губин. Вот уж этот и с генералом мог быть запанибрата.

– Знаю точно: три – стал настаивать Ержан, но все склонились над картой и замолчали. Каждый мысленно повторял то, что пережил за ночь Зубов.

– Ось тут родник, – ткнул пальцем Вареник.

– Тоже мне «родник»! – скривился Губин. – Ты как припал к нему, другим не осталось.

– А вот здесь надо отметить победу Губина без единого выстрела, – серьезно добавил Ержан. Все поняли, что подкалывает, но чем, не припоминали. Губин беспокойно сверлил глазами Ержана: ну, говори скорей свою каверзу, я тут же дам сдачи.

– Помните, ночью у костра Вовкины кроссовки сгорели. Паленой резиной всех духов из ущелья выкурило.

– Это называется: солдат спит, а служба идет. Я, может, специально их в костер сунул. Подожди, Ержан, а не у того ли костра ты банку свиного сала слопал? А говорил: мусульманин свинину не ест.

– Когда жрать нечего, можно, – спокойно ответил Ержан, и Губин сник: шутки не получилось.

Олегу не хотелось, чтобы этот добродушный треп иссяк. Сколько скрытой любви, дружбы в этих беззлобных подковырках! Ему самому захотелось включиться на равных в эту веселую болтовню.

– А помните, в Ачине Губин дирижировал хором пленных душманов?

Все мигом преобразились, на разные голоса изображая испуганно поющих пленных: «Мылыон, мылыон алы рос из ыкна, из ыкна видишь ты…» С хохотом ведя мелодию и выкрикивая сквозь смех: «Ведь обучил же духов… всего за полчаса… талант», они не заметили, как вошел подполковник, новый командир батальона, проверявший перед рассветом казармы.

Странная веселая компания никак не укладывалась в параграфы Устава внутренней службы. Пьянка? Ни запаха, ни «натюрморта» на столе. Может, сектанты какие? И самого Зубова, и его подразделение комбату рекомендовали как лучших в разведбате.

– Что здесь происходит?

– Разрешите доложить, товарищ подполковник, рисуем карту для вас, – по всей форме ответил Зубов, стараясь не оглядываться на свою бесшабашную команду, иначе смех не сдержать снова.

Комбат изумленно окинул взглядом «сектантов», недоверчиво шагнул к столу и застыл над ним в наклоне. Выпрямившись, он подобревшим нестрогим голосом приказал:

– Шагом марш в постели! Стратеги в трусах!

Потом снова надолго склонился над картой, ни о чем не спрашивая. Так же молча протянул Зубову руку.

Ну до чего же не вяжется этот благостный нежаркий весенний день с военными буднями! Это же праздник. Праздник жизни! Пригороды Джелалабада не созданы для войны. За дувалами проплывают цветущие сады, посаженные и выращенные для радости и счастья, на аккуратных делянках дружно зеленеют всходы, обещая довольство и награду дехканам за их неутомимые труды. БТР не дергается, не подпрыгивает, а плавно покачивается на асфальтной ленте – значит, мин можно не опасаться. Можно беззаботно и безвольно подставить лицо и грудь ласковому солнцу и прохладному встречному ветру, опустив ноги в открытый люк. Можно даже не прислушиваться, о чем шумит неугомонный Вовка Губин там, под тобой, в брюхе БТРа, – все равно не услышишь из-за рева моторов и гула ветра. «Господи! – Зубов молитвенно закрыл глаза. – Неужели пронесет? И можно будет наслаждаться этим миром без страха, без опасности в любой момент взлететь на воздух? До замены остались считаные дни… Неужели настигнет?.. Не дай, Господи, свершиться такой несправедливости!»

Вдруг кто-то потянул его за каблук. Олег нагнулся, к его уху примостился Вареник:

– Товарищ старший лейтенант, хлопци просят заехать у дуканы.

Они уже двигались по улице города вдоль расцвеченных торговых рядов.

– Зачем?

– Та дембель же пидходе! Щось на подарунки треба.

– Не положено! – официально-холодно отрезал Зубов, но его тут же потащили и за другой каблук.

– Товарищ старший лейтенант!… – по-детски трогательно канючили солдаты и сержанты.

– Ну ладно, – усмехнулся Зубов и велел остановиться у знакомой по предыдущим покупкам лавки. Оставшись на машине, он напутствовал спрыгивающих солдат: – Поторапливайтесь, мужики. Не дай бог, комендантский патруль нагрянет.

Но как тут поторапливаться, когда манят со всех сторон гирлянды огней, горы диковинных фруктов, пестрое изобилие сверкающих иностранных товаров, ароматы жаровен, рядом проплывающие женские фигурки под паранджой, волнующие экзотической таинственностью. Обежать бы все эти бесконечные ряды, поторговаться, прицениться, насмотреться, надышаться… Вареник рассматривает часы. Парнишка, помогающий старому долговязому пуштуну, суетливо подсовывает цветные ремешки к часам. Ержан развернул какой-то дивный платок, играющий цветами павлиньего хвоста. А Вовка уже примеривался изобразить из себя солидного покупателя и заставить старого хозяина побегать вокруг себя на цыпочках, но дуканщик, увидев Зубова, передоверил недовольного Губина парнишке и подошел к машине. Убедившись, что нет лишних глаз и ушей, степенно протянул Олегу зеленую авторучку с электронными часами: