Рудольф Баландин - 100 великих экспедиций

…За каждые 10 лет Эверест становится выше на 1,3 см. С того времени, как на нем побывали Тенцинг и Хиллари, он вырос на полметра. Это объясняют движением с юга гигантской плиты литосферы, из-за чего каменные массивы образуют нечто подобное ледяным торосам.

В действительности любые гряды молодых гор растут, долины погружаются; происходит сложная система движений преимущественно растяжения, а не сжатия. (В этом довелось убедиться и мне во время работы в геологическом отряде на Кавказе, в Сванетии.)

При столкновении плит была бы совершенно иная картина. И все-таки, вопреки фактам, ныне даже среди специалистов пользуется популярностью примитивная «глобальная тектоника плит». Упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть разницу между спортивными достижениями альпинистов, которые могут вызывать восхищение, и провалами в познании природы у иных ученых, наводящими на грустные мысли.

По трудности подъема из всех восьмитысячников на первом месте должна стоять вторая по высоте вершина Земли – К 2. Она возвышается, подобно гигантской пирамиде, припудренной вечными снегами.

Первыми попытались покорить ее американские альпинисты в 1938 и 1939 годах. Несмотря на хорошую подготовку, эти экспедиции не достигли цели. Вторая, вдобавок, завершилась трагически. Они последовательно устраивали базы, перейдя высоту 8 км. Из верхнего лагеря Фриц Виснер в связке с шерпом Пасангом Дава Ламой пошли на последний штурм. Но с высоты 8380 м они вынуждены были вернуться, чтобы повторить попытку на следующий день. На базе остался Дадли Уолф.

Потеряв во время спуска «кошки» (накладки с шипами на подошвы), они, не дождавшись помощи, спустились ниже, но и в этом лагере никого не было. Оставив потерявшего силы Уолфа, они продолжили спуск. Пришлось идти до базового лагеря. Оказывается, все базы были почему-то спешно эвакуированы.

На спасение Уолфа вышли трое шерпов во главе с опытным альпинистом Пасангом Кикули. Тем временем погода испортилась, и никто из них в лагерь не вернулся…

В 1954 году группа лучших альпинистов Италии начала восхождение на К2. Несмотря на плохую погоду, поднимались все выше, устанавливая базы. Впервые удачно применили подъем грузов с помощью ручной лебедки. Один из шести альпинистов из лагеря 7 на высоте 7320 м – Вальтер Бонатти – вынужден был спуститься вниз из-за отравления (о нем еще будет речь в главе об отчаянных одиночках).

Он вспоминал: «Когда наступил момент наблюдать, как мои товарищи отправились на штурм вершины, мир, казалось, рухнул вокруг меня. Я был потрясен, меня охватила апатия, я почувствовал себя совершенно бесполезным человеком и проклинал судьбу, которая лишила меня возможности насладиться моментом, которого я так долго ждал, – свести счеты с К2…

В то время пока пять моих товарищей уходили все выше и выше по склону, озаряемому лучами солнца, я остался в палатке, став добычей депрессии. Мои мысли были настолько горькими, что в конце концов мне пришлось приложить усилия воли для того, чтобы взять себя в руки. Я решил во что бы то ни стало съесть что-нибудь, несмотря на то, что при одной только мысли о пище начинало тошнить».

Через двое суток, 30 июля, Бонатти поднялся до лагеря 8 (7620 м). Из-за организационных просчетов ему и Галотти пришлось спуститься вниз до лагеря 7 за кислородными баллонами. Компаньони и Лачеделли пошли вверх, чтобы установить лагерь 9 (8060 м).

Каждый день, каждый час пребывания на такой высоте отнимал силы. Но Бонатти чувствовал себя неплохо. Не теряя времени, он вместе с носильщиком Махди, который нес баллоны, стал подниматься, минуя лагерь 8, все выше.

Близился вечер, а палатки лагеря 9 не было видно. Тяжело шагая, поднялись выше – палатки все нет. Смеркалось. Спускаться вниз означало провал экспедиции. Остаться на ночь в лютый мороз, на ветру грозило смертью.

Махди запаниковал. Он что-то кричал на своем языке. Бонатти безуспешно пытался звать своих товарищей. Стемнело, начиналась метель. Махди свернулся калачиком на снегу и замолк.

– Я не хочу умирать! – кричал в темноту Бонатти. – Я не должен умереть! Лино, Ахилле, вы слышите нас? Ради бога, помогите нам!

Вдруг из-за склона показался луч карманного фонарика. Это спустился Лачеделли. Теперь Бонатти мог подняться к палатке. Но он не оставил Махти замерзать и провел вместе с ним страшную ночь. Под утро метель утихла, и Махди, шатаясь, пошел вниз по склону.

На вершину К2 поднялись Компаньони и Лачеделли. Это был успех экспедиции, но и тяжелое разочарование для Бонатти, который сделал едва ли не больше всех для победы.

Он относился к людям спортивного типа, нацеленных на рекорды, первенство. И это свое стремление к успеху он смог реализовать позже в одиночном восхождении на почти вертикальный контрфорс Пти Дрю в Альпах.

Высокогорные восхождения совершают люди из разных побуждений. Сравнительно редко встречаются те, кому доставляет радость общения с природой, а не рекорд, слава или чувство самоудовлетворения. Австриец Герберт Тихи искренне признавался:

– Я не альпинист в строгом смысле этого слова. Горы, хотя я их очень люблю, не являются для меня самоцелью, местом проверки технической подготовленности и физических сил, а лишь частью нашего огромного мира, где я чувствую себя как дома. Я люблю горные вершины как людей, потому что они – равнозначащие части большого целого.

Он был геологом и умел не только «покорять горы» (нелепое, но общепринятое выражение), но и понимать их. Однажды в 1953 году он четыре месяца бродил в горах Западного Непала с четырьмя шерпами. Они восходили на некоторые шеститысячники в районе, где еще не бывали европейцы.

Интересную идею предложил Пасанг, работавший в экспедиции Хаита, он участвовал в штурме К2, поднимаясь без кислородного аппарата почти до высоты 8 км. Он предложил подняться на восьмую по высоте вершину, Чо Ойю (8153 м), которую год назад безуспешно пытался штурмовать Эрик Шиптон.

Осенью 1954 года Тихи вернулся в Непал вместе с опытным альпинистом Зеппом Иохлером и Гельмутом Хейбергером. В группу должны были войти 7 шерпов как полноправные участники экспедиции, хотя и работающие по найму. На этот раз Герберт Тихи из романтика превратился в целеустремленного прагматика, который решил во что бы то ни стало добиться конкретной цели – первому взойти на Чо Ойю.

Хотя руководителем и организатором экспедиции был Тихи, он постарался поддерживать в группе дух товарищества и равноправия. Когда требовалось принять какое-то важное решение, обуждали вопрос сообща, и часто принималось мнение Пасанга как наиболее опытного восходителя.

Из базового лагеря, где остался Хайбергер на высоте около 5 км, за несколько дней поднялись до 6590, установив здесь третий лагерь.

Йохлер, страдая от горной болезни, вернулся на базу. Из австрийцев остался только Тихи. Дальше начиналась серия ледопадов, которую так и не смогла преодолеть группа Шиптона.

Усталый от перехода Тихи мечтал после обеда заползти в палатку и отдохнуть до утра, но Пасанг предложил пройти ледопад. Пришлось согласиться. С ними пошел второй шерп Аджиба. Пасанг преодолевал ледяные уступы первым и выбирал наилучший путь. За два часа ледопад был преодолен: разведка прошла успешно, и теперь можно было по вырубленным ступеням и навешанным веревкам подниматься с грузом. В полном изнеможении, шатаясь, Тихи подошел к палатке и рухнул в нее.

Ночью – на 4 декабря – налетела метель. Запись в дневнике Тихи: «Один занимаю палатку. Хочу сделать последние приготовления к раннему выходу. На рассвете все три палатки смяло ужасающим штормом. Не переживал ничего подобного. Лежу, словно рыба в сети или труп под саваном. Безоблачное небо и ураганный ветер весь день. Пришли 2 шерпа из лагеря 2… Я никогда еще не видел такого неистовства природы на фоне такой красоты».

5 декабря ветер поутих, и пять шерпов с австрийцем медленно двинулись вверх. Только поздно вечером они установили лагерь 4 на высоте 7 км. Два молодых шерпа отправились обратно, а оставшиеся оборудовали бивуак. Ночью шквальный ветер сорвал растяжки и стойки палатки. Она придавила лежавших в ней Пасанга и Тихи.

Ветер не унимался. Когда они утром выползли из палатки, то не могли устоять на ногах, опасаясь, что их сметет со склона. Пасанг заполз в палатку. Он отчаялся и кричал, повторяя несколько раз:

– Никогда не видел такого урагана! Мы все умрем!

Герберт Тихи сохранял самообладание. «Мое второе Я смотрело на всех нас четверых совершенно бесстрастно, почти с иронией… – вспоминал он. – Это странное раздвоение личности сохранялось во время дальнейших событий. Одна часть его действовала инстинктивно и страдала, другая просто следила за событиями, не выражая ни чувств, ни сожаления».